Владыко Многомилостиве Господи, Иисусе Христе, Боже наш, молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, святых равноапостольных великого князя Владимира и великия княгини Ольги, святых Новомучеников и исповедников Церкви нашея, преподобных и богоносных отец наших Антония и Феодосия, Киево-Печерских чудотворцев, Сергия, игумена Радонежского, Иова Почаевского, Серафима Саровского и всех святых, благоприятну сотвори молитву нашу о Церкви и о всех людех Твоих.
От единыя купели Крещения, еже при святем князе Владимире, мы, чада Твои, благодать восприяхом, — дух братолюбия и мира в сердцах наших навеки утверди!
Иноплеменным же языком, брани хотящим и на Святую Русь ополчающимся – запрети и замыслы их ниспровергни.
Благодатию Твоею власть предержащих ко всякому благу настави, воинов – в заповедях Твоих утверди, лишенныя крова – в домы введи, голодныя – напитай, недугующая и страждущая – укрепи и исцели, в смятении и печали сущим – надежду благую и утешение подаждь, на брани убиенным – прощение грехов и блаженное упокоение сотвори.
Исполни нас яже в Тя веры, надежды и любве, яко да во всех странах наших единеми усты и единем сердцем исповемыся Тебе, Господу и Спасителю нашему Иисусу Христу, со Безначальным Твоим Отцем, Пресвятым Благим и Животворящим Твоим Духом во веки веков. Аминь.
Владыко Вседержителю, Господи многомилостивый, приими коленопреклонныя молитвы и смиренныя слезы наша, приносимыя пред Святым Алтарем Твоим в сие время беды и скорби народа Твоего, приими предстательство всех святых сродников наших, коих призываем ныне на помощь и заступление, дабы свет любве Твоея, явленныя на Кресте Твоем, просветил всякаго человека страждущаго в мире сем, во тьме вражды и беззаконий сущем.
Приими ходатайство святаго и благовернаго князя Владимира, крестителя и просветителя земли нашея; приими молитву страстотерпцев святых Бориса и Глеба, научающих не поднимати руки своея на брата своего; приими заступничество угодников Твоих Антония и Феодосия и с ними всех преподобных мужей и жен, слезами покаяния души свои паче снега убеливших; приими подвиги новомучеников и исповедников, страданиями своими спасительную веру в Тя нам сохранивших; приими прошения всех святых Церкве Твоея, трудами своими землю нашу освятивших. Наипаче приими молитвенный Покров Пресвятыя Матере Твоея, Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Ея же непостыдным предстательством люди Твоя многажды избавленни быша от всякия вражды и междуусобныя брани.
Услыши ны, Боже, Спасителю наш, и милостив, милостив буди Владыко ко всем страждущим и обремененным, и остави нам долги наша, научая и нас оставляти обиды должником нашим, и преклони гнев Твой на милость Твою, усмиряя всякия крамолы и нестроения в державе нашей, яко Ты еси един благий и человеколюбивый Бог наш, и Тебе славу возсылаем Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Воскресные Уставные чтения:
Поведение православного христианина в храме Божием
Православный христианин должен входить в храм тихо и благоговейно, как в дом Божий, в таинственное жилище Царя Небесного: шум, разговоры, а тем более смех при входе в церковь оскорбляют святость храма Божия и величие обитающего в нем Бога: «Вниду в дом Твой, поклонюся ко храму Святому Твоему в страсе Твоем» (Пс.5:8).
Став на обычное место, с благоговением и страхом Божиим помолись: «Боже, очисти мя грешного и помилуй мя!», «Без числа согреших. Господи, прости мя!», «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и Святое Воскресение Твое славим!», «Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу, присноблаженную, и пренепорочную, и Матерь Бога нашего, Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем!», «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне и присно и во веки веков. Аминь», «Господи, помилуй» (трижды), «Благослови», «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас» (молитвы с поклонами). Те же молитвы произносятся и при выходе из храма.
Церковная служба совершается со многими великими и малыми поклонами. Святая Церковь требует совершения поклона с внутренним благоговением и внешним благообразием. Перед совершением поклона нужно осенить себя крестным знамением и потом делать поклон. Крестное знамение до́лжно изображать правильно, с благоговением, не спеша. Церковный устав требует от нас, чтобы мы всё делали в храме Божием не только истово, чинно, но и неторопливо и своевременно. Поклоны следует совершать по окончании каждого краткого прошения, как, например: «Господи, помилуй», или молитвословия, а не во время его исполнения. «Не вкупе с молитвой», – говорится в Типиконе.
Перед началом всякого богослужения нужно полагать по три поясных поклона. Затем при всех службах на всяком «Приидите поклонимся», на «Святый Боже», на троекратном «Аллилуиа» (на «Слава») и на «Буди имя Господне» полагается по три поясных поклона. На всех ектениях церковных служб надо внимательно вслушиваться в каждое прошение, мысленно возносить молитву к Богу и, осенив себя крестным знамением, при возглашениях: «Господи, помилуй» или: «Подай, Господи» положить поясной поклон. При пении и чтении стихир, стихов и других молитвословий поклон полагается только тогда, когда слова молитвословий побуждают к этому, например: «припадем», «поклонимся», «молимтися» и т.д.
При чтении акафиста на каждом кондаке и икосе полагается поясной поклон.
На полиелее после каждого величания – по одному поклону. Перед чтением Евангелия и по прочтении его (на «Слава Тебе, Господи») всегда полагается один поясной поклон.
Нужно осенять себя крестным знамением без поклона при начале чтения или пения Символа веры, при произнесении слов «Силою честнаго и животворящего креста», при начале чтения Апостола, Евангелия и паремий, при чтении троекратного «Аллилуиа» в середине шестопсалмия.
Когда священнослужитель произносит: «Мир всем» или возглашает: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами», следует делать поклон, но без крестного знамения; такой же поклон полагается при всяком благословении священнослужителем всех молящихся и при отпусте, если таковой совершается без креста. Когда же отпуст произносится священнослужителем с крестом, которым он осеняет молящихся, то поклон следует сделать с крестным знамением.
При возглашении «Главы ваша Господеви приклоните» следует наклонить голову. Прикладываться к святому Евангелию, кресту, мощам и иконам следует так: подходить в должном порядке, не спеша и не мешая другим, не толкать и не оттеснять их; положить два поклона пред целованием и один после целования святыни. Прикладываясь к иконе Матери Божией и святых, следует целовать руку, к иконе Спасителя – ноги. Прикладываясь к священному Евангелию, следует произнести про себя молитвы: «Со страхом и любовию приступаю Ти, Христе, и верую словесем Твоим», «Христе Боже, помози ми и спаси мя».
Молясь за живых и умерших и называя их по именам, нужно с любовью произносить эти имена, ибо по долгу любви христианской они требуют от нас сердечного сочувствия и любви. Великая разница между бесчувственным перечнем имен и сердечным поминовением их: одно от другого отстоит как небо от земли. Надо твердо помнить следующее: если мы будем поминать умерших, то найдутся люди, которые и нас помянут после смерти.
Молиться за усопших следует так: «Помяни, Господи, души усопших раб Твоих (имена) и прости им согрешения их вольная и невольная, даруй им Царствие и причастие вечных Твоих благ и Твоея бесконечныя и блаженныя жизни наслаждение».
Когда священнослужителем совершается каждение молящихся, на это следует ответствовать наклонением головы.
Во время чтения Евангелия, как бы слушая Самого Иисуса Христа, стоять с преклоненною головою.
Во время пения Херувимской песни следует со вниманием читать про себя покаянный пятидесятый псалом: «Помилуй мя, Боже»; по окончании первой половины «Херувимской» полагается поясной поклон. Во время великого входа при поминовении Святейшего Патриарха и других лиц стоять благоговейно, с приклоненною головою и в конце поминовения при словах: «Вас и всех православных христиан» нужно говорить: «Священство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем», затем с глубоким чувством покаяния и молитвенного духа сказать: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем!»
Во время совершения самого таинства Евхаристии следует молиться с особенным вниманием и по окончании песнопения «Тебе поем…» поклониться до земли Телу и Крови Христовой. Важность этой минуты так велика, что с нею не может сравниться ни одна минута нашей жизни. В этой минуте заключается все наше спасение и любовь Божия к роду человеческому, ибо «Бог явися во плоти». В воскресный день земной поклон не делается.
После «Достойно есть» – земной поклон (в воскресный день также не делается). При словах: «И всех и вся» говорить про себя: «Молитвами всех святых Твоих, Господи, прости и помилуй нас».
Во время пения «Достойно есть» или задостойника священник молится о живых и умерших и поминает их по именам, в особенности тех, за которых служится литургия. И присутствующие в храме должны в это время помянуть своих близких живых и умерших.
В начале молитвы Господней «Отче наш» Устав предписывает изображать на себе крестное знамение.
При открытии царских врат и явлении Святых Даров (означающем явление Иисуса Христа по воскресении) при возглашении: «Со страхом Божиим и верою приступите» – поклон земной.
При последнем явлении Святых Даров (изображается вознесение Иисуса Христа на небо), при словах священника: «Всегда, ныне и присно и во веки веков», – тоже земной поклон (для тех, кто не причастился и кроме восресенья).
Приступая к принятию Святых Таин Тела и Крови Христовой, нужно положить земной поклон, руки сложить на груди крестообразно, подходить к Святой Чаше не спеша, благоговейно и со страхом Божиим, громко назвав свое имя. По принятии Священных Таин лобызать нижний край чаши, как самое ребро Христово, и затем отходить спокойно и не полагая крестного знамения и поклона, но мысленно благодаря Господа за Его великую милость: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе, Боже!» Земные поклоны в этот день не совершаются.
Святой антидор и благословенный хлеб принимать должно благоговейно и при этом целовать подающую руку священника. Антидор раздается присутствующим за литургией для благословения и освящения души и тела, чтобы те, которые не приобщались Святых Даров, вкусили освященного хлеба. В книгах церковных о нем говорится: «Освящен бо есть, и подобает его не ядущим принимати. А кто и мало ядяше или пияше, да не приимет антидор».
От Святой Пасхи до дня Святой Пятидесятницы, от Рождества Христова до Крещения Господня и во все вообще Господские двунадесятые праздники поклоны земные Святою Церковью совершенно отменяются. Когда в Церкви осеняют народ крестом, Евангелием, иконой или чашей, то все должны креститься, преклоняя голову, а когда осеняют свечами или рукой или кадят народу, то креститься не должно, а следует только поклониться. Лишь во святую седмицу Пасхи, когда кадит священник с крестом в руке, то все крестятся и, отвечая на его приветствие «Христос воскресе», говорят: «Воистину воскресе».
Принимая благословение священника или епископа, христиане целуют его десницу, но не крестятся перед этим.
Находясь в храме Божьем, помните, что вы находитесь в присутствии Господа Бога, стоите перед лицом Его, перед очами Его, в присутствии Божией Матери, святых ангелов и всех святых: «В храме стояще славы Твоея, на небеси стояти мним».
Спасительная сила церковных молитв, песнопений, чтений зависит от восприятия их нашим сердцем, умом и чувством. Поэтому нам необходимо понимать всё совершающееся в церковном богослужении, проникаться и питаться им. Только тогда за службой церковной каждый согреет свое охладевшее сердце, возбудит заснувшую совесть и оживит иссохшую душу. Всё совершая благообразно и по чину церковному, будем в телесах и душах наших прославлять Господа Бога нашего.
(Архимандрит Иона (Карпухин). Литургика.)
Многие из нас уже давно ведут церковную жизнь, регулярно посещают храм, исповедуются, причащаются; знают церковные правила: писаные и неписаные – и очень охотно этим правилам учат других, зачастую против их желания. Но, достигнув такого церковного «профессионализма», мы часто забываем очень важные вещи.
Чувство благоговения… Давайте вспомним, как мы заходили в храм и какие чувства у нас были, когда мы только начинали посещать церковь, когда мы ещё не были воцерковлёнными. Мы обдумывали каждое наше действие, причём не только потому, что боялись получить выговор, а потому что испытывали благоговение. Что же стало теперь со многими из нас? Мы, как и прежде, трижды кланяемся храму перед тем, как в него зайти, кладём поклон внутри храма, а дальше… дальше чувствуем себя очень уверенно, а точнее, неблагоговейно. Идёт богослужение. Нам захотелось – пошли к иконе прикладываться, которая в другом конце храма, отвлекли этим молящихся. В этом – не только неблагоговение, но и элементарный эгоизм. Поэтому хождение по храму во время службы является грехом, который, кстати, всегда называется на общей исповеди. Но мы, особенно старожилы храма, почему-то про это забываем. Забываем, что храм – это дом Божий, и делаем то, что вздумается. А ведь именно с нас должны брать пример те, кто только начинает церковную жизнь. Чему они от нас научатся? Разговорам и гулянию по храму. Это неправильно. Это у иудеев считается, что если ты близок Богу, то можешь вести себя в синагоге очень свободно. Но мы – не иудеи, и в православном храме главное – благоговение, страх Божий и забота о том, чтобы не помешать молитве других. Поэтому ходить во время службы по храму разрешается только священнослужителям и церковнослужителям. Можем ли мы представить какого-либо святого, который расхаживает по храму, разговаривает со встретившимися знакомыми? Нет… Но ведь для нас именно святые должны быть примером. Давайте вспоминать об этом каждый раз, когда появится желание достигнуть дальней иконы во время скучной для нас части богослужения.
Вот некоторые правила поведения за богослужением.
Чтобы приложиться к иконам и поставить свечи, нужно приходить в храм заранее, и когда чтец начнёт читать часы, уже не ходить, а молиться соборно. Выбери себе удобное место и не сходи с него. Если надо исповедаться, причаститься или помазаться – встань в соответствующую очередь, а после сего вернись на прежнее место и стой до самого отпуста. Уходить с богослужения без крайней необходимости или из-за неотложных обстоятельств – грех перед Богом. Особенно старайся не выходить из храма во время литургии, по крайней мере, до пения «Отче наш». Богослужение – это пир у Господа. Представь, будет ли приятно хозяину дома, к которому пришли гости, если они уйдут раньше окончания праздника?
Если опоздал – не протискивайся к своему месту, а встань где получится. Не передавай свечи и не ходи от иконы к иконе. Ты думаешь, что тебя никто не замечает, а на самом деле ты отвлекаешь многих. Опоздал – дождись конца службы и тогда приложишься. Ты же согрешил опозданием, вот и задержись в храме после службы.
Не разговаривай на службе; помни, что за разговоры в храме посылаются скорби. И старайся не приветствовать никого. Если увидел знакомого, кивни ему, и довольно. А рукопожатия и целования отвлекают других от молитвы.
Стоя на службе, не подпевай хору, кроме тех песнопений, которые по традиции поёт весь храм. Подумай, что рядом с тобой может стоять человек, который хочет слушать хор, а не твоё пение, даже если у тебя есть слух и ты знаешь песнопения. У тебя, как говорят, душа поёт, но у рядом стоящего от твоего пения может возникнуть искушение и он не сможет из-за этого молиться. Именно поэтому славословить вслух разрешается только священнослужителям, певцам и чтецам, а остальные должны делать это молча.
Родители, придя в храм с детьми, должны наблюдать за их поведением и не допускать, чтобы они отвлекали молящихся, шалили, смеялись. Плачущего ребёнка нужно постараться успокоить; если это не удаётся, следует выйти с ребёнком из храма.
Часто, к сожалению, стоя на службе, мы не понимаем того, что поёт хор или читает чтец. Что делать в этом случае? Можно ли в такие моменты молиться о чём-то своём? Храм – это место соборной молитвы, т.е. все прихожане должны молиться единодушно и единой молитвой. Когда мы понимаем содержание песнопений и чтений, когда мы понимаем прошения на ектениях и возгласы священника, конечно, мы молимся вместе со всеми об одном и том же. Но когда непонятно, нужно молиться не о чём-то отвлечённом, а творить Иисусову молитву. В большинстве церковных молитв, неважно, поются они или читаются, мы просим Бога об одном – о помиловании. Поэтому, произнося мысленно «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного», мы участвуем в тех же соборных молитвах, которые поёт хор или читает чтец.
Иногда приходится видеть, как некоторые прихожане во время богослужения читают какие-то посторонние молитвы, например, каноны или последование ко Святому Причащению. Это совершенно недопустимо и опасно. Св. отцы говорили, что ничего не может быть важнее соборной, а тем более литургийной молитвы, а посему подобные наши самоделания чреваты повреждением ума. Правило ко Причащению читается заранее, и если нет возможности прочитать его целиком накануне, то можно начать готовиться раньше, читая, например, по канону в день.
Исповедь перед Причастием тоже должна быть подготовленной, чтобы не отнимать лишнее время у священника и не задерживать других своими пространными и сумбурными рассказами, включающими ненужные подробности и оставляющими без внимания суть греха. Исповедоваться нужно во время всенощного бдения. А пропускать литургию, стоя на исповеди и отрывая при этом священника от его святого служения в алтаре, недопустимо. Поэтому тот, кто собирается причаститься, обязательно должен быть накануне на всенощном бдении, а если это не получается, то следует отложить Причащение. Исключение делается в этом случае только для больных и немощных.
Перед причащением мирян на некоторое время закрываются царские врата и перед ними ставится горящая свеча. В алтаре в это время происходит важное и страшное действие: причащаются священники и готовятся причащать мирян. Свеча напоминает нам о внимании и благоговении, с которым нужно стоять в это время. А у нас наоборот храм становится подобен встревоженному улию, начинается шум и движение. Но ведь служба не кончилась… Поэтому нужно, оставаясь на своём месте, слушать молитвы или поучения, которые обычно читаются в этот момент, или творить Иисусову молитву.
Несколько слов об одежде… Часто приходится, к сожалению, видеть в храме людей, стоящих за воскресным праздничным богослужением в неопрятной, повседневной одежде. Храм – это не только дом молитвы, но и место особого присутствия Божия, а воскресение – это малая Пасха; и подобно тому, как, собираясь в гости, мы стараемся выглядеть достойно, так и приходя в церковь, следует помнить, к Кому мы приходим и Кто взирает на нас. Человек, который внимательно смотрит за состоянием своей души, обязательно заметит, что и от одежды зависит его поведение, мысли, пожелания. Поэтому одежда в храме не должна быть броской, но и, приходя на праздник, не следует надевать то, в чём мы работаем или гуляем. Праздник есть праздник, и одеваться нужно соответственно.
Входя в храм, все житейские попечения мы должны оставлять за его порогом. Здесь всё другое, не мирское, а значит, и мысли должны быть о небесном. Нужно возлюбить ближних своих, а в храме это значит – стараться не мешать им молиться своими разговорами и хождениями. Уходя из храма, чтобы не лишиться благодатного настроения, которого мы по милости Божией удостоились, Церковь заповедует нам расходиться в благоговейном молчании, с благодарением Господу, сподобившему нас присутствовать в храме, и молиться, чтобы Господь даровал до конца нашей жизни всегда посещать Его святой дом, участвовать в соборной молитве и св. таинствах.
Материал подготовлен на основе наследия оптинских старцев, статей митр. Лимасольского Афанасия, арх. Сергия Спасского и проповедей митр. Сурожского Антония.
Перед самыми главными праздниками, а также под каждое воскресенье в храмах совершается особое богослужение, называемое всенощным бдением, соединяющее великую вечерню, утреню и первый час. По Уставу оно должно совершаться всю ночь.
Начало всенощного бдения. Вечерня.
Пение предначинательного псалма
Всенощное бдение, по Типикону, начинается вскоре после солнечного захождения. Сначала бывает медленный благовест, звон в один колокол, а потом звон (трезвон) во все колокола. Начинается всенощное бдение с особой торжественностью, какой не бывает при начале всякого другого вечернего богослужения. Иерей возлагает на себя епитрахиль и фелонь и, взяв кадильницу и став пред святою трапезою, влагает фимиам в кадильницу и глаголет молитву кадила: «Кадило Тебе приносим…» тайно. Царские врата отверзаются, священник и диакон безмолвно совершают каждение всего алтаря, причем все светильники в храме возжигаются (лампады и свечи, но не люстры), после чего диакон, выйдя отверстыми царскими вратами, со свечой в руках, на амвон, велегласно возглашает: «Восстаните!» и затем: «Господи, благослови!» Священник, стоя перед престолом и начертывая крест кадилом, начинает богослужение прославлением Святой Троицы: «Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице всегда, ныне и присно и во веки веков!» Лик отвечает: «Аминь», что значит: «Истинно так! да будет!» После сего священник с диаконом четырехкратно (вместо обычного трехкратного) призывают верующих придти поклониться Христу, Цареви нашему Богу, и исходят из алтаря, совершая каждение всего храма. Как бы в ответ на прославление священником Св. Троицы и призыв поклониться Христу лик поет особым торжественно-протяжным напевом так называемый предначинательный псалом 103-й «Благослови, душе моя, Господа. Господи Боже мой, возвеличился еси зело», в котором изображается премудрость Божия и величие Бога как Творца мира. Поются теперь только избранные стихи, но по уставу положено петь полностью весь псалом с особыми припевами.
Всенощное бдение в своих песнопениях, чтениях и священнодействиях символически изображает всю картину Божественного домостроительства, то есть промышления Божия о спасении человека, начиная от сотворения мира. Пение предначинательного псалма и соединенные с этим священнодействия переносят молящегося ко времени сотворения мира и блаженному состоянию прародителей. Каждение напоминает слова Книги Бытия о том, как Дух Божий носился над бездной, множество светильников – слова Бога Творца: «Да будет свет!», отверстые царские врата – богообщение первых людей, которым они наслаждались в раю. Но непродолжительно было их блаженство. Как символ изгнания первых людей из рая после их грехопадения и закрытия для них врат рая, царские врата закрываются, и священник, выйдя из алтаря северными дверями, с непокрытой головой, как кающийся перед закрытыми вратами рая падший Адам, стоя перед закрытыми царскими вратами, читает семь так называемых светильничных молитв. Светильничными они называются потому, что иерей славословит Господа, живущего во свете неприступном, за дарование света вещественного и просит о просвещении души. От этих молитв и дальнейшая служба вечерни в богослужебных книгах также иногда носит название «светильничное».
Характер богослужения резко меняется: тушится свет (свечи), и радостное в начале и торжественное богослужение становится скорбным, полным мольбы о прощении грехов и о даровании всего того, в чем стало нуждаться падшее человечество по грехопадении. На амвон выходит, по окончании пения предначинательного псалма, диакон и начинает великую ектению.
Великая ектения
Великой ектенией называется целый ряд прошений, произносимых диаконом, в которых излагаются многообразные нужды человека и содержится моление о духовных и светских властях и обо всем мире, причем на каждое прошение лик поет от лица всех верующих: «Господи, помилуй!»
Иначе великая ектения еще называется мирной от того, что начинается словами: «Миром Господу помолимся!» и первое прошение ее: «О свышнем мире и спасении душ наших…», второе также: «О мире всего мира…». Самое слово «ектения» значит: «распространение», или, по другому объяснению, «протяжное моление». Кроме великой ектении есть еще три: малая, сугубая и просительная. Великая называется так потому, что содержит больше всего прошений, обычно 12.
«Миром Господу помолимся» значит: помолимся Господу в мире с самим собой, без смущения духа, без всякой вражды или гнева, но со взаимной любовию в согласии с наставлениями слова Божия. Диакон, взывая к Богу, изображает собою все человечество, испрашивающее у Бога тех необходимых для него благ, которых оно лишилось чрез грехопадение, и в первую очередь, конечно, главного утраченного им блага: мира – мира с Богом, мира с ближними и мира с самими собой. Заканчивается великая ектения преданием себя и друг друга и всей жизни своей Христу Богу, Который Сам знает все наши нужды.
Кафизма
После великой ектении на всенощном бдении под воскресные дни всегда бывает пение (на практике поются теперь только избранные стихи) первой кафизмы, начинающейся словами: Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых.
Малая ектения
После первой кафизмы всегда произносится малая ектения. Она представляет собой сокращение великой и начинается словами: «Паки и паки», что значит: «опять и опять», миром Господу помолимся» – и далее содержит в себе, собственно, только одно прошение: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, твоею благодатию». И заканчивается обычным преданием самих себя и всей жизни Христу Богу.
Пение стихов «Господи, воззвах» и стихир
После малой ектении поются стихи 140-го псалма: «Господи, воззвах к тебе, услыши мя. Услыши мя, Господи…». А затем поются или читаются стихи из псалмов 141-го, 129-го и 116-го и к ним припеваются так называемые стихиры, то есть особые песнопения уже новозаветного содержания, в которых прославляется праздник или святой, в честь коего совершается бдение. Во время этого пения диакон или сам иерей совершает каждение алтаря и всего храма во образ тех многочисленных жертв, которые на протяжении тысячелетий приносились в Ветхом Завете в умилостивление за грехи людей и прообразовали собой Единую Великую Искупительную Жертву, принесенную на Кресте воплотившимся Сыном Божиим. Вместе с тем дым кадильный символизирует и возношение наших молитв к Богу. После воспоминания о сотворении мира и о грехопадении прародителей богослужение приводит таким образом молящихся к сознанию их грехов как общей болезни всего человечества и возбуждает в них моление о спасении об исцелении их греховных недугов и помиловании. Так как с мыслью о грехопадении у нас, христиан, неразрывно связана мысль об искуплении, совершенном крестными страданиями Господа Иисуса Христа, то к ветхозаветным стихам, содержащим мольбу о прощении и избавлении от гнета греха, присоединяются новозаветные стихиры, которые посвящены прославлению спасительных для нас событий или праведников, уже стяжавших себе спасение чрез искупительную жертву Господа.
Эти стихиры так и именуются обычно стихирами на «Господи, воззвах». На воскресном бдении стихир на «Господи, воззвах» бывает всегда десять.
Вечерний вход
После пения стихир совершается вечерний вход со светильниками и с каждением. Хор поет вечерний гимн: «Свете тихий святыя славы бессмертнаго Отца небеснаго, святаго блаженнаго, Иисусе Христе: пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа Бога. Достоин еси во вся времена пет быти гласы преподобными, Сыне Божий, живот даяй: темже мир тя славит». Этот гимн очень древний – II-III веков.
Вечерний вход символизирует собою приход в мир Божественного Искупителя, Которого прозревали ветхозаветные пророки и Который вновь отверзет падшему человечеству крестом Своим врата рая.
Прокимен и чтения, или паремии
Слово «прокимен» с греческого значит: «напереди лежащий». Это стих, заимствованный из Священного Писания, главным образом из псалмов, который обычно предшествует чтению Священного Писания и служит как бы предисловием к нему. Иногда же чтения Священного Писания за ним не бывает, и тогда он просто выражает собой значение настоящего дня, почему и называется прокимен дне. Каждый прокимен имеет за собой стих, который составляет как бы его продолжение и находится с ним в тесной логической связи.
На всенощном бдении под воскресение (в субботу вечера) поется всегда неизменно прокимен «Господь воцарися, в лепоту облечеся».
После прокимна на всенощном бдении под великие праздники бывают так называемые «чтения», по большей части заимствованные из Ветхого Завета. Они называются также «паремиями», что значит: «притча». Эти чтения, или паремии, содержат в себе пророчества о воспоминаемом событии или похвалу празднуемому святому. Во время чтения паремий царские врата закрываются, а иерей сидит на горнем месте одесную страну престола.
На всенощных бдениях под воскресение паремий обычно не бывает.
Ектении и «Сподоби, Господи»
После прокимна сразу, если нет паремий, диакон выходит на амвон и произносит так называемую сугубую ектению, в богослужебных книгах она называется «прилежным молением». На великой вечерне в бдении она имеет полное начало, состоящее из двух предварительных воззваний:
- «Рцем вси от всея души и от всего помышления нашего рцем»; и 2. «Господи Вседержителю, Боже отец наших, молимтися, услыши и помилуй».
После сугубой ектении на всенощном бдении читается молитва «Сподоби, Господи, в вечер сей без греха сохранитися нам…». Она составляет как бы продолжение славословия Триединому Богу, воссылаемого в вечерней песне «Свете тихий» и заканчивается сама славословием Пресвятой Троице: «Тебе подобает хвала, Тебе подобает пение, Тебе слава подобает, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков, аминь».
За молитвой «Сподоби, Господи» следует так называемая просительная ектения, начинающаяся словами: «Исполним вечернюю молитву нашу Господеви». Прошения этой ектении посвящены исключительно благам духовным, причем в каждом содержится моление о даровании мира, этого высочайшего духовного блага.
После этого иерей, продолжая оставаться перед престолом, поворачивается лицом к народу и преподает: «Мир всем», благословляя народ рукой. Иерей приветствует таким образом молящихся тем самым благом, которого они только что так усиленно испрашивали. Он преподает дар сей, по заповеди Самого Господа, который оставил нам мир Свой. Во времена Спасителя «Мир» было обычным приветствием, и оно было любимым у Него, Он повелел приветствовать миром всех ищущих мира.
Лития
После этого на всенощном бдении полагается лития. Начинается она исхождением священнослужителей, в предшествии двух светильников, из алтаря в притвор.
Когда закончится пение стихир на литии, диакон произносит особую литийную ектению с весьма обширными по содержанию пятью прошениями, на каждое из которых лик многократно поет «Господи, помилуй»: сначала 40 раз, затем 50 раз и на два последних прошения по три раза. Начинается эта ектения словами: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое…» Заключается литийная ектения возгласом иерея: «Услыши ны, Боже, Спасителю наш…». Затем иерей, благословляя молящихся рукой, преподает «Мир всем», диакон приглашает их приклонить главы, и иерей читает вслух молитву: «Владыко многомилостиве…», составляющую отпуст литии.
Лития от греческого лити́ – усердное моление – и означает моление вне храма или в притворе храма. В притворе прежде стояли оглашенные и кающиеся, которым запрещен был вход в самую церковь. Дабы и их не лишить молитвы церковной, Церковь исходит к ним сама и молится вместе с ними. Это для стоящих в притворе символизирует то же, что вечерний вход для стоящих в самой церкви, то есть что Господь наш Иисус Христос, «Тихий Свет», сошел к нам долу, что и недостойные молиться вместе с остальными верующими могут ожидать для себя милости от Господа и оставления грехов их; с другой стороны, исхождение верных в притвор, место для оглашенных и кающихся грешников, означает глубокое смирение верных, готовых ставить себя на место оглашенных и грешников и молиться вместе с ними. Во время «литии, – говорит Св. Симеон Солунский, – мы молимся, стоя пред вратами св. храма, как бы пред вратами небесными… подобно Адаму, мытарю, блудному сыну». Отсюда несколько покаянный и скорбный характер литийных молитв.
Стихиры на стиховне
По окончании литии, совершавшие ее священнослужители входят в храм и останавливаются посередине храма. В это время поются стихиры на стиховне. Они называются так потому, что имеют перед собой стихи, избранные из разных псалмов и других книг Священного Писания, подходящие для данного праздника или памяти святого.
«Ныне отпущаеши», благословение хлебов и конец вечерни
После стихир на стиховне, в которых прославляется спасительное для людей событие или добродетели празднуемого в тот день св. угодника Божия, у молящихся естественно является желание искать того блаженного состояния упокоения, которое уготовано Господом для праведников. И потому, уразумев из всего предшествующего богослужения спасение, уготованное Господом для всех людей, молящиеся взывают ко Господу словами Симеона Богоприимца: «Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу твоему с миром…».
После молитвы «Отче наш» и возгласа иерея «яко Твое есть царство» поется так называемый отпустительный тропарь, в котором кратко излагается сущность празднуемого события или похвала празднуемому святому. На бдении под воскресный день, когда нет никакого другого празднества, поется тропарь: «Богородице, Дево, радуйся» – трижды.
Перед пением тропаря среди храма поставляется тетрапод, или четвероножец, то есть столик на четырех ножках, на котором стоит блюдо с пятью хлебами и с сосудами с вином и елеем и с пшеницею. Окончив литию, священнослужители из притвора входят внутрь храма и останавливаются посреди него перед этим тетраподом, который заранее уготовляется. Когда запоют тропарь, то диакон, взяв благословение у иерея, кадит окрест стола (трижды) и служащих токмо. Также возглашает: «Господу помолимся», а иерей читает молитву: «Господи Иисусе Христе Боже наш, благословивый пять хлебов и пять тысящ насытивый», в которой просит Господа благословить хлебы сия, пшеницу, вино и елей, умножить их во всем мире и верных, вкушающих от них, освятить. Перед чтением этой молитвы иерей подъемлет один хлеб, начертывая им крест над прочими хлебами, а при чтении молитвы, на словах: «Сам благослови и хлебы сия, пшеницу, вино и елей» указывает правой рукой на каждое из этих веществ, творя таким образом ею крест.
После благословения хлебов лик поет трижды: «Буди Имя Господне благословенно от ныне и до века», а чтец читает псалом 33-й: «Благословлю Господа на всякое время…», но не весь целиком, а только до слов: «не лишатся всякого блага». Иерей, шед от места, где совершал благословение хлебов, становится перед царскими вратами, «зря к западом», и благословляет молящихся рукой, говоря: «Благословение Господне на вас, Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне, и присно, и во веки веков». Лик поет: «Аминь», и этим первая часть всенощного бдения, состоящая из великой вечерни, заканчивается.
(Архиепископ Аверкий (Таушев)
Вторая и важнейшая часть всенощного бдения есть утреня. Утреня начинается с шестопсалмия.
Шестопсалмие
Шестопсалмие состоит из шести псалмов и начинается чтением троекратного ангельского славословия: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» и двукратного молитвенного воззвания чтеца: «Господи, устне моя отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою».
Этот момент церковной службы выделяется своим “минорным звучанием” и строгостью обстановки: в храме затворяются царские врата, гасится свет, тушатся свечи; чтец (а по уставу – настоятель) с середины храма, как бы от лица всех верующих, неподвижно стоящих вокруг, произносит слова псалмов – молитву скорби, покаяния и надежды. Шестопсалмие читается неукоснительно на каждом утреннем богослужении (повседневном, субботнем и воскресном) в течение всего года, кроме дней Светлой Пасхальной седмицы, что указывает на его огромную важность. Православные толкователи, подчеркивая особую значимость шестопсалмия в утреннем богослужении, видят в нем отражение величайшего события в жизни человечества – пришествия в мир Спасителя. Эта главная мысль шестопсалмия раскрывается в контексте вечерни и утрени – двух взаимосвязанных церковных служб, символизирующих соответственно ветхозаветное и новозаветное время.
После грехопадения человечество оказалось оторванным от благодатного общения с Богом, погрузилось во мрак неведения и греховных страстей; эта ночь бытия человеческого представлена в православном богослужении вечерни. Из темноты этой ночи страждущая душа ветхозаветного народа в напряженном ожидании молится словами Псалмопевца Давида о приходе Мессии: Господи, воззвах к Тебе, услыши мя… (Пс. 140), изведи из темницы душу мою… (Пс. 141), из глубины воззвах к Тебе, Господи, Господи, услыши глас мой… (Пс. 129). Ветхозаветные пророки готовят народ к приходу Спасителя: благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих… (Пс. 33), чувствуя, что только боящиеся Его, святые Его, кроткие и смиренные духом узнают Его, примут Слово Его и обрящут спасение.
Но вот вечерня окончена – кончилось ветхозаветное время, наступило новое время, родился Спаситель. Об этом троекратно (в честь Святой Троицы) возвещают Ангелы: Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение (Лк. 2). Начинается утреня – новозаветная служба. Что означают слова ангельской песни? В них говорится, что славу Богу воспевают прежде всего небожители (слава в вышних), радующиеся об искуплении человечества; что Спаситель принес мир на землю, то есть примирил грешное человечество с Богом (и на земли мир), Который тем явил Свою любовь к людям (в человецех благоволение). После ангельской песни уже человек хочет воздать хвалу Богу и просит Божественного содействия этому словами 50-го псалма: Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою (Пс. 50). Эти слова повторяются дважды – как отражение древнего антифонного (то есть на два хора) пения. Затем гаснет свет, и чтец начинает читать шестопсалмие.
Это уже новозаветное время. Спаситель родился глубокой ночью, пришел в мир не как земной царь, а в образе раба. Он еще не вышел на Свое общественное служение (храм погружен в полумрак), но Он уже молится Своему Небесному Отцу о всем роде человеческом. В богослужении утрени этому соответствует середина шестопсалмия, когда, после прочтения первых трех псалмов и малого славословия из алтаря выходит священник, символизирующий собой Христа, становится лицом к алтарю и при закрытых царских вратах читает 12 утренних молитв, освящая каждый час дня.
Сказанное делает понятным установление строгих правил поведения в храме при чтении шестопсалмия: в это время полагается стоять прямо и благоговейно, предстоя как бы Самому Христу, не отвлекаться, не ходить по храму. В церковном Уставе об этом написано следующее: “Тако глаголем шестопсалмие со вниманием и страхом Божиим, яко Самому собеседующе Христу Богу нашему невидимо, и молящеся о гресех наших”. Читать шестопсалмие, согласно Уставу, следует “не борзяся”, то есть ровно, внятно, чувствуя ответственность момента. Некоторые избранные стихи повторяются в конце псалма, дабы остановить на них наше внимание. В древности эти стихи пелись хорами и всем народом.
Церковь, погруженная во мрак, должна напоминать молящимся вифлеемскую ночь, в которую родился Христос. С рождением и явлением в мир Христа Спасителя началось наше спасение. Шестопсалмие есть как бы размышление человека с самим собой, услышавшего о рождении Спасителя. В псалмах его выражается сознание своего греховного состояния, изображается множество врагов (демонов), ищущих погубить душу и тело, и надежда на беспредельное милосердие Божие, на то, что Господь услышит всех уповающих на Него и ущедрит всех боящихся Его. Из целого ряда замечаний относительно чтения и слушания шестопсалмия, которые мы находим в Типиконе и в богослужебных книгах наряду, видно, что Церковь придает шестопсалмию особое значение, а потому весьма грешат те современные богомольцы, которые позволяют себе сидеть во время чтения шестопсалмия или даже вовсе выходить из церкви, считая это чтение второстепенным, маловажным. Так, в 9-й главе Типикона говорится: «Глаголется шестопсалмие тихим гласом и легким, косно (не спеша), и во услышание всех. Егда же глаголется шестопсалмие, тогда подобает со вниманием слушанию прилежати: покаяния бо псалмы исполнены суть и умиления. Глаголем же сия псалмы со благоговением и страхом Божиим, яко Самому Богу невидимо, и не имать кто власти шепоты творити, ниже плюнути или хракнути (кашлянуть), но паче внимати от псаломника глаголемым, руце имуще согбены к персем, главы же преклонены, и очи имуще долу, сердечныма очима зряще к востоком, молящеся о гресех наших, поминающе смерть и будущую муку и жизнь вечную».
По Уставу во время чтения шестопсалмия запрещаются всякие передвижения по храму. Ни одно внешнее движение, ни один посторонний звук не должны отвлекать. Все умственные силы должны быть направлены на слушание и понимание молитвословий. Так требовалось исстари; в старопечатной Псалтири было даже такое примечание: если человек болен, простужен и не может сдержать кашля или чихания, он на время шестопсалмия должен выйти в притвор храма. Также там говорится, что опоздавший не должен входить в церковь до окончания чтения шестопсалмия. А тем, кто стоит в храме, руки предписывалось держать «при персех», то есть так же, как мы скрещиваем их на груди, подходя ко Причастию, когда нас тоже не должно ничто отвлекать, никакое лишнее движение.
О крестном знамении и поклонах на шестопсалмии
В Часослове в середине шестопсалмия указано: «Слава, и ныне; Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже. Трижды, без поклонов», т.е. можно креститься, но без поклонов.
В Оптиной существует традиция не накладывать на себя крестное знамение в середине шестопсалмия. «Во время шестопсалмия не креститься, — сие советую вам хранить, – пишет оптинский старец Лев, – эта заповедь — душеспасительна… сего истина требует: пусть посмотрит в Триоди Постной и в Уставе о сем…». И крестное знамение, даже творимое без поклонов, все равно вызывает некий небольшой шум в храме…
Так же поступают монахи на Афоне и на Валааме. «Шестопсалмие символизирует Страшный Суд. Поэтому хорошо, если во время чтения шестопсалмия ум идет на час Страшного Суда, – пишет Паисий Святогорец. – После первой статии (первых трех псалмов) мы даже не крестимся, потому что Христос придет сейчас не для того, чтобы распяться, но явится миру как Судия».
«Шестопсалмие надо читать не как кафизмы, а как молитвы. Значение шестопсалмия очень велико: это молитва сына к Богу Отцу» — говорил преп. Нектарий Оптинский.
Жизнь царя Давида по шестопсалмию
Как следует из надписаний, автором всех псалмов шестопсалмия, кроме 87 псалма, является Давид – древнееврейский царь, пророк и псалмопевец, живший за тысячу лет до Рождества Христова. Этот замечательный муж, возлюбленный (имя Давид по-еврейски значит “возлюбленный”) и избранный на служение Самим Богом, всю свою жизнь от самой юности подвергался многочисленным гонениям и опасностям, испытывал сильные скорби и искушения. Но никогда, даже в самых трудных обстоятельствах, находясь на волосок от смерти, он не терял своего твердого упования на Бога, к Нему обращался в скорби, Его благодарил и восхвалял в радости. Этот высокий настрой души Псалмопевца задает тон всем его псалмам. В них находят отражение и конкретные события жизни царя Давида. Рассмотрим эти события на материале шестопсалмия, придерживаясь хронологического порядка.
Псалом 62 относится к тому времени, когда Псалмопевец Давид искал спасения в пустыни Иудейской от преследований грозного врага, по мнению большинства толкователей, завидовавшего ему и опасавшегося за свой трон царя Саула. Другие исследователи не без основания относят этот псалом ко временам более поздним, когда Давид был уже царем и против него, стремясь захватить власть, поднял восстание его собственный сын Авессалом. Эти события, описанные во Второй книге Царств, в 15–18 главах, отражены и в других псалмах, кроме 102-го, и составляют доминирующую тему шестопсалмия. Причиной восстания, по толкованию святых отцов, был тяжкий грех прелюбодеяния и убийства, совершенный Давидом.
Вот что пишет об этом свт. Иоанн Златоуст: “Давид бежал от сына своего, потому что удалился от чистоты; бежал от сына, потому что нарушил целомудренное супружество; бежал от сына, потому что убежал от закона Божия, который говорит: не убий, не прелюбы сотвори. Он ввел в свой дом чужую агницу, убив ее пастыря, и агнец из собственного дома его стал бодать своего пастыря; он внес войну в чужой дом, и из собственного дома его восстала против него война”. Иоанн Златоуст подчеркивает, что это не его собственное умствование, а непреложный закон Божий: “Откуда источник греха, оттуда и бич наказания”.
Это понимал и сам Давид: он глубоко раскаивался в содеянном и принял вспыхнувший мятеж как наказание, посланное от Бога. Поэтому, зная о предстоящем восстании, Давид остался яко глух не слышах и яко нем не отверзаяй уст своих (Пс. 37). Он не чувствовал в себе морального права обуздать преступного сына и предоставил Богу наказывать его по Своему усмотрению. Именно этим, а не малочисленностью верных ему людей, а тем более не недостатком храбрости объясняется тот факт, что Давид не вступил в открытый бой с мятежниками, а спасался бегством, егда гоняше его Авессалом, сын его (Пс.142, надписание).
Покаянный мотив особенно сильно звучит в Пс. 37: несть исцеления в плоти моей от лица гнева Твоего, несть мира в костех моих от лица грех моих. Этот псалом, как и близкий к нему по содержанию Пс. 87, толкователи относят ко времени подготовки восстания Авессалома. Испытывая тягчайшие физические и моральные страдания, всеми покинутый, Псалмопевец кается перед Богом и к Нему Одному взывает о помощи: не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене. Вонми в помощь мою, Господи спасения моего.
Автором 87 псалма, судя по надписанию, является Еман Израильтянин, левит из рода Кореев, поставленный Давидом начальником одного из хоров. По мнению толкователя, этот человек, близко знавший царя и разделявший с ним его жизненные злоключения, изобразил их в своем псалме. Блаженный Феодорит видит в 87 псалме судьбу еврейского народа, отведенного в вавилонский плен (пусть это не смущает читателя: Псалмопевец был пророком, и сказанное им могло относиться к далекому будущему).
О событиях, относящихся к псалмам 3 и 142, красноречиво говорят их надписания: здесь описывается само восстание Авессалома, преследовавшего убегающего от него отца. Главная мысль обоих псалмов: твердая надежда не на человеческие силы, а в первую очередь – на Бога.
Псалом 102, как считают толковники, написан Давидом значительно позже, уже на склоне лет. По словам блаженного Феодорита, “это благодарственная песнь Богу об избавлении от рабства вавилонского”.
Шестопсалмие готовит нас к встрече со Христом. Эта ключевая мысль пронизывает всё его содержание, включая и символику богослужения. В шестопсалмии всё не случайно. Псалмопевец Давид и исторические события, отраженные в псалмах, прообразуют Христа Спасителя и события Его земной жизни. Мессианская тема, звучащая в шестопсалмии, – это сжатое описание крестных страданий Спасителя, Его смерти и воскресения. Шестопсалмие говорит о Церкви Христовой, о спасительных таинствах, установленных Христом. В своем духовно-нравственном понимании шестопсалмие представляет собой краткое изложение основ христианской аскетики: оно показывает путь ко Христу. Закономерности, проявляющиеся в композиции шестопсалмия, суть духовные законы, которым следует в своем движении ко Христу душа христианская, олицетворяющая собою всю Церковь Христову. Во время чтения шестопсалмия душа каждого молящегося проходит этот путь и в радостном ожидании спасения раскрывается навстречу Грядущему Спасителю, о Котором торжественно возвещает Церковь: “Бог Господь и явися нам, благословен Грядый во имя Господне!”
(Архиепископ Аверкий (Таушев), Н. П. Борисова и др.)
Вторая часть всенощного бдения. Утреня
Великая ектения
После шестопсалмия – после того как верующие услышали ангельское пение, возвестившее им о рождении Спасителя, и при этом сознали всю глубину своего греховного падения, сердца их прониклись надеждой на Родившегося и тем самым настроили души свои к молитве, они вновь взывают к Богу теми же словами, как и в начале вечерни, произносится великая ектения: «Миром Господу помолимся», в которой испрашиваются все те многообразные блага телесные и духовные, коих лишились люди с изгнанием Адама из рая, но получить которые вновь стало возможно после прихода на землю Божественного Искупителя. Ектения произносится иереем или диаконом перед царскими вратами.
«Бог Господь» и тропари
Сразу после великой ектении диакон возглашает, а лик громко и радостно поет славословие в честь Господа, пришедшего на землю для спасения мира: «Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне» (Пс. 117), то есть: «Господь есть Бог, и Он явился нам, и благословен Тот, кто идет во Имя Господне». Эти последние слова были приложены к Спасителю при торжественном входе Его во Иерусалим и, по Его словам, ими встретят Его и при Втором Его Пришествии. Песнопение это поется четыре раза, причем перед каждым разом произносится по одному стиху, которые все заимствуются из того же псалма, говорят о благости и милости Божией и раскрывают пророчество о Спасителе мира.
После пения «Бог Господь» следует непосредственно пение тропарей, называемых отпустительными, так как они же поются и в конце вечерни. Утреннее богослужение переходит теперь от грустно-покаянного настроения к празднично-радостному настроению, к предощущению спасения. Утренние песни уже имеют христианское содержание и исполняются весьма торжественно.
На воскресном бдении поется тропарь воскресный дважды, Слава, тропарь дневного святого из Минеи, и ныне, богородичен воскресный, по гласу тропаря святого.
На бдениях двунадесятых праздников Господских и Богородичных поется тропарь праздника трижды.
На бдениях святым поется тропарь святого дважды, Слава, и ныне: богородичен воскресен по гласу тропаря святого.
После пения тропарей начинается чтение кафизм.
Кафизмы, малые ектении, седальны.
Кафизмами называется чтение определенных отделов Псалтири, которая разделяется вся на двадцать таких отделов, носящих название «кафизм» от греческого слова «сижу» потому, что по уставу после каждого такого отдела полагается чтение, при котором все сидят. Теперь вошло в обычай сидеть за чтением самых кафизм. На утрене, входящей в состав всенощного бдения, стихословятся всегда только две кафизмы, с разделением каждой на три славы.
После каждой кафизмы на всенощном бдении непременно произносится малая ектения, которую, согласно 2-й главе Устава, «священник глаголет отшед пред святыя двери». Каждая малая ектения заканчивается особым возгласом священника. После первой кафизмы малая ектения имеет возглас: «Яко Твоя держава и Твое есть Царство, и сила, и слава», после второй кафизмы «Яко благ и человеколюбец Бог еси».
Седальны на воскресном бдении поются или читаются после каждой кафизмы и следующей за ней малой ектении из Октоиха, из Минеи или из Постной или Цветной Триоди.
Полиелей, воскресные тропари, величание
На бдениях великих праздников, на воскресных бдениях в известные периоды года, как и всегда вообще на праздничной утрене, когда читается Евангелие, после кафизм и седальнов поется полиелей, при начале пения которого в храме возжигаются все светильники и отверзаются царские врата в знак особой торжественности.
Слово πολυς ελεος «полиэлеос», πολυς – многий и ελεος – милость, в переводе с греческого языка на русский значит «многомилостивое». Так называется торжественное пение двух псалмов: 134-го – «Хвалите имя Господне» и 135-го «Исповедайтеся Господеви». От частого повторения во втором из этих псалмов слов «Яко в век милость Его» все это пение и получило название полиелея. Другое предположение, что причиной такого названия могло также послужить и то, что в этой части утрени устав предписывает в честь праздника усиливать освещение храма возжжением свеч и елея – πολυς ελαιον – «многомаслие». Теперь полиелей принято называть по начальному стиху: «Хвалите имя Господне…» «Хвалите». В настоящее время полностью эти псалмы поются редко, а по большей части поются всего четыре стиха таким образом:
Хвалите имя Господне, хвалите раби Господа. Аллилуиа (трижды).
Благословен Господь от Сиона, живый во Иерусалиме. Аллилуиа (трижды).
Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его. Аллилуиа (трижды).
Исповедайтеся Богу небесному, яко в век милость Его. Аллилуиа (трижды).
Уставом положено петь полиелей на воскресных бдениях только с 22 сентября до 20 декабря и с 14 января до сырной недели, то есть в зимний период года, исключая период рождественских и крещенских празднеств. В летний же период года с сырной недели до отдания Воздвижения 21 сентября пение полиелея положено только в те воскресные дни, в которые случится какой‑нибудь великий праздник. Вообще полиелей так связан с великими праздниками и памятью святых, которым он по Уставу положен, что он часто называется: «полиелей праздника», «полиелей святого». В воскресные дни, когда не положено полиелея, указано вместо него стихословить 17-ю кафизму: «Блажени непорочнии» (Тип. гл. 2-я и 17-я). Впрочем, теперь почти повсюду вошло в обычай на приходах петь полиелей на воскресных бдениях круглый год.
В приготовительные к Великому посту недели блудного сына, мясопустную и сыропустную после полиелея поется 136 псалом – «На реках вавилонских», с «аллилуйею красною», то есть с особо умилительным напевом.
На воскресном бдении непосредственно после полиелея или после стихословия 17-ой кафизмы, если полиелей не поется, поются особые воскресные тропари, которые обычно называются: «Тропари воскресные, поемые по непорочнах». Перед каждым из этих тропарей поется припев, заимствованный из 118 псалма: «Благословен еси, Господи, научи мя оправданием твоим». Первый из этих тропарей начинается словами: «Ангельский собор удивися».
Всех тропарей четыре, затем поется Слава: тропарь в честь Святой Троицы, И ныне: тропарь в честь Пресвятой Богородицы. Пение заканчивается троекратным: Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава тебе Боже.
На бдениях под великие праздники и в честь святых при начале пения полиелея выносится на середину храма и полагается на аналогии икона праздника или святого (теперь часто икона находится уже на середине храма на аналое) и по окончании полиелея перед ней поется величание празднику или святому с избранным псалмом.
При начале пения полиелея настоятель раздает сослужащим, а, согласно Уставу (см. 2-ю гл.), и стоящему в храме народу возжженные свечи, с которыми все и стоят до окончания чтения Евангелия. Однако в нынешней практике держание свеч народом за бдением сохранилось только для двух дней на праздник Входа Господня во Иерусалим и на пасхальной заутрене.
Пение полиелейных псалмов и воскресных тропарей, как говорит М. Скабалланович, «отмечает на утрене наиболее торжественные и священные моменты, которые символизируют собою, как и всегда, силу и богодухновенность молитвы, которая действительно достигает при пении этих псалмов высшей степени напряжения; символизируя и привлекаемую такой молитвой благодать Духа Святого. Способствуют также подъему душевного настроения приятным запахом благовоний (ладан), каждение в данном случае имеет еще отношение к воспоминанию, связанному с этой частию утрени: оно напоминает о том душистом мvре, которое «с милостивыми слезами растворяли» в этот час ночи воскресения мироносицы»17.
При пении воскресных тропарей по непорочнах и при пении величания совершается каждение всего храма. Начинается оно с середины храма от находящейся там на аналогии иконы, кадится икона с четырех сторон и далее алтарь и по порядку весь храм.
Избранные стихи из псалмов, которые поются при величании, содержат или пророческие предуказания на празднуемое событие, или перечисление тех добродетелей святого, за которые он причислен к известному лику. Каждый лик святых имеет свое общее величание.
И воскресные тропари, и величание приготовляют молящихся к предстоящему слушанию Евангелия, в котором излагается повествование о празднуемом событии или прославляются добродетели святого, память которого празднуется.
Ипакои и степенны антифоны
После воскресных тропарей на воскресном бдении или после величания на бдении в честь праздника или святого произносится малая ектения, заключающаяся возгласом иерея: «яко благословися Имя Твое и прославися Царство Твое, Отца и Сына и Святаго Духа».
Так как затем по уставу полагается чтение, во время которого все сидят, то после малой ектении следует седален, называемый в воскресной службе «ипакои». На воскресном бдении поется «ипакои гласа». Большинство воскресных ипакоев повествуют о посещении живоносного гроба женами-мироносицами или говорят о плодах воскресения Христова. В настоящее время седальны и ипакои по большей части не поются, а читаются.
За седальнами, или ипакои, следует пение утренних антифонов, носящих название «степенны». Слово «антифон» происходит от греческих слов анти́ αντι – «против» и фони́ φωνη – «глас» и значит буквально «противогласие-противопение». Этим именем называются песнопения, которые положено петь попеременно на двух клиросах. «Степенными» они называются потому, что составлены применительно к 15 псалмам (119–133), носящим название «Песни степеней», так как они пелись на ступенях Иерусалимского храма двумя хорами иудеев.
Степенны своим содержанием очищают, «возвышают» душу и этим подготовляют молящихся к слушанию Евангелия. О предстоящем чтении Евангелия возвещается во время пения степенных звоном «в кампаны», т. е. трезвоном. Этот звон указывает на то, что «во всю землю изыде вещание» Евангелия. Евангелие только воскресной и праздничной утрени имеет пред собою звон, а литургийное – нет. Однако теперешняя практика переносит звон к утреннему Евангелию на начало полиелея18.
На великие праздники Господские и Богородичные и в дни памяти святых, которым полиелей и величание, поется только один 1-й антифон 4-го гласа: «От юности моея мнози борют мя страсти». В степенных антифонах, как бы в ответ на призыв полиелейных стихов хвалить Господа, мы исповедуем Господу свои согрешения и немощи и славим Отца и Сына и Святого Духа.
Прокимен, чтение Евангелия
За степенными следуют молитвословия и возгласы, которые обычно всегда бывают перед чтением Евангелия и служат в качестве приготовления верующих к достойному слушанию Евангелия. Диакон возглашает: «Вонмем». «Премудрость». И затем произносит прокимен. Этот прокимен по своему содержанию всегда имеет связь с тем Евангелием, которое будет читаться.
По окончании прокимна, диакон возглашает: «Господу помолимся», лик поет: «Господи, помилуй». И иерей произносит возглас: «Яко свят еси, Боже наш, и во святых почиваеши, и тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу ныне, и присно, и во веки веков». Затем диакон возглашает: «Всякое дыхание да хвалит Господа». После этого диакон возбуждает внимание молящихся к предстоящему чтению Евангелия словами: «И о сподобитися нам слышанию святаго Евангелия Господа Бога молим». Лик поет трижды: «Господи, помилуй». Диакон возглашает затем, что мы услышим – «Премудрость», а потому должны стоять: «про́сти», то есть прямо, чинно, с глубоким благоговением, ибо «услышим святаго Евангелия».
«Евангелие на утрене читается не диаконом, как на литургии, а священником, в виду того, чтобы он „прежде напитал божественным словом тех, которых на литургии будет питать таинственным хлебом“, как поступал и Христос и как повелел Он делать и апостолам («шедше научите вся языки, крестяще» (Мф. 28, 19). Священник на литургии имеет более высокие функции, чем чтение хотя бы то Евангелия. Кроме того, на воскресной утрене Евангелие важнее литургийного, потому что прямо относится к событию воскресения (в таком отношении стоят утренние и литургийные Евангелия и некоторых других праздников, напр., Рожд. Христова; ср. Пасху). В виду этого утреннее Евангелие читается в алтаре на престоле, тогда как литургийное в среднем храме на аналое (читается диаконом). Это особенно идет к воскресной утрене, потому что престол знаменует гроб Спасителя»19.
В дни воскресные Евангелие полагается читать во св. алтаре (Тип. гл. 2), из которого, как бы из Гроба Господня, раздается радостная весть о Воскресении Христовом. Поэтому священник читает Евангелие на престоле. В праздничные дни Евангелие читается среди народа, посреди храма, перед иконой праздника, лежащей на аналогии. Диакон выносит Евангелие на амвон и там возглашает прокимен и потом подносит его священнику и он читает. Но если священник служит без диакона, то после величания и ектении, возглашает прокимен и идет в алтарь и читает Евангелие на амвоне, лицом к народу. На воскресном бдении Евангелие по прочтении выносится из алтаря царскими вратами для целования. В это время поется «Воскресение Христово видевше» и читается 50 псалом. Согласно уставу, иерей стоит посреди храма, «держа Святое Евангелие при персех своих», а по бокам его два свещеносца с подсвечниками, и держит так Евангелие, пока все приложатся к нему, после чего, «исполншуся же целованию и 50 псалму», относит Св. Евангелие в алтарь, осенив им из царских врат предстоящий народ. На практике же вошло в обычай полагать Св. Евангелие, по изнесении его из алтаря, на аналогии среди храма, где все прикладываются к нему несколько позже, именно по прочтении молитвы «Спаси, Боже, люди твоя» и возгласа, причем оно лежит там до тех пор, пока все не приложатся, а некоторые оставляют его даже до конца великого славословия. В первом случае иерей стоит все время при Евангелии с левой стороны от аналогия и, как во многих местах принято, благословляет рукой прикладывающихся, по целовании Евангелия. Во втором случае, иерей уходит в алтарь и приходит взять его в конце великого славословия.
На воскресных всенощных всегда читаются Евангелия воскресные, кроме случаев, когда с воскресным днем совпадает двунадесятый праздник, Господский или даже Богородичный. В этом случае читается Евангелие праздника. Точно так же и в храмовые праздники, пришедшиеся в воскресение, читается Евангелие храма (см. храмовые главы Типикона 1, 5, 6, 8, 10 и др.). При совпадении дней бденных святых с воскресением читается Евангелие воскресное и бывает обычное целование Евангелия.
Воскресных утренних Евангелий всего 11, и они составляют так называемый евангельский столп. Ряд этих утренних воскресных Евангелий начинается в неделю по Пятидесятнице, т. е., в неделю Всех святых. По прочтении по порядку всех 11-ти Евангелий в следующую неделю опять читается 1-ое воскресное Евангелие и, таким образом, столпы эти все время повторяются в течение всего года. Исключением служат воскресные дни периода Цветной Триоди: там указаны тоже те же воскресные Евангелия, но не в обычной последовательности.
На воскресном бдении после чтения Евангелия поется торжественное песнопение, в котором прославляется воскресший Христос: «Воскресение Христово видевше, поклонимся святому Господу Иисусу…». Во время сего пения диакон или, если нет диакона, то сам священник стоит с Евангелием на амвоне. После окончания пения Евангелие полагается на середине храма на аналогии. Эта песнь, кроме воскресных бдений, поется и на бдении Воздвижения Креста Господня и Вознесения Господня. На всех воскресных бдениях от Пасхи до Вознесения это песнопение поется по трижды. Но в праздники Господские: Неделю Ваий, Пятидесятницу, Рождество Христово, Богоявление и Преображение, хотя бы они приходились и в воскресение, «Воскресение Христово видевше…» не поется.
После этого песнопения читается пятидесятый псалом: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей», потому что, как читается в 10-ой утренней молитве, из чтения Евангелия мы увидели, что Господь Бог наш покаянием оставление человеком даровал и нам во образ познания грехов и исповедания показал пророка Давида покаяние к прощению.
После пятидесятого псалма в обычные воскресные дни поется: «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу» – «Молитвами апостолов, Милостиве, очисти множества согрешений наших…».
В приготовительные недели к Великому посту: мытаря и фарисея, блудного сына, мясопустную и сыропустную и в пять воскресных дней Великого поста до недели Ваий, после 50-го псалма на: Славу: поются на 8-й глас, следующие умилительные стихиры: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче, утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему, храм носяй телесный весь осквернен, но яко щедр, очисти благоутробною твоею милостию». И на: И ныне: «На спасения стезю настави мя, Богородице, студными бо окалях душу грехми и в лености все житие мое иждих, но Твоими молитвами избави мя от всякия нечистоты». Затем поются на 6-ый глас первые слова 50-го псалма: «Помилуй мя, Боже» и далее на тот же глас: «Множества содеянных мною лютых помышляя окаянный, трепещу страшного дне судного, но надеяся на милость благоутробия твоего, яко Давид вопию Ти: помилуй мя, Боже, по велицей Твоей милости».
В вышеприведенных глубоко умилительных по содержанию песнопениях подчеркивается чувство искреннего покаяния, к которому мы должны стремиться, особенно во время прохождения поста. Кроме того, эти молитвословия выражают и сыновний страх перед лишением Отчей любви за «множества содеянных лютых», но в то же время в них чувствуется и твердая надежда на объятия Отца Небесного, которые всегда ожидают раскаивающегося грешника.
После стихиры диакон читает первую молитву литийной ектении: «Спаси, Боже, люди твоя», в ответ на которую лик поет 12 раз «Господи, помилуй», а священник заключает ее возгласом: «Милостью и щедротами и человеколюбием Единородного твоего Сына».
После этого обычаем установлено всем молящимся подходить прикладываться в воскресные дни к Евангелию, а в дни великих праздников к иконе праздника, лежащей среди храма на аналое, причем если на бдении было освящение хлебов, пшеницы, вина и елея, верующие по целовании Евангелия или иконы праздника помазываются от иерея освященным елеем, во освящение души и тела, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Также он раздает верующим частицу хлебцов, освященных в конце вечерни. Это помазание совершается вместо того помазания, которое указано в Типиконе после утрени от кандила (лампады) праздника или святого.
Канон
После этих молитвословий начинается собственно праздничная, основная и важнейшая часть утрени, называемая каноном. Канон состоит из девяти песней, причем второй песни на всенощных бдениях не бывает (она, как покаянная, имеется только в богослужениях седмичных дней Великого поста) и сразу после первой песни следует третья песнь. Каждая песнь на всенощном бдении начинается пением так называемого «ирмо́са», затем следует чтение тропарей с припевами к каждому из них, и заключается песнь пением так называемой «катавасии». Основой канона служат так называемые «Песни священного писания». Это гимны Господу Богу, находящиеся, главным образом, в Ветхом Завете, в Библии (только 9-ая песнь, состоящая из двух частей, заимствована из Нового Завета).
Все эти песни в полном составе так, как они изложены в Библии, устав назначает петь или читать только в седмичные дни св. четыредесятницы. В дни праздничные самые песни стихословить не положено, но и припевы песней к тропарям канона обычно заменяются другими припевами, имеющими связь с содержанием канона. Так, например, теперь у тропарей воскресного канона припев: «Слава, Господи, святому воскресению Твоему», у тропарей канонов в Господские праздники: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе», для крестовоскресного канона: «Слава Господи, кресту Твоему и воскресению», у тропарей канонов на Богородичные праздники: «Пресвятая Богородице, спаси нас». Во время Триоди постной, на Великом каноне: «Помилуй мя Боже, помилуй мя». На воскресной полунощнице: «Пресвятая Троице, Боже наш, слава Тебе». В праздники святых также свои припевы, представляющие собою молитвенное обращение к этим святым.
Ирмосом называется песнопение, которым начинается каждая песнь канона. Содержание свое и даже некоторые отдельные слова и характерные выражения ирмос заимствует из соответствующей песни Священного Писания. Самое слово «ирмос» – ειρμος – значит «связь» и показывает, что ирмос служит связью между песнями Священного Писания и тропарями канона.
Вслед за ирмосом читаются тропари канона с припевами к ним и, наконец, в праздничные дни каждая песнь завершается снова ирмосом, носящим название катавасии, что значит «схождение», ибо для пения ирмоса уставом положено певцам обоих ликов (клиросов) сходиться вместе на середину храма.
Автором воскресных канонов несомненно является преподобный Иоанн Дамаскин (675–750).
На воскресном бдении канон обычно представляет собою соединение четырех канонов в один, который состоит из канона воскресного, канона крестовоскресного, канона богородичного (все три печатаются в Октоихе на ряду) и канона святому данного дня из Минеи. На бдениях двунадесятых праздников и великих святых бывает обычно по два канона, иногда только один канон данному празднику или святому.). На Руси с середины XVII века постепенно от пения тропарей канона перешли к чтению, чтобы не очень удлинять богослужение. В настоящее время принято петь тропари Пасхального канона.
При пении канона, после 3-ей, 6-ой и 9-ой песен произносятся малая ектения, служащая для возбуждения внимания молящихся, при хвалении Господа и угодников Его, чтобы молиться и за себя. В этих ектениях мы просим Господа, чтобы Он заступил, спас, помиловал и сохранил нас Своею благодатью и, вспомянув всех святых и Матерь Божию, сами себя и весь живот наш Христу Богу предаем.
После ектеньи по 3-й песни канона поются или читаются седальны или ипакои. По 6-й песни бывает всегда конда́к и и́кос. По 9-й песни ексапостиларий, или светилен.
По 3-й песни и седальнах по уставу положено чтение, касающееся данного праздника. По 6-й песни положен вслед за кондаком и икосом так называемый синаксарь (от греч. сина́го συναγω – «свожу», «собираю»), который содержит в себе свод сведений о данном праздничном событии или о лице празднуемого святого.
В конце 8-й песни канона, перед катавасией, поется: «Хвалим, благословим, покланяемся Господеви, поюще и превозносяще Его во вся веки». Затем поется 9-я песнь Священного Писания: «Величит душе моя Господа» с припевом: «Честнейшую херувим». При пении этой песни положено каждение. Диакон или иерей, если диакона нет, уже во время 8-й песни канона совершает каждение всего алтаря, затем, при пении катавасии 8-й песни, выходит северными дверями из алтаря, кадит иконостас и, остановившись перед иконой Богоматери, как только закончат петь катавасию, возглашает: «Богородицу и Матерь света в песнех возвеличим». После этого лик начинает петь «Величит душа Моя Господа…», припевая «Честнейшую Херувим…» а диакон в это время совершает каждение всего храма.
Все это пение, условно называемое в уставе «Честнейшая», не всегда в году бывает. Когда же не поется «Честнейшая», тогда на место ее поются особые припевы к ирмосу 9-й песни и ко всем тропарям этой песни, или просто ирмос 9-й песни без всяких припевов.
После малой ектении и возгласа иерея на воскресном бдении диакон возглашает во глас Октоиха: «Свят Господь Бог наш», что поется ликом трижды при произнесении диаконом стихов: «Яко свят Господь Бог наш» и «Над всеми людьми Бог наш».
Ексапостиларий, или светилен
На воскресном всенощном бдении после канона и пения «Свят Господь Бог наш» следует ексапостиларий, который называется так оттого, что в древности для пения его певец высылался на середину храма. Название это происходит от греческого «ексапостелло» – εξαποστελλω, что значит «высылать», «посылать». Они называются так, быть может, еще и потому, что в воскресных ексапостилариях говорится о послании Господом по воскресении апостолов на проповедь. Воскресных ексапостилариев всего 11 по числу утренних воскресных Евангелий. Содержание их представляет собою как бы краткое изложение каждого из этих воскресных Евангелий, а потому на воскресном бдении всегда поется или читается ексапостиларий, соответствующий прочитанному Евангелию. Воскресные ексапостиларии составлены (вероятно, с их Богородичными), как показывает надписание их в Октоихе, византийским императором Константином VII Порфирородным, сыном императора Льва VI Мудрого, автора евангельских стихир.
В греческих богослужебных книгах имеется только название «ексапостиларий», а в славянских тоже употребляется «светилен». Такое название, по-видимому, происходит от того, что, как в Постной Триоди, так и будничные светильны и воспевают Бога как свет, как Подателя света. Например, светилен постной утрени 8-го гласа: «Свет сый Христе, просвети мя Тобою».
Хвалительные псалмы и стихиры на хвалитех
После пения ексапостилария, или светильна, поются на воскресном бдении в рядовой глас, а на праздничном бдении во глас следующих за тем стихир, так называемые хвалитные псалмы: Пс. 148: «Хвалите Господа с небес»; Пс. 149: «Воспойте Господеви»; и Пс. 150: «Хвалите Бога во святых Его». Эти псалмы положено петь обоим ликам по стихам. На практике обычно поются эти псалмы не все полностью, а только избранные стихи их с припевами.
Далее следуют так называемые «стихиры на хвалитех», которые припеваются к последним шести или четырем стихам этих псалмов. На Славу поется стихира евангельская, а на И ныне на воскресном бдении поется всегда одна и та же стихира: «Преблагословенна еси, Богородице Дево».
Великое славословие
По окончании пения хвалитных стихир настоятель возглашает: «Слава тебе, показавшему нам свет», и лик поет так называемое великое славословие, начинающееся словами: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение». Перед этим, обычно при пении последней стихиры на И ныне, отверзаются царские врата, остающиеся открытыми уже до отпуста утрени. В этом песнопении, приспособленном к утру, к началу дня, воздается прославление Богу за различные Его благодеяния. Священник от лица всех молящихся воссылает славу и благодарение Богу как за свет, воссиявший нам во дни, так и за свет веры, просветившей нас подобно солнцу и соделавшей нас сынами света и дне (1 Сол. 5:6). В этом песнопении мы благодарим Св. Троицу и особенно Агнца Божия, вземлющего грехи мира, и просим, да сподобит Он нас все время дня провести без греха. Песнь сия есть древнейшая, ибо о ней упоминают отцы IV века, напр., свят. Афанасий Великий в книге о девстве и др.22 Это великое славословие, которое поется на воскресном и праздничном бдении, несколько отличается порядком от славословия, которое читается на каждой будничной утрене, и заканчивается оно пением Ангельской песни: Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас.
По окончании великого славословия и Трисвятого на воскресном бдении поется тропарь воскресен. Этих воскресных тропарей, составленных преп. Иоанном Дамаскиным, поемых по великом славословии, всего два.
В древности, а на Святой Горе Афонской еще и теперь, начальный возглас великого славословия: «Слава Тебе, показавшему нам свет!» настоятель произносил тогда, когда по всенощном бдении видел, что заря уже занималась на востоке. И христиане, прежде чем разойтись, еще раз исповедовали в этом торжественном песнопении Божественную славу Искупителя, начиная его хвалою Ангелов, прославлявших чудесное рождение вифлеемского Богомладенца. Славословие это относится ко временам глубокой древности: о нем упоминается уже в постановлениях апостольских и в письме Плиния Младшего к императору Траяну. Ради большей торжественности петь его указывается среди храма.
Ектении и отпуст утрени
После великого славословия и тропаря по нем произносится сугубая ектения, начинающаяся прошением: «Помилуй нас, Боже, по велицей милости твоей, молимтися, услыши и помилуй» За этой ектенией следует непосредственно просительная ектения, начинающаяся словами: «Исполним утреннюю молитву нашу Господеви». Заканчивается она, однако, не таким возгласом, как на вечерне, а другим: «Яко Бог милости и щедрот и человеколюбия еси, и тебе славу воссылаем». Затем иерей преподает: «Мир всем». Диакон приглашает преклонить главы, и иерей читает тайно молитву главопреклонения, особую от той, какая читается на вечерне, в которой просит Бога, чтобы Он, как благий и человеколюбивый, простил нас, в чем мы согрешили волею или неволею, и даровал нам мирная и премирная благая Своя, заканчивая ее возгласом вслух: «Твоя бо есть еже миловати и спасати ны, Боже наш, и тебе славу воссылаем». Затем следуют возгласы и молитвословия, которые всегда предшествуют отпусту.
Отпусты бывают великие и малые, обычные и праздничные. При окончании праздничной утрени, как и при окончании вечерни и литургии, произносится всегда великий отпуст. При окончании часов, повечерия и полунощницы произносится малый отпуст. Господские двунадесятые праздники и дни Страстной седмицы имеют свои особые праздничные отпусты. Все эти отпусты помещаются в служебнике.
Архиеп. Аверкий Таушев. Литургика.
Чин Божественной литургии
Таинство Евхаристии составляет основу главного христианского богослужения, называемого литургией (в пер. с греч. – «общественное дело»), и совершается в храме, который является и литургическим образом мира, «подражанием вселенной», и образом горницы Тайной Вечери. В Восточной Православной Церкви повсеместно употребляются два чина литургии – святителей Иоанна Златоуста (ежедневно) и Василия Великого (десять раз в году). Первая – более краткая, а вторая – длиннее и торжественнее. Но сама структура службы восходит к той первой литургии, которую служил Господь накануне страданий.
Само чинопоследование таинства пронизано небесным смыслом. Оно возводит нас от земли к созерцанию тайных путей Божия Промысла. По слову Господа, во время литургии мы вспоминаем всё Его спасительное служение, начиная с Рождества и оканчивая Вознесением. Но кроме того, сама Евхаристия вводит нас в состояние будущей радости, когда множество спасенных вознесут песнь благодарения Творцу и Искупителю.
В чинопоследовании литургии различают три части – проскомидию, литургию оглашенных и литургию верных. Проскомидия (в пер. с греч. – «приношение») совершается без участия народа. Перед началом службы священник и диакон читают молитвы входа в алтарь, облачаются в священные одежды и умывают руки. Подойдя к жертвеннику, диакон подготавливает для службы священные сосуды. Это Чаша для Крови Господней, дискос (блюдо на подставке) для Тела Христова, звездица (крестообразно соединенные дуги, означающие вифлеемскую звезду), копие (нож в форме копья) и лжица (ложечка для причастия, символизирующая клещи, которыми Серафим взял уголь для очищения уст пророка Исаии; Ис. 6, 6). Приносится также пять просфор (священных дрожжевых хлебов) и вино. Начинается сама проскомидия, которая символизирует Рождество Христово и Его Распятие.
Священник вырезает копием кубическую часть из просфоры, ставит ее на дискос, надрезает ее и прокалывает, читая пророчество Исаии об искупительной Жертве Христа (Ис. 53). Этот хлеб называется агнцем. Он силой Святого Духа претворяется в Тело Господа. Оставшиеся части просфоры называются антидором (в пер. с греч. – «вместо дара»), которые вкушают те, кто не мог причаститься на этой литургии. В Чашу наливается смесь вина и воды при чтении слов Евангелия о пронзенных ребрах Спасителя, из которых вытекли кровь и вода.
После этого священник вынимает частицы из остальных просфор и ставит их вокруг агнца. Вторая просфора приносится в честь Богородицы, третья – в честь девяти чинов святых, четвертая – за живых христиан, а пятая – за умерших. Таким образом, на дискосе появляется образ Церкви, собранной вокруг Христа. После поминовения всех людей (а именно в это время вынимаются частицы за тех, за кого подавали поминальные записки) священник покрывает Дары звездицей и покровами, обозначающими пелены новорожденного Христа и Его надгробные покрывала. Святой Дух окутывает принесенные дары через каждение ладана. После молитвы диакон кадит алтарь и весь храм. По объяснению святого Дионисия Ареопагита, это означает выхождение Бога из своей запредельной славы в этот мир для его освящения и спасения.
После каждения начинается литургия оглашенных. Она называется так потому, что на ней имеют право присутствовать и некрещеные. Священник благословляет Царство Святой Троицы, в которое мы вступаем в таинстве. Диакон призывает христиан к молитве за весь мир (великая, или мирная, ектенья), и хор поет три антифона (псалмы и другие библейские отрывки, исполняющиеся двумя хорами попеременно в подражание ангельским хорам). Эти песнопения напоминают об исполненных Христом пророчествах и ожиданиях древнего человечества. После третьего антифона совершается малый вход. Диакон выносит из алтаря Евангелие (оно символизирует Христа, вышедшего на проповедь). Перед ним несут светильник – образ Иоанна Крестителя. Священник просит Бога, чтобы вместе с нами вошли в храм и Небесные Силы. Евангелие вносится в алтарь. И от лица всех христиан хор поет песнь поклонения Господу. Преподобный Серафим Саровский во время малого входа видел Христа, Который, окруженный бесчисленным множеством блаженных духов, входил в этот момент в алтарь.
Прославляя тех, кто исполнил евангельские заповеди, хор поет гимны в честь святых. И затем священник, помолившись, благословляет участие всех христиан в прославлении триединого Божества. Торжественно поется Трисвятое. Вот как пишет об этом святитель Иоанн Златоуст: «Удивительно – на небесах серафимы поют трисвятую песнь, и на земле люди подпевают этой песни. Так образуется стройный хор небесных и земных существ. Задумал его Отец, совершил Сын, а регентом является Дух Святой».
Прославив Троицу, Церковь слушает учение апостолов Христа, которых Он послал перед Собой на проповедь. При пении другой ангельской песни, «Аллилуиа», диакон кадит алтарь, воздавая честь Евангелию и напоминая нам слова Писания: «Мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь» (2 Кор. 2, 15–16).
Вершиной литургии оглашенных является чтение Евангелия, символизирующее благовествование Господа. Один подвижник видел, что во время чтения слова Божия из уст диакона выходили языки пламени, восходящие к небесам. Поэтому все православные с благоговением слушают Божие повеление. После чтения Евангелия священник на основании толкований святых отцов объясняет прочитанное, чтобы христиане и те, которые желают стать христианами, могли точно исполнить все, что они услышали. Диакон приглашает всех молиться о частных нуждах христиан (сугубая и иногда заупокойная ектеньи) и об обращении некрещеных (оглашаемых) ко Христу. После этого оглашенные должны покинуть храм, и тогда начинается важнейшая часть Евхаристии – литургия верных, на которой могут присутствовать только крещеные.
Хор начинает петь Херувимскую песнь: «Иже херувимы тайно образующе и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение, яко да Царя всех подымем ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа».
По-русски: «Мы, таинственно изображая херувимов и воспевая Трисвятую песнь Троице, дающей жизнь, оставим теперь заботу о всем житейском, чтобы нам прославить Царя всех, Которого невидимо носят и прославляют ангельские силы. Хвалите Сущего».
Во время пения этого гимна совершается великий вход, символизирующий шествие Христа на страдания. Священник и диакон переносят с жертвенника на престол Святые Дары, перед которыми несут светильники. Остальные священники несут крест и копие – орудия страданий Христа. По толкованию святителя Симеона, священнослужители символизируют собой Иосифа Аримафейского и Никодима, похоронивших Господа. Врата закрываются, и завеса задергивается, напоминая о камне, которым был затворен Гроб Христов.
После просительной ектеньи, в которой диакон приглашает христиан помолиться о принятии Богом Даров, в алтаре священники совершают лобзание любви. Этим указывается на заповедь Господа, запрещающего приносить Дары тем, кто ненавидит друг друга.
Вся Церковь торжественно исповедует Символ веры, ибо без веры причастие послужит в суд и осуждение. Во время пения Символа священник колышет покровом (возду́хом) над Дарами, вспоминая о землетрясении, которое было при смерти и воскресении Господа.
После Символа веры начинается самая важная часть литургии – евхаристический канон, или анафора («возношение») – особая молитва, во время которой Дары претворяются в Тело и Кровь Христа. Благословив всех именем Троицы и призвав вознести сердца к небесам, священник начинает благодарить Бога Отца. Он славит Его за величие и непостижимость Его природы, благодарит за творение мира и наше спасение, славословит за то, что принял и нашу молитву. В ответ хор воспевает песнь Серафимов: «Свят, свят, свят Господь Саваоф (Господин Небесных Сил), исполнь небо и земля славы Твоея. Осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне. Осанна в вышних».
А священник продолжает вспоминать спасительное дело Бога Сына, Который, воплотившись, дал нам спасение и накануне страданий соделал хлеб Своим Телом, а вино – своею Кровью. Священник громко возглашает слова Христа, показывая, что тот же Христос совершает и эту нынешнюю службу. В этот момент алтарь – горница Тайной Вечери. После этого священник вспоминает само дело Искупления – Смерть и Воскресение Христа и, подняв к небесам Дары, возглашает: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся».
Наступает вершина всех молитв, и священник молит Бога Отца послать с небесных высот Святого Духа, чтобы Он преложил Святые Дары. Мы верим, что именно в этот момент хлеб становится Телом, а вино – Кровью Христа. Поклонившись явившемуся на престоле Христу, священник просит, чтобы Причастие освятило людей и умилостивило Бога о наших грехах. Он вспоминает всех святых, которые уже освятились, и особенно выделяется из них Пречистая Богородица, в честь Которой тотчас воспевается Церковью гимн «Достойно есть» или подобный ему. Диакон кадит Тело и Кровь, воздавая этим боголепную честь Господу Иисусу. А священник просит принять эту Жертву за вселенную, власти, православных епископов, прихожан и всех нуждающихся в помощи Творца.
После окончания молитвы возношения диакон вновь призывает к молитве (просительная ектенья), и все церковное собрание дерзает назвать Небесного Бога Отцом – поется молитва Господня.
После нее священник поднимает Тело Христа и возглашает, призывая причастников к святости: «Святая святым». Хор же поет от лица всех христиан: «Един свят, Един Господь Иисус Христос в славу Бога Отца». В закрытом алтаре причащаются священнослужители, а потом врата отверзаются, и диакон выносит Чашу со словами: «Со страхом Божиим и верою приступите», символизируя первое явление воскресшего Христа ученикам. Хор отвечает: «Благословен Грядый во имя Господне. Бог Господь и явися нам». И священник причащает мирян.
Подходят к Чаше с верой, страхом Божиим и любовью, вспоминая смерть, воскресение и Второе Пришествие Христово. Руки складывают на груди крестом – как знак нашего спасения. Правая – на левой, как напоминание о том, что злые дела должны быть побеждены в нас добрыми, которые и поставят нас по правую сторону Христа Судьи. Громко и четко называют свое крещальное имя, потому что Бог вступает с нами в личное общение. После принятия Святых Таин причастник пьет тепло́ту, чтобы никакая часть Тела Христова случайно не упала, а также съедает кусочек просфоры.
Закончив причащение, диакон всыпает в Чашу частицы, вынутые за живых и умерших, чтобы их грехи были омыты Кровью Христа. После этого Дары переносятся с престола на жертвенник, где их потребляет (вкушает) диакон. Это последнее появление Святых Таин верующим символизирует Вознесение Христа на небо. Священник читает завершающую молитву, выносит крест для целования, а затем отпускает христиан на делание добрых дел.
Причастник должен обязательно или прослушать в храме, или прочитать дома благодарственные молитвы после Святого Причащения.
(о. Даниил Сысоев)
Наружное и внутреннее устройство христианского православного храма
На всяком месте можно молиться Богу, потому что Бог находится везде. Но есть особенные места, где удобнее совершать молитвы и где Господь находится особенным, благодатным образом. Такие места называются храмами Божиими и иногда называются церквами. Храм есть освященное здание, в котором верующие собираются славословить Бога и молиться Ему. Храмы, в которые собирается духовенство из других ближайших церквей для торжественного богослужения, называются соборными.
По своему наружному устройству Божии храмы отличаются от прочих обыкновенных зданий. Главный вход в храм всегда бывает с запада, т.е. с той стороны, где солнце заходит; а самая важная часть храма, алтарь, всегда обращена на восток, к той стороне, где солнце бывает утром. Так устрояются Божии храмы с тою целью, чтобы напомнить православным христианам, что с востока вера христианская распространилась по всей вселенной; на востоке от нас, в земле Иудейской, жил для нашего спасения Господь Иисус Христос.
Храмы завершаются одною или несколькими главами, увенчанными крестами, для напоминания о Господе Иисусе Христе, совершившем наше спасение на Кресте. Одна глава на церкви Божией проповедует о том, что Бог есть един. Три главы означают, что мы кланяемся Богу единому в трех лицах. Пять глав изображают Спасителя и четырех евангелистов. Семь глав строятся на храмах для означения, во-первых, семи спасительных таинств, которыми христиане освящаются для получения вечной жизни, во-вторых, семи вселенских соборов, на которых утверждены правила христианского вероучения и благочиния. Есть храмы и с тринадцатью главами: в сем случае они изображают Спасителя и Его двенадцать апостолов.
Христианские храмы имеют в основании (от земли) или образ креста (напр., храм Христа Спасителя в Москве) или образ круга; крест — для напоминания о Распятом на Кресте, круг — для указания людям, что кто принадлежит к Православной Церкви, тот может надеяться получить вечную жизнь по смерти.
Скиния Моисеева и храм Соломонов, согласно повелению Божию, разделялись внутри на три части. Сообразно с этим и наши храмы по большей части внутри делятся на три отделения. Первая от входа часть называется притвором. В древности здесь стояли оглашенные, т. е. готовящиеся принять крещение, и кающиеся, которые за тяжкие грехи были отлучаемы от общения в таинствах и молитве вместе с прочими христианами. Вторая часть храма занимает средину его и назначена для молитвы всех православных христиан, третье отделение храма, самое главное, — это алтарь.
Алтарь означает небо, место особенного жилища Божия. Он же напоминает рай, в котором до греха жили первые люди. В алтарь могут входить, и то с великим благоговением, только лица, имеющие священный сан. Прочие без нужды не должны входить в алтарь, женский пол совсем не входит в алтарь для напоминания о том, что за первый грех первой жены Евы все люди потеряли райское блаженство.
Престол алтаря — это главная святыня храма. На нем совершается таинство Причащения Тела и Крови Христовых; это место особого присутствия Божия и как бы седалище Божие, трон Царя славы. Касаться престола, целовать его могут только диаконы, священники и епископы. Видимым знаком того, что на св. престоле невидимо присутствует Господь, служат находящиеся на нем Евангелие и крест. Смотря на эти священные предметы, мы воспоминаем небесного Учителя Христа, приходившего спасти людей от вечной смерти жизнию Своею, смертию и воскресением Своим.
Еще на св. престоле находится антиминс. Слово это греческое, значит по-русски: вместопресто́лие. Антиминс есть священный платок с изображением погребения Господа. Он всегда освящается архиереем и полагается на престоле в знак архиерейского благословения совершать таинство Причащения на престоле, на котором он находится. В антиминс влагаются при освящении его архиереем частицы мощей святых мучеников в память того, что древние храмы в первые века христианства устроялись над мощами св. мучеников. Антиминс раскладывается только во время литургии, когда совершается таинство освящения св. Даров. В конце литургии он складывается и завертывается в другой платок, называемый илитоном, напоминающим ту повязку, которая была на главе Спасителя, когда Он лежал во гробе.
На престоле видна дарохранительница, устрояемая обыкновенно в виде небольшого храма или в виде гробницы. Ее назначение — хранить св. Дары, т.е. Тело и Кровь Христовы, для приобщения больных. Она напоминает гроб Господень.
С левой стороны от св. престола устрояется обыкновенно в алтаре св. жертвенник, имеющий меньшее значение, чем св. престол. Он назначается для приготовления хлеба и вина к таинству Причащения и напоминает вифлеемскую пещеру, месторождение Спасителя, и гроб Господень.
За св. престолом, между ним и восточною стеною алтаря, место называется горним, или возвышенным местом, и означает седалище Господа и сидение Его одесную Бога Отца. В средине его никто не может сидеть или стоять, кроме архиерея, изображающего Самого Христа. Между св. престолом и царскими вратами могут проходить, и то только для священнодействия, лица освященные, как то: диаконы, священники, архиереи. Церковнослужители, ни тем более кто-либо из мирян, не могут ходить там, в знак почтения к тому пути, по которому проходит в Своих св. Дарах Царь славы Господь.
Алтарь отделяется от молитвенного храма иконостасом. В нем трое дверей, ведущих в алтарь. Средние называются царскими вратами, потому что чрез них в св. Дарах проходит Царь славы и Господь господствующих. Средние врата достойны почтения больше других, потому что чрез них проносятся св. Дары и чрез них не позволяется входить простым людям, а только освященным.
На царских вратах изображается благовещение архангела св. Деве Марии, потому что со дня Благовещения нам открыт вход в рай, потерянный людьми за грехи их. Еще на царских вратах изображаются св. евангелисты, потому что только благодаря евангелистам, этим свидетелям жизни Спасителя, мы знаем о Господе Иисусе Христе, о спасительности Его пришествия для наследования нами райской жизни. Евангелист Матфей изображается с человеком ангелоподобным. Этим выражается отличительное свойство его Евангелия, именно, что евангелист Матфей благовествует в своем Евангелии преимущественно о воплощении и человечестве Иисуса Христа по происхождению от рода Давида и Авраама. Евангелист Марк изображается со львом в ознаменование могущества и царственного достоинства Христа. Евангелист Лука пишется с тельцом в знак жертвенного, искупительного служения Спасителя. Евангелист Иоанн изображается с орлом для означения того, что он силою Духа Божия, подобно орлу, парящему под небесами, возвысился своим духом, чтобы изобразить Божество Сына Божия, Которого жизнь на земле он описал наглядно и согласно с истиною.
Боковая дверь иконостаса с левой стороны царских врат называется северною, дверь с правой стороны тех же врат носит название южной двери. Иногда на них изображаются с орудиями своих страданий святые архидиаконы: Стефан, Лаврентий, потому что чрез сии двери имеют вход в алтарь диаконы. А иногда изображаются на северной и южной дверях ангелы и другие святые человеки, конечно, с тою целию, чтобы указать нам на молитвы св. угодников Божиих, при посредстве которых мы со временем удостоимся входа в райские селения.
Над царскими вратами по большей части бывает икона Тайной Вечери для напоминания той сионской горницы велией и устланной, где Господь установил таинство Причащения, которое и доселе продолжается в св. алтарях наших храмов.
Иконостасом отделяется алтарь от второй части храма, где имеют место все молящиеся. Иконостас с св. иконами должен напоминать христианам о райской жизни, к которой мы должны всеми силами души нашей стремиться, чтобы пребывать в Церкви Небесной вместе с Господом, Богоматерью и всеми святыми. Примером своей жизни угодники Божии, во множестве изображенные на иконостасе, указуют нам путь в Царство Божие.
Св. иконы, которым мы кланяемся, имеют происхождение самое древнее в Церкви. Первое изображение Господа, по преданию, вышло из Его собственных пречистых рук. Князь эдесский Авгарь был болен. Слыша чудеса Спасителя и не имея возможности лично видеть Его, Авгарю пожелалось иметь хотя образ Его; при этом князь был уверен, что от одного воззрения на лик Спасителя он получит исцеление. Живописец княжеский прибыл в Иудею и всемерно старался списать Божественное лицо Спасителя, но по причине блистающей светлости лица Иисусова не мог этого сделать. Тогда Господь позвал живописца, взял у него полотно, отер лицо Свое, и на полотне отобразился чудный, нерукотворенный лик Господа. Праздник ради сей иконы установлен 29 августа.
На всех иконах Спасителя в венцах Его пишутся три буквы: O (омикрон), W (омега) и N (ню). Эти буквы греческие, означают, что он — сущий, вечный. Со времени принесения веры Христовой из Греции в Россию христианская древность не меняла сих букв на славянские, конечно, из уважения и памяти к той стране, от которой мы просвещены верою Христовою.
Есть предание, что иконы Божией Матери и апостолов Петра и Павла были написаны евангелистом Лукою. Когда была принесена к Богоматери ее первая икона, то Царице неба и земли угодно было сказать следующие утешительные слова: «С этим образом благодать и сила Сына Моего и Моя да будет». Евангелисту Луке приписывается несколько икон Божией Матери, из которых более известны: Смоленская, находящаяся в смоленском кафедральном соборе, и Владимирская, находящаяся в московском Успенском соборе. На каждой иконе Божией Матери пишутся четыре буквы под титлами: MP ΘY. Это опять греческие слова в сокращении: Митир Феу, и означают они по-русски: Матерь Божия.
Мы кланяемся иконам не как Богу, но как св. изображениям Христа, Пресвятой Богородицы и св. угодников. Честь икон переходит на того, кого она изображает; кто поклоняется образу, тот поклоняется изображенному на нем. В знак особенного благоговения пред Богом, Богоматерью и св. угодниками Божиими, изображенными на св. иконах, они украшаются металлическими ризами, пред ними ставят чисто-восковые свечи, возжигается елей и воскуряется фимиам. Горящая свеча и возжженный елей пред иконою означают нашу любовь к Господу, Пресвятой Богородице и св. угодникам Божиим, изображенным на иконах. Каждение пред иконами кроме благоговения служит знаком возношения наших молитв к Богу и св. угодникам Его. Да исправится молитва моя, яко кадило, пред Тобою! Так христианин молится Богу вместе со всею Церковью.
Возвышенное на несколько ступеней место между клиросами называется солея. Амвон на солее устрояется против царских врат для возношения ектений и чтения св. Евангелия; здесь же произносятся поучения. Амвон напоминает камень гроба Господня и сидящего на камне ангела с проповедью о воскресении Христа. На амвоне никто не стоит, кроме лиц, посвященных в священный сан.
Около клиросов водружаются хоругви, которые означают победу христианства над идолопоклонством. Они сделались принадлежностью каждого православного храма со времени царя римского равноапостольного Константина, когда была объявлена христианская вера свободною от гонений.
Священные предметы, употребляемые при богослужении
Из священных сосудов имеют большее значение: потир и дискос. Тот и другой употребляются во время литургии при совершении таинства Приобщения. Из потира мы удостаиваемся посредством лжицы принимать Тело и Кровь Христовы под видами хлеба и вина. Потир напоминает ту св. чашу, из которой Господь приобщал учеников Своих на Тайной Вечере.
Дискос обыкновенно видим на голове диакона во время литургии, когда переносятся св. Дары с жертвенника на св. престол. Так как на дискос полагается часть просфоры, или агнец, в воспоминание Господа Иисуса Христа, то дискос изображает или ясли, в которые был положен родившийся Спаситель, или гроб Господень, в котором лежало пречистое тело Господа нашего по смерти.
Потир и дискос в свое время накрываются покровцами, сделанными из парчи или шелковой материи. Чтобы покровец, который во время литургии полагается на дискос, не касался агнца и других частей от просфор, ставится на дискос звездица, напоминающая ту чудную звезду, которая была видима при рождении Спасителя.
Для приобщения христиан Тела и Крови Христовых употребляется лжица. Копие, которым изъемлется св. агнец и вынимаются части из других просфор, напоминает то копье, которым было пронзено тело Спасителя нашего на Кресте. Губка употребляется для отирания дискоса и потира после употребления св. Даров. Она напоминает губку, которою был напоен Иисус Христос на Кресте.
История возникновения православных храмов
Первым православным храмом, по свидетельству Евангелия, была Сионская горница. Перед Своим распятием Господь заповедал ученикам отыскать горницу большую, устланную, готовую и приготовить все, что нужно для празднования иудейской Пасхи. В этой горнице и состоялась Тайная Вечеря Господа Иисуса Христа со Своими учениками. Здесь Христос омыл ученикам ноги и Сам совершил первую Евхари́стию – таинство претворения хлеба и вина в Свои Тело и Кровь. При этом Господь заповедал апостолам, а в их лице и всем христианам, совершать то же и так же в Его воспоминание.
Сио́нская го́рница – прообраз христианского храма как особо устроенного помещения для молитвенных собраний, богообщения, совершения таинств и всего христианского богослужения. В Сионской горнице в день Пятидесятницы апостолы, собравшиеся для молитвы, удостоились обещанного им Сошествия Святого Духа. Это великое событие положило начало устройству земной Христовой Церкви. Первые христиане продолжали почитать ветхозаветный иудейский храм, куда ходили для молитвы и проповеди Евангелия еще не уверовавшим иудеям, но новозаветное таинство Евхаристии совершали в других помещениях, какими в то время были обычные жилые дома. В них для молитвы отводилась комната, наиболее удаленная от внешнего входа и уличного шума, называвшаяся у греков «и́косом», а у римлян «э́кусом». По внешнему виду икосы представляли собой продолговатые (изредка двухэтажные) комнаты, с колоннами по длине, делившими иногда икос на три части; причем среднее пространство икоса могло быть выше и шире боковых.
Гонения на христиан со стороны иудеев полностью прервали связь апостолов и их учеников с ветхозаветным храмом, который был разрушен римлянами в 70 году н. э.
До Миланского Эди́кта Константина Великого, изданного в 325 году, христианство в Римской империи было гонимо. Это не позволяло открыто строить храмовые здания. Но в связи с быстрым распространением христианства в Греции, Малой Азии и Италии такие попытки делались. В основном же для молитвенных собраний служили дома богатых верующих римлян и особые постройки в их имениях – базилики.
Базилика
Базили́ка – прямоугольное вытянутое здание с плоским потолком и двускатной крышей. Снаружи и изнутри по всему периметру здания рядами шли колонны, несущие кровлю, а также выполнявшие функцию архитектурного украшения. Напротив входа в противоположном конце здания имелась апсида, отделенная от остальной части помещения колоннами, которая и служила, по всей видимости, алтарем.
Но гонения на христиан заставляли их искать иных мест для собраний и богослужений.
Катако́мбы – обширные подземелья в древнем Риме – стали выполнять функцию храмовых зданий в первые века христианства. Они служили для христиан убежищем от преследований, местом богослужений и погребений. В зернистом туфе верующими были вырезаны сотни помещений и лабиринты многоэтажных коридоров. В стенах этих коридоров одна над другой делались могилы, закрываемые каменными плитами с надписями и символическими изображениями.
Символичекие изображения в катакомбах:
Рыба – «ИХТИС», символ Спасителя
Рыбы как символ христиан, возродившихся в купели крещения
Характерной архитектурной особенностью подземных храмов являлись арки и сводчатые потолки, нашедшие широкое употребление в храмоздательстве византийского времени. Деталь, присущая только катакомбным храмам, это так называемые люмина́рии. Они представляли собой вырезанные в средней части храма колодцы, выходящие на поверхность земли и позволяющие дневному свету проникать внутрь помещения.
Катакомбные храмы сохранили для нас разнообразные надписи, сделанные первыми христианами, символические изображения, настенные росписи, главными персонажами которых является Воплотившийся Господь, Его Пречистая, Преблагословенная Матерь, мученики и исповедники раннехристианской эпохи.
Рыба и корзина с хлебом как символ Христа и Причащения
Корабль – символ христианской Церкви
Якорь – символ христианской надежды
Основные символические изображения, существовавшие в катакомбах, следующие: якорь – знак или образ христианской надежды, дающей душе опору в житейском плавании; голубь – символ Святого Духа и невинности очищенной покаянием христианской души; феникс – мифическая неумирающая птица, ставшая в катакомбных росписях символом воскресения; павлин – символ бессмертия, так как, согласно современным той эпохе верованиям, тело его не подвергается разложению; петух также стал символом воскресения, так как его крик пробуждает от сна, многими христианскими писателями сравниваемого со смертью; агнец символизирует Иисуса Христа, которому в евангельском повествовании усваивается это имя; лев – символ силы, могущества, власти; оливковая ветвь – символ мира, возрождающейся жизни; лилия – символ чистоты; рыба – глубокий символ, связанный с греческим написанием слова «рыба» – «ИХТИС», заключающего в себе начальные буквы греческих слов: Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель; виноградная лоза и корзина с хлебом символизируют таинство Причащения. Языческий поэт Орфей с лирой в руках, согласно легенде, укротил своей лирой диких зверей – так и Спаситель Своим учением привлек к Себе одичавших язычников.
Кроме символических в катакомбах встречаются изображения персонажей известных притч Спасителя: сеятеля, десяти дев и Доброго Пастыря; библейских сюжетов: Ной в ковчеге; Ной с голубем, занимающийся построением ковчега, который имеет форму небольшого ящика с откинутой назад крышкой; пророк Иона в отдельные моменты своей истории; пророк Даниил между львами; получение скрижалей пророком Моисеем; истечение воды из камня в пустыне; поклонение волхвов; воскресение Лазаря и другие.
Надземных храмовых зданий первых трех столетий христианской эры не осталось, поскольку в годы жесточайших гонений, сменяющих одно другое, они безжалостно уничтожались. В связи с этим особую значимость приобретают сохранившиеся до нашего времени катакомбные храмовые постройки. Их изучение показывает, что архитектура подземного христианского храма предопределила развитие принципов храмостроительства в определенном русле вплоть до нашего времени. Это относится прежде всего к такому основополагающему принципу, как трехчастное деление храма (хотя существуют храмы и с двухчастным делением).
Заключался он в следующем. Прямоугольное, вытянутое помещение храма в восточной его части завершалось обширной апси́дой (полукруглой нишей), отделенной небольшой решеткой от остального пространства храма. Эта ниша выполняла функции современного алтаря, а решетка в процессе дальнейшего развития была заменена иконоста́сом. В центре ниши помещалась гробница мученика, служившая престо́лом. В капеллах, площадь которых была достаточно значительной, за престолом находилась кафедра, или по-другому – седалище епископа, перед решеткой – солея, представляющая собой возвышенную, узкую на всю длину западной части алтаря площадку, затем следовала средняя часть храма, далее – его третья часть для оглашенных и кающихся, соответствующая притво́ру. В центре солеи устраивался полукруглый амво́н, с которого обычно произносились проповеди. Таким образом, архитектура катакомбных храмов представляет собой законченный корабельный тип церкви, разделенной на три части: алтарь, средняя часть и притвор.
Период, начавшийся после принятия христианства в Римской империи как государственной религии, положил начало новой эпохе в истории храмоздательства. Причем разница в господствующих архитектурных направлениях Западной (Римской) и Восточной (Византийской) части империи с годами становилась все ощутимее. Основой храмовой архитектуры в Западной Церкви осталась базили́ка, в то время как в Восточной Церкви в V-VIII вв. оформляется так называемый византийский стиль. Храмы Православной Церкви своими архитектурными особенностями символически выражают канонику церковного вероучения. Существует несколько общеизвестных типов храмовой архитектуры.
Храмы в форме креста строились в знак того, что Крест Христов – основа Церкви, Крестом человечество избавлено от власти диавола, Крестом открыт вход в потерянный прародителями рай.
Храмы в форме круга (круг, не имеющий ни начала, ни конца, символизирует вечность) говорят о бесконечности существования Церкви, ее нерушимости в мире по слову Христа: Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16: 18).
Храмы в форме восьмиконечной звезды символизируют вифлеемскую звезду, приведшую волхвов к месту, где родился Христос. Таким образом, Церковь Божия свидетельствует о своей роли путеводительницы к жизни Будущего Века.
Храмы в форме корабля – самый древний тип храмов, образно выражающий ту мысль, что Церковь, подобно кораблю, спасает верующих от гибельных волн житейского плавания и ведет их к Царствию Божию.
Существовали и смешанные типы храмов, соединяющие вышеназванные формы. К примеру, характерно смешение крестообразной формы храма снаружи с круглой формой внутри. Или прямоугольной формы снаружи и круглой внутри. Все эти формы храмостроительства Церковь сохранила до наших дней.
Здания всех православных храмов всегда завершаются куполами, которые символизируют духовное небо. Купола же, в свою очередь, непременно увенчиваются крестами как знамением искупительной победы Христа. Православный крест, воздвигаемый над храмом, имеет восьмиконечную форму, иногда в его основании находится полумесяц, имеющий очень много присваиваемых ему символических значений, одно из которых – якорь христианской надежды на спасение по вере в крестные заслуги Христа. Восемь концов креста означают восемь основных периодов в истории человечества, где восьмой – это жизнь будущего века.
Разное количество глав у храмового здания обуславливается тем, кому они посвящены.
Одноглавый храм: купол знаменует собой единство Бога, совершенство творения.
Двуглавый храм: два купола символизируют два естества Богочеловека Иисуса Христа, две области творения (ангельскую и человеческую).
Трехглавый храм: три купола символизируют Пресвятую Троицу.
Четырехглавый храм: четыре купола символизируют Четвероевангелие, четыре стороны света.
Пятиглавый храм: пять куполов, один из которых возвышается над остальными, символизируют Христа как Главу Церкви и четырех евангелистов.
Семиглавый храм: семь куполов символизируют семь таинств Церкви, семь Вселенских Соборов, семь добродетелей.
Девятиглавый храм: девять куполов символизируют девять чинов ангельских.
Тринадцатиглавый храм: тринадцать куполов символизируют Иисуса Христа и двенадцать апостолов.
Форма и цвет купола также имеют символический смысл. Например, шлемовидная форма символизирует ту духовную брань, которую Церковь с момента своего основания ведет с силами зла. Форма луковицы символизирует пламень свечи, о которой свидетельствует Евангелие: И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5). Необычная форма и яркая раскраска куполов, как, например, у храма Спаса-на-Крови в Санкт-Петербурге, говорит о красоте Небесного Иерусалима.
По цвету купола также можно определить, кому посвящен храм. Поскольку золото символизирует небесную славу, то купола золотятся у храмов, посвященных Христу и двунадеся́тым праздникам (двенадцать главных праздников церковного года, исключая Праздников Праздник – Пасху). Купола синие со звездами являются свидетельством того, что храм, над которым они воздвигнуты, посвящен Богородице, потому что звезда напоминает о рождении Христа от Девы Марии. Храмы с зелеными куполами посвящались Пресвятой Троице, потому что зеленый – цвет Святого Духа. Храмы, посвященные святым, увенчивались как зелеными, так и серебряными куполами.
Вячеслав Пономарев
Как устроен древнерусский храм
Как храм устроен внутри
Христианские храмы — наследники ветхозаветных построек. Сакральные сооружения авраамических религий, в том числе православные, до сих пор создаются в соответствии с трехчастной схемой, начало которой положили скиния — походное хранилище ковчега Завета, созданное Моисеем по прямому указанию Господа, — и храм Соломона.
Композиция развивается с запада на восток, от входа — к алтарю. Она символизирует путь, который должен пройти христианин, чтобы соединиться с Богом. Первое помещение, притвор (в западной традиции — нартекс), означает мир, еще не обновленный, лежащий во грехе. Во время службы здесь стоят верующие, отлученные от Причастия и находящиеся под епитимьей, а также оглашенные — только готовящиеся принять крещение. Далее следует основной объем, неф, — символ Ноева ковчега и святилища скинии. Это место, где обретают спасение крещеные миряне, допущенные к Причастию. Наконец, самая важная часть храма, доступ в которую для большинства людей ограничен, — алтарь с престолом. Там происходит главное событие литургии — хлеб и вино становятся Телом и Кровью Иисуса Христа.
Как храм выглядит снаружи
Обычно храм составлен из нескольких хорошо различимых элементов. С востока к основному объему примыкает алтарная часть. Снаружи это полукруглые пристройки — апсиды. Таких пристроек может быть одна, три или пять. Сверху, над основным объемом храма, можно видеть один или несколько барабанов — это круглые или многогранные башни с окнами, через которые храм освещается изнутри. Барабаны завершаются полусферическим куполом — но снаружи мы видим не его, а главы различных форм — шлемовидные или луковичные. В отличие от купола, который является важнейшей частью строительной конструкции, главы конструктивную нагрузку не несут: это декоративное покрытие, защищающее перекрытия от дождя или снега. Главы венчаются крестами.
Вход может быть прямо с паперти, площадки перед входом, или через различные пристройки — крыльца, гульбища . Чтобы прихожане не теснились, к основному помещению пристраивают трапезные. Кроме того, в состав композиции храма могут входить колокольни и звонницы .
Как устроен иконостас
Высокий иконостас — своего рода экран, показывающий молящимся иную, Божественную реальность, — появился в русских храмах сравнительно поздно, в XV веке. До этого применялись низкие алтарные преграды в виде балюстрад или небольших колоннад. Иконостас состоит из нескольких ярусов, или чинов. Если смотреть сверху вниз, то их порядок соответствует очередности событий священной истории. Самый верхний ряд — праотеческий — посвящен тем, кто жил на земле до первого Закона, поведанного Моисею на горе Синай (Адам, Ева, Авель, Ной, Сим, Мелхиседек, Авраам и др.). Ниже, в пророческом чине, изображаются жившие в эпоху Ветхого Завета, то есть от Моисея до Христа (прежде всего Давид, Соломон, Даниил). Следующий чин, праздничный, рассказывает о земной жизни Христа, отраженной в годовом литургическом круге (так называемые двунадесятые праздники, посвященные главным событиям земной жизни Христа и Богородицы: Рождество, Крещение, Сретение и т. д.). Самый важный ряд — тот, где размещен деисус. Богородица и Иоанн Креститель в молитвенном заступничестве за человечество стоят справа и слева от Спасителя, за ними располагаются апостолы, святые отцы и мученики . Наконец, нижний чин иконостаса называется местным. Здесь кроме икон Спасителя и Богородицы помещают образы местночтимых святых и храмовую икону — ту, во имя которой освящена данная церковь. Особый проход в центре иконостаса — двустворчатые царские врата, символ райских врат. Когда они открыты, Божественный свет изливается в пространство всего храма и на всех молящихся.
Что находится за иконостасом
Как уже говорилось, иконостас закрывает от взглядов мирян самую важную часть храма — алтарную. Когда открыты царские врата, за ними можно увидеть престол — освященный стол, покрытый специальными тканями, в том числе антиминсом , на котором стоят священные предметы для богослужения. Вдоль стены апсиды тянется ступенчатая скамья с горним местом (обычно епископским креслом) посередине. Такая же полукруглая скамья, кафедра, использовалась в Древнем Риме в судебных базиликах. Царские врата — не единственные проходы. Справа и слева от них находятся диаконские двери. Северная ведет в жертвенник — пространство, где у стены расположен еще один стол, тоже называемый жертвенником. На нем готовят дары для таинства Причащения: хлеб и вино, которые становятся Телом и Кровью Иисуса Христа. За южной дверью помещается диаконник — помещение для хранения церковной утвари и одеяний.
- О чем рассказывают мозаики и росписи
Если горизонтальная ось храма символизирует духовный путь христианина, то вертикальная отражает сакральное устройство мира. На самом верху, в куполе центрального барабана, помещается изображение Христа Вседержителя (по-гречески — Пантократора), то есть Владыки мира. Ниже изображаются пророки и апостолы. Если конструкция храма крестово-купольная (см. ниже), на четырех парусах помещают четырех евангелистов, а на опорах — столпов Церкви: мучеников, святителей и преподобных. На южной, восточной и северной стенах изображены главные события священной истории. На западной, противоположной алтарю, стене, то есть там, где находится выход, — картины Страшного Суда (получается, они служат напоминанием для тех, кто покидает храм). Апсида алтаря, напротив, посвящается самым светлым сторонам христианского вероучения — таинству Евхаристии (Благодарения, Причащения), в котором участвуют апостолы, и Богоматери.
- Как возникла крестово-купольная система
Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском
Первыми строителями и учителями местных мастеров стали византийцы и умельцы из стран, находившихся под влиянием Константинополя. В Восточно-Римской империи (то есть в Византии) к концу первого тысячелетия нашей эры уже сложился тот тип православного храма, который и сегодня является основным в восточнославянских землях, — с вписанным крестом в плане, с куполами под главками, поднятыми на барабанах, и с крестово-купольной конструкцией. Такие храмы восходили к еще более древнему типу зданий — римским базиликам, большим крытым форумам. Именно базилику — продолговатое здание, предназначенное для судебных заседаний, где кресло судьи помещалось в специальной полукруглой пристройке-апсиде, — взяли за образец христиане первых веков, когда им разрешили строительство собственных сакральных сооружений.
- Как строились древнерусские храмы
Всего за первые сто лет после крещения Киевская Русь вырастила собственных зодчих, умевших обжигать кирпич и выкладывать из него стены, арки и своды. Практически сразу облик храмов — даже тех, что строили греки, — стал отличаться от византийских образцов. Он стал более целостным: элементы византийских церквей жили собственной жизнью, тогда как части древнерусских храмов были неотделимы от общей композиции. К XII веку в каждом княжестве появились собственные строительные бригады, а сооружения в разных частях Руси получили свои стилевые отличия. Одновременно на Руси (по крайней мере, во Владимиро-Суздальском княжестве) могли работать и западноевропейские артели. В этих случаях конструкция и композиция зданий оставались восточнохристианскими, а вот в декоративном оформлении фасадов легко заметить черты доминировавшего тогда на Западе романского стиля.
Константинопольские мастера научили древнерусских строителей использовать особый кирпич — плинфу, известную еще со времен Древнего Рима. Плинфа — сравнительно тонкая керамическая плита, которую удобно сушить и обжигать. В XII веке с Запада пришла другая древняя технология. Наружные поверхности каждой стены выкладывали из тщательно отесанного известняка, а промежуток заливали раствором с каменным ломом. Так, например, построены белокаменные храмы Владимиро-Суздальского княжества.
Основным же строительным материалом на Руси всегда было дерево, и деревянная архитектура оказала большое влияние на каменную. Некоторые композиционные приемы, ставшие популярными в каменных постройках в XVI–XVII веках, могли восприниматься не как вновь изобретенные или воспринятые из строительной практики других стран, но как продолжение отечественной традиции деревянного зодчества. Среди таких приемов — шатровые перекрытия, а также восьмерик на четверике — эффектное сочетание квадратного в плане объема внизу и установленной на него восьмигранной призмы.
- Что изменилось после Орды
В русском храмовом зодчестве никогда не отказывались от крестово-купольной системы — в крупных сооружениях она применяется и сейчас. Однако в небольших храмах чаще использовали бесстолпные конструкции, то есть те, в которых своды опираются прямо на стены, а не на колонны или столбы внутри здания. Такие памятники создавались и в домонгольский период, но в XVI и XVII веке их стало гораздо больше. Одно из таких конструктивных решений — шатровые перекрытия, которые придавали православному храму ассоциирующийся с готикой прозападный вид. В 50-х годах XVII века патриарх Никон запретил подобные композиции как не соответствовавшие византийским традициям. Еще один способ обойтись без внутренних опор — завершение квадратного в плане объема похожим на тюбетейку сомкнутым сводом или его производными. На такой свод сверху ставились декоративные главки, чаще всего на глухих, без окон, барабанах.
Чтобы расширить пространство, к церквям стали пристраивать трапезные. Если в монастырях так назывались помещения для приема пищи с небольшими встроенными церквями, то в данном случае к храму, наоборот, прибавлялось дополнительное сооружение, где никто не трапезничал, но название сохранилось.
- Видим ли мы древнерусские храмы в их первоначальном виде
К сожалению, нет. Практически ни один из древних храмов не дошел до нас в первозданном виде. Многие были разрушены, большинство перестраивались. Менялась кровля, растесывались узкие окна-бойницы, появлялась штукатурка и чужеродный декор. Реставраторы стремятся вернуть этим постройкам первоначальный облик, однако многое приходится додумывать, исходя из известных аналогов и собственных представлений о том, что казалось красивым много веков назад.
На территории современной России полнее всего домонгольская архитектура представлена в Новгородской земле (куда монголы так и не дошли). Прежде всего, это грандиозный храм Святой Софии (1045–1052) и Георгиевский собор Юрьева монастыря (1119–1130) в самом Новгороде. Сюда же можно отнести Георгиевскую церковь в Старой Ладоге (примерно 1180-е годы) — сегодня это село Ленинградской области. В Пскове неплохо сохранился Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря (1136–1156). Три небольшие церкви XII века можно увидеть в Смоленске — лучше всего сохранился храм Михаила Архангела (1191–1194).
Наконец, белокаменное зодчество Древней Руси можно увидеть на территориях, принадлежавших Владимиро-Суздальскому княжеству. Из самых ранних — это Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском (1152–1157), Успенский собор во Владимире (1158–1160, обстроен новыми стенами с дополнением угловых барабанов в 1185–1189 годах), дворцовый комплекс с собором Рождества Пресвятой Богородицы в Боголюбово близ Владимира (1158–1165) и построенная неподалеку церковь Покрова на Нерли (1165), а также Дмитриевский собор во Владимире (1194–1197).
Суточный круг богослужений
Богослужение Православной Церкви в древнее время в продолжение суток совершалось девять раз, оттого было всех девять церковных служб: девятый час, вечерня, повечерие, полунощница, утреня, первый час, третий, шестой часы и литургия. В настоящее время для удобства православных христиан, не имеющих возможности по случаю занятий домашних так часто посещать храмы Божии, эти девять служб соединены в три церковные службы: вечерню, утреню и литургию. Каждое в отдельности богослужение заключает в себе три церковных службы: в вечерню вошли девятый час, вечерня и повечерие; утреня состоит из полунощницы, утрени и первого часа; литургия начинается третьим и шестым часами и затем совершается сама литургия. Часами называются такие краткие молитвословия, за которыми читаются приличные к этим временам дня псалмы и другие молитвы о помиловании нас грешных.
День богослужебный начинается с вечера на том основании, что и при сотворении мира сначала был вечер, а потом утро. За вечернею обыкновенно служба в храме отправляется празднику или святому, которого воспоминание совершается в следующий день по расположению в святцах. В каждый день года воспоминается или какое-либо событие из земной жизни Спасителя и Божией Матери или кто-либо из св. угодников Божиих. Кроме этого, каждый день недели посвящен особому воспоминанию. В воскресенье совершается богослужение в честь воскресшего Спасителя, в понедельник мы молимся св. ангелам, во вторник воспоминается в молитвах св. Иоанн, Предтеча Господень, в среду и пятницу совершается служба в честь животворящего креста Господня, в четверг — в честь св. апостолов и святителя Николая, в субботу — в честь всех святых и в память всех усопших православных христиан.
Вечернее богослужение отправляется для того, чтобы благодарить Бога за прошедший день и испросить благословение Божие на наступающую ночь. Вечерня состоит из трех служб. Сначала читается девятый час в память смерти Иисуса Христа, которую Господь принял по нашему счету времени в 3‑м часу пополудни, а по еврейскому счету времени в 9‑м часу дня. Затем отправляется самое вечернее богослужение, и к нему прилагается повечерие, или ряд молитв, которые христиане читают по прошествии вечера, при наступлении ночи.
Утреня начинается полунощницею, которая совершалась в древнее время в полночь. Древние христиане в полночь являлись в храм на молитву, выражая свою веру во второе пришествие Сына Божия, имеющего придти, по верованию Церкви, ночью. После полунощницы тотчас совершается самая утреня, или такое богослужение, во время которого христиане благодарят Бога за дарованный сон для успокоения тела и просят Господа, Чтобы Он благословил дела каждого человека и помог людям без греха провести наступающий день. К утрене присоединяется первый час. Эта служба называется так потому, что отправляется по прошествии утра, при начале дня; за нею христиане просят Бога, чтобы Он направил нашу жизнь к исполнению заповедей Божиих.
Литургия начинается чтением 3‑го и 6‑го часов. Служба третьего часа напоминает нам, как Господь в третий час дня по еврейскому счету времени, а по нашему счету в девятый час утра, был веден на суд к Понтию Пилату, и как Св. Дух в это время дня сошествием Своим в виде огненных языков просветил апостолов и укрепил их на подвиг проповеди о Христе. Служба шестого часа называется так потому, что она напоминает нам распятие Господа Иисуса Христа на Голгофе, бывшее по еврейскому счету времени в 6-м часу дня, а по нашему счету в 12-м часу дня. После часов совершается литургия.
В таком порядке совершается богослужение в будничное время; но в некоторые дни года порядок сей изменяется, например: под дни Рождества Христова, Крещения Господня, в Великий Четверг, в Великую Пятницу, в Великую Субботу и в Троицын день. В рождественский и крещенский сочельник часы (1‑й, 3‑й и 9‑й) совершаются отдельно от обедни и называются царскими в память того, что на эту службу имеют обыкновение приходить благочестивые цари наши. Накануне праздников Рождества Христова, Крещения Господня, в Великий Четверг и в Великую Субботу литургия начинается с вечерни и посему совершается с 12 часов дня. Утрене в праздники Рождества и Крещения Господня предшествует великое повечерие. Вот свидетельство того, что древние христиане во всю ночь продолжали молитвы свои и пения на эти великие праздники. В Троицын день после литургии тотчас совершается вечерня, за которой священник читает умилительные молитвы Св. Духу, третьему Лицу Св. Троицы. А в Великую Пятницу, по уставу Православной Церкви, для усиления поста литургии не полагается, но после часов, отдельно совершаемых, в 3 часа пополудни отправляется вечерня, за которой из алтаря выносится на средину храма погребальная плащаница Христова в воспоминание снятия с креста тела Господня праведными Иосифом и Никодимом.
В Великий пост во все дни, кроме субботы и воскресенья, расположение служб церковных бывает иное, чем в будничные дни всего года. Вечером отправляется великое повечерие, на котором в первые четыре дня первой недели читается умилительный канон св. Андрея Критского. Утром служится утреня, по уставу своему подобная обыкновенной, будничной утрене; среди дня читаются 3, 6 и 9‑й часы, и к ним присоединяется вечерня.
Часы
В Православной Церкви богослужение часов включает в себя первый, третий, шестой и девятый часы. В Древней Церкви эти службы были связаны с определенными временами дня. В современной практике первый час совершается после утрени, третий и шестой – перед литургией, а девятый – перед вечерней. На приходах девятый час, как правило, опускается.
Источники II–IV веков неоднократно упоминают третий, шестой и девятый часы как время, установленное для молитвы. Богослужения третьего, шестого и девятого часов существовали в IV веке как в монастырях, так и в соборных храмах. Более поздним по происхождению является первый час. По вопросу о происхождении этой службы существуют различные гипотезы: наиболее вероятно предположение, что изначально он был частью утрени и лишь впоследствии выделился в самостоятельное богослужение.
Все часы имеют сходную структуру: они включают в себя три псалма, чтение дневного тропаря и кондака, 40-кратное «Господи, помилуй», молитву общую для всех часов и отдельную завершительную молитву для каждого часа. Общая для всех часов молитва начинается словами «Иже на всякое время и на всякий час на небеси и на земли покланяемый, Христе Боже» и включает слова «приими и наша в час сей молитвы», что делает ее нейтральной по отношению ко времени суток. В состав первого часа входят псалмы 5, 89 и 100, на третьем часе читаются псалмы 16, 24 и 50, на шестом – псалмы 53, 54 и 90, на девятом – 83, 84 и 85.
Чтению псалмов на часах 3-м и 9-м предшествует так называемое «начало обычное». Оно включает в себя возглас «Благословен Бог наш, всегда ныне и присно и во веки веков», ответ чтеца «Аминь», молитвы «Царю Небесный», «Святый Боже», «Пресвятая Троица» и «Отче наш». (Такое же начало имеют некоторые другие вседневные службы, в том числе утреня.) В нынешнем виде начало обычное – довольно позднего происхождения, однако все молитвы, входящие в него, датируются первым тысячелетием. Из них самая древняя – молитва «Отче наш», автором которой является Христос.
После возгласа «Яко Твое есть Царство», завершающего молитву «Отче наш», следует «Господи, помилуй» 12 раз. Многократное произнесение «Господи, помилуй» включено во все основные богослужения суточного круга: во многих случаях, например в последовании часов, это краткое молитвенное воззвание читается 40 раз; в некоторых случаях, например на литии, Устав предписывает читать его 50 раз; часто встречается также троекратное и двенадцатикратное «Господи, помилуй». Нередко чтецы произносят многократное «Господи, помилуй» с поспешностью. Между тем эта молитва, как и все другие молитвы, требует внятного и неспешного произнесения, поскольку является наиболее лаконичным выражением сути всякого богослужения и всякой молитвы.
Содержание каждого часа наиболее полно раскрывается его тропарем (в современной практике «тропарь часа» исполняется только в Великом посту; в обычные дни на часах читаются тропари празднуемым святым). Тропарь первого часа указывает на его связь с утреней: «Заутра услыши глас мой, Царю мой и Боже мой». Тропарь третьего часа посвящен сошествию Святого Духа на апостолов – событию, которое произошло в третий час дня (см.: Деян. 2:15): «Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолом Твоим низпославый, Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас, молящих Ти ся». Тропарь шестого часа говорит о распятии Господа Иисуса Христа на кресте: «Иже в шестый день же и час на кресте пригвождей в раи дерзновенный Адамов грех, и согрешений наших рукописание раздери, Христе Боже, и спаси нас». Тропарь девятого часа посвящен крестной смерти Спасителя: «Иже в девятый час нас ради волею смерть вкусивый, умертви плоти нашея мудрование, Христе Боже, и спаси нас».
В особых случаях, а именно в навечерия Рождества и Богоявления, а также в Великую Пятницу, часы совершаются в качестве самостоятельной службы, при этом на каждом из часов читается паремия (отрывок из Ветхого Завета), Апостол и Евангелие, исполняются праздничный тропарь и кондак. В таком случае часы принято называть «царскими», поскольку в Византии на них присутствовал император.
О молитвах и песнопениях общих всем службам, совершающимся в православных христианских храмах
Чаще всего мы слышим за богослужением ектеньи, произносимые диаконом или священником. Ектенья есть протяжно произносимое усердное моление Господу Богу о наших нуждах. Ектений четыре: великая, малая, сугубая и просительная.
Ектенья называется великою по многочисленности прошений, с которыми мы обращаемся к Господу Богу; каждое прошение оканчивается пением на клиросе: Господи, помилуй!
Великая ектения начинается словами: Миром Господу помолимся. Этими словами священнослужитель приглашает верующих молиться Господу, помирившись со всеми, как повелевает Господь.
Следующие прошения этой ектеньи читаются так: О свышнем мире и спасении душ наших Господу помолимся, т.е. о мире с Богом, чего лишились мы вследствие тяжких грехов наших, которыми оскорбляем Его, Благодетеля и Отца нашего.
О мире всего мира, о благосостоянии святых Божиих церквей и соединении всех Господу помолимся; этими словами мы просим Бога, чтобы Он послал нам согласие, дружбу между собою, чтобы мы удалялись ссор и вражды, которые противны Богу, чтобы никто не обижал церквей Божиих и чтобы все неправославные христиане, отделившиеся от Православной Церкви, соединились с нею.
О святем храме сем, и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь (в этот) Господу помолимся. Здесь мы молимся о храме, в котором совершается богослужение; нужно помнить, что святая Церковь лишает своих молитв того, кто нескромно и невнимательно входит и стоит в храме Божием.
О Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриархе, о Господине нашем Высокопреосвященнейшем митрополите, честнем пресвитерстве, во Христе диаконстве, о всем причте и людех Господу помолимся. Пресвитерством называется священство — священники; диаконство — диаконы; причт церковный — это церковники, которые поют и читают на клиросе.
Затем молимся о Государе Императоре и Супруге Его, Государыне Императрице, и о всем Царствующем Доме, о том, чтобы Господь покорил Государю нашему всех врагов наших, брани хотящих.
Грех человека не только удалил его от Бога, расстроив все способности души его, но и во всей окружающей природе оставил мрачные следы свои. Мы молимся в великой ектеньи о благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных, о временех мирных, о плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных, о избавлении нас от гнева и от всякой нужды.
При перечислении наших нужд мы призываем на помощь Богоматерь и всех святых и высказываем Богу нашу преданность Ему в таких словах: Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш (жизнь) Христу Богу предадим!
Ектенья заканчивается возгласом священника: яко подобает Тебе всякая слава и проч.
Малая ектения начинается словами: Паки (опять) и паки миром Господу помолимся и состоит из первого и последнего прошения великой ектеньи.
Сугубая ектения начинается словами: Рцем вси, т.е. скажем все, от всея души и от всего помышления нашего рцем. Что будем говорить, это дополняют поющие, именно: Господи, помилуй!
Название сугубой присвоено этой ектении потому, что после прошения священника или диакона поется три раза: Господи, помилуй! Только после первых двух прошений Господи, помилуй! поется по одному разу. Эта ектения один раз за вечерней и однажды за утреней начинается с третьего прошения: Помилуй нас, Боже. Последнее прошение в сугубой ектеньи читается так: Еще молимся о плодоносящих и добродеющих во святем и всечестнем храме сем, труждающихся, поющих и предстоящих людех, ожидающих от Тебе великия и богатыя милости. В первые времена христианства в церковь Божию к службам церковным приносили богомольцы разные вспомоществования и делили их между бедными людьми, заботились они и о храме Божием: это и были плодоносящие и добродеющие. Теперь усердствующие христиане могут творить не меньшее добро чрез братства, попечительства, приюты, во многих местах устрояемые при храмах Божиих. Труждающиеся, поющие – это люди, которые заботятся о благолепии церковном своим трудом, а также внятным чтением и пением.
Еще есть ектения просительная, названная так потому, что в ней большая часть прошений оканчивается словами: у Господа просим. Хор отвечает: Подай, Господи. В сей ектеньи мы просим: дне сего совершенна, свята, мирна и безгрешна, — ангела мирна (не грозного, подающего мир душам нашим), верна наставника (руководящего нас ко спасению), хранителя душ и телес наших, — прощения и оставления грехов и прегрешений (падений, допущенных невнимательностью и рассеянностью нашею) наших, — добрых и полезных душам нашим и мира мирови, — прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати, — христианская кончины (принести истинное покаяние и причастившись Св. Таин) безболезненны (без тяжких страданий, с сохранением чувства самосознания и памяти), непостыдны (не позорной), мирны (свойственной благочестивым людям, которые с мирною совестью и покойным духом расстаются с этою жизнию) и добраго ответа на Страшном Судище Христове. После возгласа священник, обратившись к народу с благословением, говорит: Мир всем! Т. е. пусть будет мир и согласие между всеми людьми. Хор отвечает ему взаимным благожеланием, говоря: И духови твоему, т.е. душе твоей желаем того же.
Возглас диакона: Главы ваша Господеви преклоните напоминает нам, что все верующие обязываются наклонить свои головы в знак покорности Богу. Священник в сие время молитвою, тайно читаемою, низводит на предстоящих благословение Божие от престола благодати; следовательно, кто не преклоняет своей главы пред Богом, тот лишается и благодати Его.
Если просительная ектения читается в конце вечерни, то ее начало бывает со слов: Исполним вечернюю молитву нашу Господеви, а если она произносится в конце утрени, то она начинается словами: Исполним утреннюю молитву нашу Господеви.
На вечерне и утрене поются разные священные песни, называемые стихирами. Смотря по тому, в какое время службы поются стихиры, они называются стихирами на Господи воззвах или стихирами на стиховне, поемыми за вечерней после просительной ектеньи, если не бывает литии; еще стихиры называются хвалитными, которые обыкновенно поются пред великим славословием.
Тропарь есть священная песнь, в кратких, но сильных чертах напоминающая нам или историю праздника, или жизнь и подвиги святого; поется за вечерней после Ныне отпущаеши, за утреней после Бог Господь и явися нам и читается на часах после псалмов.
Кондак имеет одинаковое содержание с тропарем; читается после 6 песни и на часах после молитвы Господней Отче наш.
Прокимен. Так называется краткий стих из псалма, который поется на клиросах попеременно несколько раз, например: Господь воцарися, в лепоту облечеся (т.е. оделся в великолепие). Прокимен поется после Свете тихий и на утрене пред Евангелием, а на литургии пред чтением из книг апостольских.
ДУХОВНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Размышление перед Великим постом
«Препоясав чресла наши»
В отличие от того, что считают и чувствуют многие, период духовного напряжения (скажем, во время Великого поста или говения) – это время радости, потому что это время возвращения домой, время, когда мы можем ожить. Это должно быть время, когда мы отряхиваем с себя все, что в нас обветшало и омертвело, для того чтобы обрести способность жить – жить со всем простором, со всей глубиной и интенсивностью, к которым мы призваны. Пока нам недоступен, непонятен этот момент радости, у нас будет получаться чудовищная и кощунственная пародия; мы, будто бы во имя Божие, превратим жизнь в сплошное мучение для самих себя и для тех, кому придется расплачиваться за наши бесплодные потуги стать святыми. Это понятие радости может показаться странным рядом с предельным напряжением, подвигом воздержания, с настоящей борьбой, и тем не менее радость проходит через всю нашу духовную жизнь, жизнь церковную и жизнь евангельскую, потому что Царствие Божие «усилием берется» (Мф. 11:12). Оно не дается просто тем, кто беспечно, лениво ждет его прихода. Для тех, кто ждет его таким образом, оно, разумеется, придет: придет в глухую полночь, придет, как Суд Божий, как вор, которого никто не ждет, как жених, который грядет, пока неразумные девы предаются сну. Не так должны мы ожидать Царствие и Суд. Мы должны вернуться к такому состоянию, которого обычно не можем вызвать даже из своих глубин, настолько оно нам чуждо, – состоянию радостного ожидания Дня Господня, хотя мы знаем, что этот День будет днем Суда. Поразительно слышать в церкви, что мы провозглашаем Евангелие, благовестие о Суде, и провозглашаем, что День Господень – не страх, а надежда, и вместе с Духом Святым Церковь может сказать: «Гряди, Господи, и гряди скоро!..» Пока мы неспособны говорить в таких категориях, нашему христианскому сознанию не хватает чего-то очень важного. Что бы мы ни говорили, в таком случае мы все еще язычники, вырядившиеся в евангельские одежды. Бог для нас еще «Бог вдали», и приход Его – мрак и ужас для нас; и суд Его – не искупление, но осуждение наше; и встреча лицом к лицу с Ним – страшное событие, а не час, к которому мы устремлены и ради которого живем.
До тех пор, пока мы не осознаем это, духовное напряжение не может быть радостью, оно непосильно и ставит нас перед лицом суда и ответственности – потому что мы сами должны осудить себя для того, чтобы перемениться и быть в состоянии встретить День Господень, славное Воскресение с открытым сердцем, не пряча лицо, готовые возрадоваться, что он пришел. И всякий приход Господень – это суд. Отцы Церкви сравнивают Христа с Ноем и говорят, что присутствие Ноя среди его современников было одновременно и осуждением, и спасением их. Оно было осуждением, потому что присутствие одного человека, оставшегося праведным, всего лишь одного-единственного человека, который сумел стать святым Божиим, служило доказательством, что это возможно и что грешники, те, кто отверг Бога, кто отвернулся от Него, могли бы быть такими же. Таким образом, присутствие праведника явилось судом и приговором его времени. Но оно же было и спасением его времени, потому что единственно благодаря ему Бог помиловал людей. Это же относится и к приходу Христа.
Есть и другой радостный момент в суде. Суд не есть нечто находящее на нас извне. Придет день, когда мы предстанем перед Богом и будем судимы, но пока наше странничество продолжается, пока перед нами лежит путь, ведущий нас к «мере полного возраста Христова» (Еф. 4:13) – а таково наше призвание, мы сами должны произнести суд над собой. На протяжении всей жизни в нас идет нескончаемый диалог. Вы помните притчу, где Христос говорит: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним» (Мф. 5:25). Некоторые духовные писатели видели в сопернике не дьявола, с которым, разумеется, никакого примирения, соглашения быть не может, а нашу совесть, которая всю жизнь сопутствует нам и ни на минуту не оставляет нас в покое. Она как бы ведет с нами непрерывный диалог, все время препирается с нами, и мы должны примириться с ней, иначе придет время, когда мы предстанем перед Судьей, и тогда этот соперник выступит против нас обвинителем и мы будем осуждены. Так что пока мы на пути, суд происходит в нас все время; это диалог, диалектический спор между нашими мыслями, эмоциями, чувствами, поступками и нашей совестью, которая, словно судья, стоит перед нами, и перед которой мы стоим, как перед судьей.
В этом отношении мы очень часто идем во тьме, и тьма эта является результатом помрачения нашего ума, помраченности нашего сердца, помраченности наших очей, и только когда Сам Господь прольет Свой свет в нашу душу, в нашу жизнь, мы можем вдруг увидеть, что в ней дурно и что правильно. Есть замечательное место в писаниях отца Иоанна Кронштадтского, где он говорит, что Бог не раскрывает нам уродство нашей души, пока не обнаружит в нас достаточно веры и надежды, чтобы мы не были сломлены зрелищем собственных грехов. Иными словами, когда мы прозреваем все, что в нас есть темное, когда это знание растет и мы все больше понимаем себя в свете Божием, то есть в свете Божиего суда, это означает две вещи: это означает, конечно, что мы с горечью открываем собственное уродство, но также и то, что мы можем радоваться, потому что Бог одарил нас Своим доверием. Он даровал нам новое знание нас самих такими, какие мы есть, какими он всегда видел нас и какими порой не позволял нам увидеть себя, потому что мы не вынесли бы этого видения правды. И здесь снова суд оборачивается радостью, потому что хотя мы и открываем то, что дурно, это открытие означает, что Бог увидел в нас достаточно веры, достаточно надежды и достаточно силы духа, чтобы позволить нам прозреть, потому что Он знает, что теперь мы в силах действовать. Все это важно, если мы хотим понять, что радость и духовный подвиг неотделимы друг от друга. Иначе постоянное и настойчивое усилие Церкви, слова Божиего открыть нам, что в нас дурно, может привести к отчаянию и омрачению ума и души. Если мы станем чересчур подавленными и падем духом, мы не в состоянии будем встретить Воскресение Христово с радостью, потому что тогда мы поймем, вернее, нам покажется, будто мы поняли, что оно не имеет к нам никакого отношения. Мы во тьме, а Христос – свет. Мы увидим свое осуждение и приговор в тот самый момент, когда должны бы выйти из тьмы в Божие дело спасения, которое – и наше осуждение, и наше спасение.
Итак, первый шаг – познать себя. Грех есть разделенность внутри нас самих и разделенность по отношению к другим; и среди этих «других» нельзя забывать нашего незримого Ближнего, Бога. Поэтому первый шаг в нашей самооценке – измерить это состояние отпадения, отделенности. До какой степени расходятся мои сердце и ум? Направлена ли моя воля к единственной цели или беспрерывно колеблется? Насколько моими поступками руководят убеждения и насколько они зависят от неуправляемых эмоций? Есть ли во мне цельность? И с другой стороны, насколько я отделен от Бога и от моего ближнего? Это противостояние между нами и ближним начинается в тот момент, когда мы самоутверждаемся, потому что в этот миг мы неизбежно дистанцируемся от другого и отвергаем его. Сартр не случайно сказал: «Ад – это другие». Но коль скоро мы исключаем другого, мы и сами оказываемся в плену безнадежного одиночества, так что в итоге тот же французский писатель сказал: «Ад – это мы сами». Подобное самоутверждение является признаком неуверенности, отсутствия полноты, а также мерой недостатка любви в нас, потому что любовь забывает о себе и утверждает любимых. Оно раскрывает неуверенность в устойчивости нашего бытия и нашу неспособность поверить в любовь других людей. Мы самоутверждаемся, чтобы быть уверенными, что наше существование признано, что самая наша сущность вне опасности, но при этом становимся ничтожно малыми и лишенными содержания, обыденными.
Когда же мы пытаемся оценить самую любовь или, вернее, то количество любви, что есть в нас, мы можем прийти к очень горьким открытиям. Многих ли мы любим? Двоих, троих, едва ли больше, если «любовь» значит, что другой человек для нас важнее, чем мы сами. И что наша любовь значит для них? Всегда ли наша любовь им в радость? Означает ли для них наша любовь освобождение, вызывает ли ответную любовь и ликование? Не слишком ли часто бывает, что если бы жертва нашей любви осмелилась заговорить, она бы взмолилась: «Пожалуйста, люби меня поменьше, но дай мне чуточку свободы! Я пленник твоей любви; оттого, что ты любишь меня, ты желаешь определять все в моей жизни, ты хочешь на свой лад устраивать мое счастье. Если бы только ты не любил меня, я мог бы быть самим собой!» Разве это не случается довольно часто между родителями и детьми, между друзьями, между мужем и женой? Как дорого обходится наша любовь другим и как дешево нам самим; а ведь заповедь Христова гласит, что мы должны любить, друг друга, как Он возлюбил нас. Он полюбил нас до отдачи Своей жизни, мы могли бы начать с гораздо меньшего, чем отдача жизни, – мы могли бы начать с той заповеди, которую Христос дает наиболее эгоистичным из нас: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…» (Мф. 7:12). Вы хотите быть счастливыми – стремитесь к этому, но по справедливости. Уделите своему ближнему ровно столько, сколько требуете для себя. Вы хотите счастья – дайте равную долю счастья; вы хотите свободы – дайте другим ровно такую же меру свободы. Вы хотите пищи – поделитесь пищей; вы хотите любви, бескорыстной и вдумчивой – проявите бескорыстную и вдумчивую любовь.
И кроме того, следует остерегаться того, что святой Иоанн Златоуст назвал «темной стороной бесовской любви». Очень часто любовь к кому-то оборачивается отвержением других людей, либо потому что в сердцах наших слишком тесно, либо потому что мы считаем своим долгом из чувства преданности одним ненавидеть других, тех, кого они называют своими врагами; но это не христианская любовь – и даже не человеческая любовь. Помню, как я был потрясен, когда в момент вторжения в Чехословакию встретил д-ра Громадку, одного из церковных руководителей этой страны. Я был знаком с ним много лет, и когда мы встретились, он сказал: «Передайте всем, кто любит нас, чтобы они не ненавидели наших захватчиков; те, кто ненавидит одних ради других, играют на руку дьяволу». Он принимал активное участие в сопротивлении, но знал, что истинная битва идет в сердцах людей, между любовью и ненавистью, между светом и тьмой, между Богом и тем, кто «человекоубийца искони». Предпочесть одних и любить их, отвергать и ненавидеть других – все это, на какую бы сторону вы ни стали, лишь умножает в целом ненависть и тьму. А дьявол пользуется этим: ему безразлично, кого вы ненавидите; коль скоро вы ненавидите, вы открыли ему дверь, впустили его в свое сердце, ввели его в человеческие взаимоотношения. Любовь, которой учит нас Христос, несовместима с ненавистью к кому бы то ни было: мы должны уметь «узнавать Духа Божия и духа заблуждения»; пробным же камнем является смирение и самозабвенная любовь. А любовь охватывает и собственное «я», меня самого.
Мы должны научиться не только принимать нашего ближнего, но принимать и самих себя; мы слишком склонны считать, что все, что нам нравится в нас самих, является нашим истинным «я», а все, что нам самим и другим кажется уродливым, лишь случайно. Мое истинное «я» привлекательно; но обстоятельства пресекают мои лучшие намерения, извращают мои чистые побуждения. Тут стоит вспомнить строчки из переписки старца Макария Оптинского с одним петербургским купцом. Купец писал Макарию, что от него ушла прислуга и знакомые рекомендуют ему одну деревенскую девушку. «Следует ли мне ее нанять?» – спрашивает купец. «Да», – отвечает старец. Через некоторое время купец присылает новое письмо. «Отче, – пишет он, – позвольте мне ее уволить, это сущий бес. С той минуты, как она появилась в моем доме, я непрерывно злюсь и потерял всякое самообладание». И старец отвечает: «Ни в коем случае не выгоняй ее; это ангел, которого Господь послал тебе, чтобы ты мог увидеть, сколько в тебе таилось злобы, которую предыдущая служанка не сумела раскрыть в тебе». Так что не обстоятельства, словно тени, омрачают наши души, и не Бог виноват, хотя мы постоянно во всем попрекаем Его. Как часто мне приходится слышать от людей: «Вот мои грехи…» и тут же, переведя дыхание, они начинают длинную речь о том, что если бы Бог не послал им такую тяжелую жизнь, они, конечно, не грешили бы так много. «Разумется, – говорят мне, – я неправа, но что я могу поделать при эдаком зяте, при моем застарелом ревматизме, да после русской революции…» И сколько раз перед тем, как прочесть разрешительную молитву, я указывал, что примирение между Богом и человеком должно быть обоюдное, и спрашивал кающегося, готов ли он простить Богу все обстоятельства, помешавшие ему, доброму христианину, стать святым. Людям это не нравится, однако до тех пор, пока мы не возьмем на себя всю полноту ответственности за то, как мы воспринимаем свою наследственность, жизненные обстоятельства, нашего Бога и самих себя, мы сумеем справляться лишь с крошечной частью своей жизни и самих себя. Если же мы хотим произнести правдивое и взвешенное суждение о самих себе, мы должны рассматривать себя как целое, во всей нашей целостности.
Кое-что в нас уже сейчас, пусть в зачаточном виде, принадлежит Царству Божиему. Кое-что еще представляет хаос, место запустения, дикую пустыню. Нам надлежит напряженным трудом и вдохновенной верой превратить все это в райский сад. Как сказал Ницше, нужно носить в себе хаос, чтобы дать рождение звезде… И следует верить, что этот хаос может породить красоту и гармонию. Мы должны смотреть на себя трезво, но с прозрением художника, как тот рассматривал материал, вложенный Богом в его руки, из которого он создаст произведения искусства, неотъемлемую часть гармонии, красоты, истины и жизни Царствия. Произведение искусства определяется и прозрением художника, и свойствами имеющегося у него материала. Мы не можем безразборчиво воспользоваться каким попало материалом для любой цели; невозможно выточить из гранита тонкое распятие или сделать кельтский крест из греческого мрамора. Художник должен научиться распознавать особые свойства и возможности данного материала, чтобы вызвать к жизни всю скрытую в нем красоту. Подобно этому каждый из нас должен научиться, под водительством Божиим и с помощью своих умудренных опытом друзей, распознавать в себе отличительные способности и свойства, как хорошие, так и дурные, чтобы, воспользовавшись ими, создать в конечном итоге такое произведение искусства, каким является наша собственная личность. По слову святого Иринея Лионского, «слава Божия – это полностью раскрывшийся человек».
Путь для достижения этого извилист, и порой ради того, чтобы создавать доброе, мы вынуждены опираться на то, что в дальнейшем придется искоренять. В жизни Махатмы Ганди есть весьма поучительный случай. В конце жизни его обвинили в непоследовательности. «В начале вашей деятельности, – говорили ему, – вы призывали докеров к забастовке, и лишь после того, как они победили, стали поборником непротивления». На это Ганди ответил очень мудро: «Эти люди были трусы; я сначала научил их насилию, чтобы преодолеть их трусость, а затем – непротивлению, чтобы преодолеть это насилие». Не был ли этот его реалистический подход мудрее и гораздо действеннее проповеди смирения и кротости людям, которые прикрыли бы этими святыми словами свое малодушие? Разве не правильнее было для их духовного роста привить им такие побуждения, которые они поймут, и точно знать, что каждый их шаг вперед реален? Иногда нам необходим какой-то толчок, который исходит из далеко не самых благих наших намерений, лишь бы в дальнейшем мы преодолели эту незрелость. Мартин Бубер в своих «Хасидских рассказах» приводит случай с человеком, который спросил раввина, как ему избавиться от праздных мыслей. «И не пытайся! – воскликнул раввин. – Других мыслей у тебя нет, и ты рискуешь остаться вообще ни с чем; постарайся приобрести одну за другой хоть несколько полезных мыслей, и они вытеснят праздные мысли». Это ведь очень близко по смыслу к притче о семи злых духах (Мф. 12,45).
Мы должны всем умом, вдумчиво, очень реалистично и трезво, с живым интересом вглядеться в тот сложнейший материал, который мы собой являем, чтобы распознать все его настоящие и будущие возможности. Но это требует мужества и веры. Быть может, вы помните глубоко трогательные слова юного святого Винсента де Поля: «Боже, я слишком безобразен для людей, но, может быть, Ты примешь меня таким?» Мы все безобразны, но вместе с тем дороги Богу, Который верит в нас. Иначе разве пошел бы Он на риск вызвать каждого из нас к бытию, и не на время, а на всю вечность?
В каждый момент нашей жизни мы можем быть подлинными и реальными, если только решаемся на риск быть тем, что мы есть, а не пытаемся подражать чему-то или подгонять себя под заранее надуманный образ. Но наша истинная сущность не может быть открыта путем простого наблюдения над нашим эмпирическим «я», а только в Боге и через Него. Каждый из нас – образ Живого Бога, но этот образ напоминает старинную картину, поврежденную, вновь записанную или грубо отреставрированную, так что ее уже невозможно узнать. Но в ней все же сохранились какие-то черты подлинника, и специалист, тщательно ее исследовав, может, отправляясь от того, что осталось в ней подлинного, расчистить всю живопись от позднейших записей. Апостол Павел советует нам найти себя во Христе и Христа в себе; вместо того, чтобы сосредоточиваться на том, что в нас дурно, безобразно и греховно, научиться видеть, что в нас уже богообразно, и, обнаружив это, оставаться верным нашему подлинному и лучшему «я». Вместо того чтобы без конца задаваться вопросом: «Что во мне дурно?», не лучше ли спросить себя: «В чем я уже подобен Богу? Благодаря чему я в гармонии с Ним? Какой путь я уже прошел к «мере полного возраста Христова?» Не будет ли это большим вдохновением в нашем устремлении к совершенству?
Заботы, тревоги, страхи и желания обступают нас со всех сторон, и такое смятение у нас в душе, что мы почти не живем внутри себя – мы живем вне себя. Мы настолько сбиты с толку и одурманены, что требуется прямое Божие вмешательство или продуманная дисциплина, чтобы мы пришли в себя и пустились в тот путь внутрь, которым мы пройдем сквозь себя к Самому Богу. Бог непрестанно призывает нас. Он пытается открыть двери нашей внутренней кельи. Его любовь, мудрая, дальновидная, порой может показаться нам безжалостной. Ангел-хранитель Ермы говорит ему: «Не бойся, Ерма, не оставит тебя Господь, пока не сокрушит или сердце твое, или кости твои!» Мы редко осознаем Божию милость, когда она проявляется через болезнь, тяжелую утрату или оставленность, а вместе с тем как часто только таким путем Бог может положить конец внутренней и внешней суете, которая уносит нас, словно поток. Как часто мы восклицаем: «Ах, был бы у меня хоть краткий период покоя; ах, помогло бы мне что-нибудь осознать, что в жизни есть величие, что вечность существует!» И Бог посылает нам такие моменты, когда нас внезапно настигает болезнь или несчастный случай; но вместо того чтобы понять, что настало время опомниться, задуматься и обновиться, мы отчаянно боремся за то, чтобы как можно быстрее вернуться к былому состоянию, отвергая дар, скрытый в этом действии Божием, которое страшит нас. А когда приходит большое горе, вместо того чтобы вырастать в полную меру жизни и смерти, мы полностью погружаемся в самих себя, предаемся саможалению и теряем из вида вечность, в которую могли бы вступить вместе с Тем, Кто, по слову апостола Павла, ныне облекся вечностью.
Однако и способность использовать дарованные Богом обстоятельства требует внутренней и внешней дисциплины и просвещенной веры, способной распознавать путь Божий. Такое прозрение вовсе не означает, что мы вправе возложить именно на Бога ответственность за все дурное, что происходит в мире. Согласно древнему христианскому учению, три воли ведут борьбу за судьбы мира: Божия воля, мудрая, полная любви, свободная, всемогущая, неизменно терпеливая; воля сатаны и сил тьмы, всегда злая, однако не имеющая власти над душами человеческими; и воля падшего человека, неустойчивая, колеблющаяся между зовом Божиим и обольщением дьявола, наделенная страшной властью свободного выбора между Богом и Его соперником, между жизнью и смертью, между добром и злом.
Когда мы думаем о духовной дисциплине, мы обыкновенно думаем в категориях правил жизни, умственных правил, молитвенных правил, цель которых – тренировка в том, что представляется нам образцом настоящей христианской жизни. Но если посмотреть на людей, подчинивших себя строжайшей дисциплине такого рода, если самим сделать попытки в этом направлении, мы обычно видим, что результаты оставляют желать лучшего. Обычно это происходит потому, что мы подменяем цель средствами, мы настолько сосредоточиваемся на средствах, что никак не достигаем цели, вернее, достигаем очень малого, не стоившего стольких усилий. Мне кажется, это следствие непонимания того, что такое духовная дисциплина и в чем ее цель.
Мы должны помнить, что дисциплина – не муштра. Слово «дисциплина» связано со словом discipulus, ученик. Дисциплина – это состояние ученика, его положение по отношению к учителю и к тому, что он изучает. Если попытаться понять, что значит ученичество на деле, когда оно приводит к дисциплине, мы обнаруживаем следующее. Прежде всего, ученичество означает искреннее желание учиться, решимость научиться любой ценой. Ясно, что слова «любой ценой» могут означать для одного человека гораздо больше, чем для другого. Все зависит от рвения, убежденности или от устремленности к научению. И однако для каждого конкретного человека это происходит «любой ценой». Не так часто находишь в своем сердце искреннее желание учиться. Как правило, мы готовы учиться сколько-то, при условии, что от нас не потребуется слишком уж больших усилий, а конечный результат оправдает их. Мы не уходим в учение всецело, неразделенным сердцем, и в результате часто не достигаем того, чего могли бы достичь. Поэтому если мы хотим с пользой стать учениками и научиться дисциплине, которая принесет плоды, первое условие – цельность устремлений. Но дается это нелегко.
Мы также должны быть готовы заплатить цену ученичества. Ученичество никогда от начала до конца не дается даром; это постепенное преодоление всякой самости ради того, чтобы вырасти в единство с чем-то более великим, чем наше «я», что в конечном итоге вытеснит нашу самость, завладеет и станет всем в нашей жизни. В опыте ученичества всегда наступает момент, когда на ученика нападает страх; он видит впереди смерть, с которой должно столкнуться его «я». Позднее окажется, что это не смерть, это жизнь – большая, чем его собственная. Но каждый ученик должен сначала умереть, чтобы возвратиться к жизни. Для этого требуется решимость, мужество, вера.
А раз так, ученичество начинается с безмолвия и слушания. Когда мы слушаем кого-нибудь, нам кажется, что мы молчим, потому что не произносим слов; но ум наш непрерывно работает, наши чувства живо откликаются, наша воля соглашается или не соглашается с тем, что мы слышим; более того, сколько мыслей и чувств, не имеющих никакого отношения к слушаемому, роится в нашей голове! Не такое безмолвие предполагается при ученичестве. Настоящее безмолвие, к которому мы должны стремиться как к исходной точке, это полный покой ума, сердца и воли, полный покой всего, что есть в нас, включая и тело наше, чтобы мы могли в полноте воспринимать услышанное слово, быть – все внимание и одновременно в полном покое. Безмолвие, о котором я говорю, это безмолвие часового на посту в минуту опасности; он весь – внимание, замер в напряжении, чутко прислушивается к каждому шороху, каждому движению. Чуткое безмолвие – вот что прежде всего необходимо при ученичестве, а оно не дается без усилий. Оно требует от нас воспитания внимания, воспитания тела, воспитания ума и чувств, чтобы мы владели ими полностью и совершенно.
Цель этого безмолвия – уловить то, что нам будет предложено: слово, которое прозвучит в тишине. И мы должны быть готовы услышать это слово, каково бы оно ни было. Это требует нравственной и интеллектуальной цельности, потому что часто мы слушаем в надежде услышать то, что нам хочется, и готовы, услышав не те слова, которых мы ожидали, в любой момент либо выключить ум или внимание, чтобы не слышать; либо пустить в ход нашу злосчастную способность ложно понимать и ложно истолковывать, вернее, понимать по-своему то, что говорится по-Божьи. Здесь опять-таки очень важно воспитание нравственной и интеллектуальной цельности. Приобретя ее, мы, слушая, услышим; мы можем слышать смутно или ясно, мы можем услышать все, что нам необходимо знать, или, на первых порах, лишь самое основное, что позволит нам лучше направлять внимание, узнать больше о безмолвии и слушании. Но чтобы слышать, мы должны быть готовы принять любое обращенное к нам слово; чтобы понимать, мы должны быть готовы сделать все, что ни повелит Бог.
Это приводит нас к следующей ступени в процессе обучения духовной дисциплине. Если мы будем лишь с интересом слушать, но не исполнять то, что нам говорится, очень скоро мы перестанем что-либо слышать. Бог не обращается к нашему уму и сердцу, если не встречает с нашей стороны преданности и послушания. Бог говорит раз, говорит и два, как сказано в Ветхом Завете, а потом, по слову одного современного писателя, с грустью отходит, пока мы не взалчем Его, не взалчем истины, взалчем достаточно, чтобы принять всякое слово, которое есть Хлеб Жизни. На пути духовной дисциплины исключительно важное значение имеет решимость исполнить.
Когда Господь говорил с учениками и с окружавшими Его людьми, Он не излагал какое-то общее учение, которое обязательно воспринималось всеми в его полноте. Часть Его учения была обращена ко всем, но некоторые слова Христа, переданные в Евангелии, предназначались конкретному человеку в конкретных обстоятельствах. Этот человек должен был принять их как слово Божие, потому что они были сказаны лично ему. Другие люди в толпе могли и не найти в них ответа на свой вопрос. Чтобы стать исполнителями воли Божией, мы должны, читая Евангелие, быть особенно внимательными к тем местам, которые в первую очередь обращены к нам лично. В Евангелии есть места, которые мы понимаем разумом; есть места, которых мы не понимаем. Есть места, против которых мы восстаем; есть места, от которых, по словам апостола Луки, сердца наши горят в нас. Вот эти слова, эти места, образы и заповеди обращены непосредственно к нам. Можно считать, что в данном случае Господь и мы думаем одинаково и понимаем друг друга. Эти слова Христа говорят нам о том, что мы уже знаем по собственному опыту, и они-то и есть абсолютные заповеди. Этих слов мы никогда не должны забывать. Мы должны непрерывно применять эти слова в нашей жизни. Если мы этого не делаем, мы разрываем взаимные отношения со Христом, отворачиваемся от Него, отвергаем бремя и иго Его ученичества.
Делание, исполнение воли Божией – это дисциплина в высшем смысле слова. Это также и пробный камень нашей преданности, нашей верности Христу. Только путем тщательного делания на каждом шагу, изо всех сил, как можно совершеннее, со всей нравственной цельностью, призвав на помощь ум, воображение, волю, способности, опыт, мы можем постепенно научиться быть твердо и действительно послушными Господу и Богу. Иначе наше ученичество – иллюзия; а вся дисциплина жизни, когда она превращается в свод самовольно установленных правил, которыми мы услаждаемся, благодаря которым становимся гордыми и самодовольными, – бесполезна, потому что существеннейшим моментом ученичества является способность в этом процессе безмолвного слушания отказаться от своего «я», позволить Христу стать нашим умом, нашей волей и нашим сердцем. Пока мы не отвергнем себя и не воспримем Его жизнь вместо собственной, пока мы не стремимся к тому, что апостол Павел определяет словами: «не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20), мы никогда не научимся дисциплине и не станем учениками.
Это усилие, которое позволяет нам преодолеть собственное «я», убить в себе ветхого Адама, чтобы дать жизнь Новому Адаму, совершается не только действиями, исполнением евангельских заповедей. Один из писателей ранней Церкви Марк Подвижник говорит, что никто не может считать, что действительно исполнил волю Божию, если он эту волю не исполнил прежде в сердце – потому что измениться должно сердце человеческое, внутренний человек. Мы призваны не подражать Христу внешне. Мы призваны внутренне стать тем, что Он есть, приобщиться Ему жизнью, жить общей с Ним жизнью в мистическом теле, каковым является Его Церковь. Поэтому мы должны победить ветхого Адама в мыслях, в сердце и в воле. В воле мы побеждаем ветхого Адама, поступая в соответствии с требованиями Евангелия; но борьба в нашем уме и в сердце гораздо глубже и труднее. Мы должны достичь такого изменения своего ума и сердца, чтобы у нас был «ум Христов», путем размышления над Евангелием должны стараться всей цельностью ума постичь, что говорит Господь – в полноте истины, а не то лишь, что мы хотели бы от Него услышать; должны путем стремления к нравственной цельности увидеть, что эти слова Божии судят нас и ведут к большей мере истины.
Это относится и к выбору молитвенных слов. Мы часто задаемся вопросом: зачем молиться словами, отчеканенными другими людьми? Разве мои собственные слова не выражают в точности то, что у меня на сердце и на уме?.. Этого недостаточно. Ведь мы стремимся не просто к лирическому выражению того, что мы есть, что узнали, чего желаем. Подобно тому, как мы учимся у великих музыкантов и художников пониманию музыкальной и художественной красоты, точно так же мы учимся у наставников духовной жизни, которые достигли того, к чему мы стремимся, которые действительно стали живыми и подлинными членами Тела Христова; у них мы должны учиться, как правильно молиться, как найти тот настрой, то состояние ума, воли и сердца, что сделает нас христианами. Это опять-таки акт отречения от себя: позволить чему-то более великому, более истинному, чем наше «я», вселиться в нас, формировать, вдохновлять и направлять нас.
Вот основные элементы духовной дисциплины. Это дорога, путь, на котором мы открываем себя Христу, Божией благодати. В этом вся дисциплина, все, что мы можем сделать. А Бог в ответ на этот наш подвиг дарует нам Свою благодать и доведет нас к полноте, исполнению. Мы склонны думать, что нашей целью является возвышенная, глубокая мистическая жизнь. Но не к этому нам следует стремиться. Мистическая жизнь – это дар Божий; сама по себе она – не наше достижение, еще менее она является выражением нашей преданности Богу. Мы должны стремиться в ответ на Божию любовь, явленную во Христе, стать истинными учениками, посвятив себя в жертву Богу; с нашей стороны именно подвиг наиболее полно выразит нашу лояльность, верность и любовь. Это мы должны принести Богу, а Он, как обещал, исполнит остальное: «Сын Мой, отдай сердце твое Мне» (Притч. 23:26); Я исполню все остальное…
Теперь мы готовы к пути; готовы продумывать уже пройденную его часть, уже накопленный опыт и то, что нам еще предстоит. Жизнь каждого из нас должна в некотором смысле уподобиться поиску Грааля. Примем для этого «всеоружие Божие, дабы мы могли противостать в день злый и, все преодолев, устоять. Итак, станем, перепоясав чресла наши истиною, и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмем щит веры… и шлем спасения… и меч духовный, который есть слово Божие» (см. Еф.6, 13–17).
Мы последуем тропой, проторенной веками христианских паломничеств; вехами на пути наших размышлений послужат отрывки Евангелия. К концу нашего путешествия мы должны стать способными настолько забыть себя, что мы сможем обрести превосходящее нас видение; оно-то и есть путь к полному доверию, которое единственно и может подвести нас к истинному обращению, повороту к Богу, к началу новых личных взаимоотношений с Ним, к возвращению домой.
М.С. Красовицкая
Каковы литургические темы недель Великого поста? Первая неделя имеет название Торжество Православия. Память эта установлена в честь окончательной победы над страшной ересью, волновавшей Церковь, – иконоборчеством – и связана с утверждением православия в 843 г.
Что касается содержания богослужения этого дня, то оно, конечно, посвящено воспоминанию утверждения православного учения, победы над иконоборческой ересью и, кроме того, особенно в этот день возносится благодарение Богу за установление единомыслия: «Благословен еси, Господи, единомыслие наше устроивый…». Вспомним литургийный возглас: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». Как перед совершением самого главного таинства является единство веры, так и в начале Великого поста установлено такое воспоминание, в котором мы должны установление этого единства как-то особенно пережить, вспомнить и особенно праздновать; ведь за него пострадало столько святых людей.
Вторая неделя Великого поста является памятью святителя Григория Пала́мы. Синаксарь этого дня излагает сложную и драматическую историю жизни свт. Григория и его борьбы с еретиками, насаждавшими учение, противное Православной Церкви. Не будем здесь излагать историю этих споров и суть учения свт. Григория; вспомним только, какое значение для этих споров имеет учение о Фаворском свете. И вот в богослужебных текстах не раз появляются эти образы света и даже стихи на этот день, составленные Никифором Ксанфопулом, особенно обыгрывают это слово: «Света светлаго проповедника ныне воистинну велия, Источник Света к незаходимому водит Свету». Постоянно говорится о свете. А сам свт. Григорий именуется так: «Сей Божественнаго и невечерняго Света сын». А противник его – Варлаам – со свойственной богослужебным текстам эмоциональностью называется «зверем»: «Италийский бо зверь, калабрийский Варлаам…» – так о нем сказано в Синаксаре.
Говоря о литургических темах первых недель Великого поста, нужно сказать, что память св. Григория является самой поздней по своему возникновению из всех недель Великого поста. Она установлена в 1376 г., конечно, по аналогии с литургической темой первой недели Великого поста. Если мы взглянем на эти два воскресенья, подумаем о том, какие празднования установлены для них, то мы должны будем сказать, что начало Великого поста ознаменовано особенно победными, торжественными воспоминаниями. Вспомним, каковы были темы подготовительных седмиц поста: мытаря и фарисея, блудного сына, Страшного Суда, изгнания Адама и Евы из рая – все это должно было бы взбодрить, встряхнуть, побудить к посту. Начинается пост, и праздники воскресные – удивительно победные, радостные и светлые. Очевидно, это соответствует замыслу, как мы должны проводить пост, и что нам полезно помнить, и как нам полезно праздновать в эти дни.
Третья неделя Великого поста должна быть нами рассмотрена более подробно. Название этой недели – Крестопоклонная. В этот день совершается особенное богослужение, по своему содержанию и по своей форме ни на что не похожее, и такая служба, с изнесением Честнаго Креста и особенным поклонением ему, совершается всего три раза в год.
Надо сказать, что совершенно по-особому, очень глубоко и поэтически прекрасно установление этого праздника описано в синаксаре этого дня: третья неделя является средней среди недель Великого поста. И как же осмысливается это срединное, или центральное, положение? Очень много прекрасных образов мы встречаем в Постной Триоди. Сначала говорится о том, что такое установление подобно вот какой картине: утомленные путники идут по какому-то очень трудному пути и вдруг на пути встречают дерево, которое дает тень. И вот они в сени этого дерева садятся и отдыхают, и встают как будто со свежими силами, и уже легко продолжают путь: «…и яко убо юни (т.е. как молодые, свежие) бывше, прочее путь проходят. Тако и ныне в постное время и прискорбный путь и подвиг, насадися посреде от святых отец Живоносный Крест, ослабу и прохлаждение нам подаяй, благомужественны же и легки к прочему труду утрудившияся устрояя». Древо крестное уподобляется простому древу. Говорится о том, что мы вспоминаем страдания Христовы и с большим усердием и бодростью подвергаем себя добровольным ограничениям и лишениям. Говорится о том, что этот праздник подобен тому, как царь, который хочет прийти куда-то, высылает свой скипетр; так и Христос вперед поставляет для поклонения Древо. Говорится о том, что Четыредесятница подобна горькому источнику, который Израиль нашел в пустыне, и в который Моисей вложил древо, и вода стала пригодной для питья. Так и воспоминание Древа Крестного как бы услаждает нам горькое воздержание Четыредесятницы. Вспоминается Древо Жизни, насажденное посреди рая; так и посреди поста утверждено Древо Крестное. Вот сколько прекрасных и вдохновенных образов содержится в синаксаре.
Как же устроено само богослужение? Здесь мы должны вспомнить службу, которую мы на практике почти что и не знаем, – малую вечерню. По Уставу положено после совершения малой вечерни крест, уже уготованный и украшенный, перенести с жертвенника на престол при пении тропаря и кондака праздника. И перед престолом поставить зажженную свечу. Дальше богослужение идет своим чередом. В том месте, когда у нас поются полиелейные псалмы Хвалите Имя Господне, по Уставу должны петься Непорочны – 17 кафизма. В это воскресенье мы не видим того, чтобы священнослужители вышли на середину храма, а только совершается полное каждение при пении тропарей Ангельский собор удивися по Непорочнех. И дальше вся служба становится уже не похожей на привычную нам воскресную службу; например, нет привычного елеопомазания (кстати, никакого елеопомазания на воскресном бдении Устав не предусматривает). В этот день, как и на самый праздник Крестовоздвижения, мы являемся свидетелями отчасти удержанного древнего, уставного чина совершения богослужения.
На воскресном бдении Евангелие не должно читаться на середине храма; оно всегда должно читаться в алтаре. Лишь потом, во время чтения 50-го псалма, оно должно износиться на середину храма, священник должен держать его на персях и братия должна по двое подходить и целовать Евангелие. У нас все это происходит по-другому. А вот в этот день Евангелие читается так, как должно быть по Уставу, древний чин в этот день удержан. Наконец, когда приходит время пения Трисвятого, в конце великого славословия, то старший священник, держа крест на главе, исходит через северные врата в сопровождении других священнослужителе, свещеносцев, дьяконов и, стоя в царских вратах, возглашает: «Премудрость, прости». И здесь трижды поется тропарь Кресту Спаси, Господи, люди Твоя. Крест полагается на середине храма и совершается особенное поклонение Кресту: сначала поется тропарь 6-го гласа Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим. Потом все находящиеся в храме должны подойти и поклониться кресту при пении особенных стихир: Приидите, вернии, Животворящему Древу поклонимся и пр.
И затем поются те стихиры, которые мы слышали на Крестовоздвижение. В этот день нам заранее является то, что мы услышим на Страстной, особенно торжественные и значительные стихиры, которые еще раз нас поставят перед тайной Креста. Так говорится в стихирах: «Днесь Владыка твари и Господь славы на Кресте пригвождается и в ребра прободается; желчи и оцта вкушает Сладость Церковная; венцем от терния облагается Покрываяй небо облаки; одеждею облачится поругания и заушается бренною рукою рукою создавый человека; по плещема биен бывает Одеваяй небо облаки; заплевания и раны приемлет, поношения и заушения. И вся терпит мене ради осужденнаго Избавитель мой и Бог, да спасет мя от прелести, яко благоутробен». Так является несоединимость величия Божия и того уничижения, которое мы видим. После поклонения Кресту воскресная всенощная кончается своим чередом: ектеньи и обычный конец.
Как устроено богослужение четвертой седмицы Великого поста? На этой седмице выделены особенные дни для поклонения Кресту – понедельник, среда и пяток. В эти дни на первом часе, который совершается, как и обычно, после утрени, установлено особенное поклонение Кресту. Вместо стихов часа Стопы мои направи по словеси Твоему поются, так же как и в саму неделю, трижды Кресту Твоему поклоняемся, Владыко и те же стихиры, которые пелись на воскресном всенощном бдении. Все молящиеся должны вновь участвовать в этом поклонении Кресту, т.е. еще три раза повторяется чин поклонения.
М.С. Красовицкая
Великий пост предваряют подготовительные недели (воскресенья) и седмицы. Порядок служб подготовительных недель и самого Великого поста изложен в Триоди Постной. Она начинается с недели о мытаре и фарисее и заканчивается в Великую Субботу, охватывая 70-дневный период.
Предваряют Великий пост – святую Четыредесятницу – неделя о мытаре и фарисее, неделя и седмица о блудном сыне, неделя и седмица мясопустная (мясо-отпустная), неделя и седмица сыропустная (сыро-отпустная, сырная, масленица).
В приготовительные седмицы Церковь подготавливает верующих к посту постепенным введением воздержания: после сплошной седмицы восстанавливаются посты среды и пятницы; затем следует высшая степень приготовительного воздержания – запрещение вкушать мясную пищу. В приготовительных службах Церковь, напоминая о первых днях мира и человека, о блаженном состоянии прародителей и их падении, о пришествии на землю Сына Божия для спасения человека, располагает верующих к посту, покаянию и духовному подвигу.
В синаксаре сырной субботы говорится, что подобно тому, «как вожди пред ополченным войском, уже стоящим в строю, говорят о подвигах древних мужей и тем ободряют воинов, так и святые отцы вступающим в пост указывают на святых мужей, просиявших в посте, и научают, что пост состоит не только в отчуждении снедей, но и в обуздании языка, сердца и очей».
Такое приготовление к посту Четыредесятницы есть древнее установление Церкви. Так, уже знаменитые проповедники IV века святые Василий Великий, Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский в своих беседах и словах говорили о воздержании в недели, предшествующие Великому посту. В VIII веке преподобные Феодор и Иосиф Студиты составили службы на недели о блудном сыне, мясопустную и сыропустную; в IX веке Георгий, митрополит Никомидийский, составил канон на неделю о мытаре и фарисее.
Приготовляя к посту и покаянию, Церковь в первую неделю примером мытаря и фарисея напоминает о смирении как истинном начале и основании покаяния и всякой добродетели и о гордыне как главном источнике грехов, который оскверняет человека, отдаляет его от людей, делает богоотступником, заточающим себя в греховную самостную оболочку.
Смирение как путь к духовному возвышению показал Сам Бог Слово, смирившийся до немощнейшего состояния человеческой природы – «до зрака раба» (Флп. 2, 7).
В песнопениях недели о мытаре и фарисее Церковь призывает отвергнуть – отринуть высокохвальную гордыню, возношение лютое, пагубное, «великохвальное кичение» и «дмение (надмевание) мерзкое».
Для пробуждения чувств покаяния и сокрушения о грехах Церковь в приготовительные недели поет на воскресных утренях, начиная с недели о мытаре и фарисее и кончая пятым воскресеньем поста, после Евангелия, пения «Воскресение Христово видевше» и чтения 50-го псалма, пред каноном, умилительные стихиры (тропари) «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче», «На спасения стези настави мя, Богородице», «Множество содеянных мною лютых помышляя, окаянный, трепещу». Сближая 70-дневный период Триоди с 70-летним пребыванием Израиля в плену вавилонском, Церковь в некоторые приготовительные недели оплакивает духовный плен нового Израиля пением псалма 136 «На реках вавилонских».
В основу первой стихиры – «Покаяния отверзи ми двери» – положена притча о мытаре: из нее взяты сравнения для изображения покаянного чувства. В основе второй песни – «На спасения стези» – лежит притча о блудном сыне. В основе третьей – «Множество содеянных мною лютых» – предсказание Спасителя о Страшном суде.
В неделю о блудном сыне евангельской притчей, от которой получила название и сама неделя, Церковь показывает пример неисчерпаемого милосердия Божия ко всем грешникам, которые с искренним раскаянием обращаются к Богу. Никакой грех не может поколебать человеколюбия Божия. Душе, раскаявшейся и обратившейся от греха, проникшейся надеждой на Бога, Божия благодать исходит во сретение, лобызает ее, украшает и торжествует примирение с ней, какой бы она ни была греховной прежде, до своего раскаяния.
Церковь наставляет, что полнота и радость жизни заключаются в благодатном союзе с Богом и в постоянном общении с Ним, а удаление от этого общения служит источником духовных бедствий.
Показав в неделю о мытаре и фарисее истинное начало покаяния, Церковь раскрывает всю силу его: при истинном смирении и раскаянии возможно прощение грехов. Потому ни один грешник не должен отчаиваться в благодатной помощи Отца Небесного.
Неделя мясопустная называется также неделей о Страшном Суде, так как о нем читается на литургии Евангелие (Мф. 25. 31–46).
В субботу мясопустную, которая называется также вселенской родительской субботой, Церковь совершает поминовение «от века мертвых всех верою поживших благочестие и усопших благочестно, или в пустынех, или во градех, или в мори, или на земли, или на всяком месте… от Адама даже и доднесь». По неисповедимому Промыслу разной бывает кончина у людей. В субботу мясопустную Церковь по своему человеколюбию особенно молится о тех умерших, которые не получили церковного отпевания или вообще церковной молитвы: «узаконенных псалмов и песнопений памяти не получиша». Церковь молится «в части праведных учинити», «яже покры вода, брань пожат, трус (землетрясение) же яже объят, и убийцы убиша, и огнь яже попали». Возносятся моления о тех, кто в неведении и не в своем разуме окончил свою жизнь, о тех, которым Господь, вся полезная ведый, попустил умереть внезапной кончиной – «от печали и радости предшедшыя ненадежно (неожиданно)» и о тех, кто погиб в море или на земле, на реках, источниках, озерах, которые стали добычей зверей и птиц, убиты мечом, сожжены молнией, замерзли на морозе и в снегу, погребены под земляным обвалом или стенами, убиты чрез отравление, удавление и повешение от ближних, погибли от всякого другого вида неожиданной и насильственной смерти.
Мысль о конце нашей жизни при воспоминании об отошедших уже в вечность отрезвляюще действует на каждого, кто забывает о вечности и прилепляется всей душой к тленному и мимолетному.
Мясопустная неделя (воскресенье) посвящена напоминанию о всеобщем последнем и Страшном Суде живых и мертвых. Это напоминание необходимо для того, чтобы люди согрешающие не предались беспечности и нерадению о своем спасении в надежде на неизреченное милосердие Божие. Церковь в стихирах и тропарях службы этой недели изображает следствия беззаконной жизни, когда грешник предстанет пред нелицеприятным Судом Божиим.
Напоминая о последнем Суде Христовом, Церковь вместе с тем указывает и истинный смысл самой надежды на милосердие Божие. Бог милосерд, но Он и праведный Судия. В богослужебных песнопениях Господь Иисус Христос называется правосудным, а Суд его – праведным и неподкупным испытанием (неумытное истязание, неумытный суд). И закоренелые, и беспечно полагающиеся на милосердие Божие грешники должны поэтому помнить о духовной ответственности за свое нравственное состояние, а Церковь всем своим богослужением этой недели стремится привести их к осознанию своей греховности.
На какие же дела покаяния и исправления жизни особенно обращается внимание? Прежде всего и главным образом, на деяния любви и милосердия, ибо Господь произнесет Суд Свой преимущественно по делам милосердия, и притом возможным для всех, не упоминая о других добродетелях, не одинаково доступных для каждого. Никто из людей не вправе сказать, что он не мог помочь алчущему, напоить жаждущего, посетить больного. Вещественные дела милости ценность свою имеют тогда, когда они будут проявлением владеющей сердцем любви и соединены с духовными делами милости, которыми и тело, и душа ближних облегчаются.
Последняя подготовительная ко Святой Четыредесятнице седмица называется сырной, сыропустной, масленой, масленицей. В эту седмицу употребляется сырная пища: молоко, сыр, масло, яйца.
Церковь, снисходя к нашей немощи и постепенно вводя нас в подвиг поста, установила в последнюю седмицу пред Четыредесятницей употреблять сырную пищу, «дабы мы, от мяса и многоядения ведомы к строгому воздержанию… мало-помалу от приятных яств приняли бразду, то есть подвиг поста». В сыропустные среду и пятницу пост положен более строгий (до вечера).
Песнопениями сырной седмицы Церковь внушает нам, что эта седмица есть уже преддверие покаяния, предпразднство воздержания, седмица предочистительная. В этих песнопениях Святая Церковь приглашает к сугубому воздержанию, напоминая о грехопадении прародителей, происшедшем от невоздержания.
В сырную субботу совершается воспоминание святых мужей и жен, в подвиге поста просиявших. Примером святых подвижников Церковь укрепляет нас на подвиг духовный, помня, что и святые подвижники и подвижницы, прославляемые Церковью, были людьми, облеченными немощами плоти подобно нам.
Последнее воскресенье пред Великим постом имеет в Триоди надписание (наименование): «В неделю сыропустную, изгнание Адамово». В этот день воспоминается событие изгнания наших прародителей из рая и совершается чин прощения, через который мы входим в Великий пост.
Еп. Афанасий Сахаров
«О поминовении усопших в Православной Церкви»
3 глава, примечание 401
Черный цвет, строго говоря, неизвестен Православной Церкви и не соответствует ее стремлению всегда, при всех обстоятельствах поддерживать в своих чадах бодрое настроение. Черный цвет – цвет безнадежной и, следовательно, нехристианской грусти. Белые ленты на черном еще более подчеркивают эту безнадежность, повергают едва не в уныние. Сочетания белого с черным Церковь не знает. Даже священные изображения и надписи на черных одеяниях великосхимников по указанию чина пострижения должны быть не белые, а червленые, т. е. красные! Так это и устроялось в древности. В Древней Руси последование страстей и богослужения Великого Пятка и Вел. Субботы совершались в темно-багряных ризах, напоминавших о пролитой за нас Божественной крови. Иногда даже утреня Великой Субботы совершалась в белом облачении. В Уставе церковном, принадлежащем Авраамию Палицыну и предложенном им в Троице-Сергиеву лавру, впоследствии находившемся в числе рукописей Мос. синод. библиотеки, между прочим, читается замечание, что в Вел. Субботу на утрене, когда совершалось «надгробное величание у Троицы в Сергиеве, прежде сего бывали белые ризы; игумен же Порфирий (вероятно первый, 1521–1524) уставил постные» (Горский и Невоструев. Описание синод, рукописей, стр. 335). Черный цвет проник к нам с сентиментального Запада с его обмiрщенным христианством. В допетровской Руси и в мiрском обиходе редко употреблялся черный цвет. Тогда и мужчины носили по большей части цветное платье. Обычай носить траур в смысле одеваться во все черное – западный мiрской обычай. С конца XVII века, когда стало усиливаться у нас влияние запада, он стал проникать и в Церковь, перенося мiрское понимание траура не только на заупокойное богослужение, но и на Великий пост, и на дни страданий и смерти Спасителя, хотя по церковному взгляду эти дни – Пасха, только Пасха крестная.
Светлана Воронцова (источник: газета “Православное Осколье”)
В связи с чем на Руси появились траурная одежда и черные платки?
«Черный цвет нам проник с сентиментального Запада с его обмирщленным христианством. В допетровской Руси и в мирском обиходе редко употреблялся черный цвет. Тогда и мужчины носили по большей части цветное платье», – указывает епископ Афанасий.
В России похоронный ритуал реформировал Петр I. Он не упускал случая участвовать в похоронах иностранцев, все более проникаясь духом западноевропейских, в основном протестантских церемоний. При похоронах ближайшего друга и сподвижника Ф.Я. Лефорта Петр I шел во время погребальной процессии к реформаторской церкви в глубоком трауре. Офицеры были в черных шарфах и лентах. Знамена с долгими черными кистями, барабаны были обиты черным сукном. За полками ехал черный рыцарь с обнаженным мечом острием вниз, символизирующий смерть, за ним вели двух коней в богатом убранстве и одного коня под черной попоной.
В 1730 г. для участия в похоронах Петра II петербургскому духовенству впервые было предложено облачиться по возможности в черные ризы. Дочь Петра I Елизавета Петровна, вступив на престол в 1741 году, повела настоящую борьбу с черным цветом и запретила дворянам и чиновникам обивать кареты и дома черной тканью по случаю умерших близких. Зато ее племянник Петр III, будучи приверженцем немецких традиций, став императором, приказал максимально использовать во время траура черный цвет.
Так черные облачения священнослужителей постепенно входят в обиход погребальных и великопостных служб. «При заупокойных богослужениях в древней Руси употреблялись обычно облачения «смирных» цветов, то есть не ярких, не кричащих, более или менее темных, но отнюдь не черных», – поясняет в своей книге епископ Афанасий (Сахаров). Черный цвет означал отсутствие света, нечто, принадлежащее к «темным силам», «сонмищу бесов», или отречение от мирской суеты и богатства, что отразилось в монашеских одеждах. Монахов так и называли – «черноризцы». В иконописи черной краской изображались бесы, пещеры – символы могилы и адская бездна. Когда же требовалось написать на иконах предметы, имеющие в земной жизни черный цвет, выбирались другие цвета. К примеру, черные кони изображались синими.
В дореволюционной России траурные ритуалы высшей знати в крестьянской среде не приживались. Простой народ придерживался допетровской традиции, на отпевании не надевали черных одежд, женщины покрывали головы белыми платочками.
– Еще в середине прошлого века такого безобразия не было, чтобы люди на церковное отпевание приходили одетыми в траур, – говорит настоятель Ильинского храма протоиерей Василий Истомин. – Вот посмотрите, фотография похорон архиерея, 80‑е годы XX века. Женщины-певчие в белых или светлых платочках. Еще одна фотография: похороны в селе, 60‑е годы. Черных головных покровов практически нет. Традиция одеваться на похороны в черное – это традиция Запада, не православная. Черный цвет как внешний маркер, как этикет, который говорит о внешнем участие в горе. Но люди потеряли понимание смерти. Для атеиста смерть – это полное уничтожение, конец света. У человека есть три дня рождения: день рождения физического тела, духовное рождение – крещение, и день смерти – это тоже рождение. Советская власть постаралась, чтобы люди об этом забыли и думали, что смерть – это конец, и никакой загробной жизни нет. Во время отпевания или поминания усопших священник просит, чтобы Господь упокоил их со святыми в месте светлом, в месте блаженном, где нет мук и скорби. По православной традиции умершего полагается облачить в белые одежды. В иконописи этот момент хорошо выражен: четырехдневный Лазарь выходит из гроба, обвитый белыми пеленами. Но вот живые, близкие родственники, наоборот, сегодня надевают черные одежды. Видите, какое несоответствие: люди просят одного, а делают другое. Посмотрите, на Пасху женщины стараются покрыть головы красным платочком, на богородичные праздники прийти в голубых, на господские – в белых. В цвет священнического облачения. А на похороны или панихиды, несмотря на то, что батюшки выходят в белых ризах, у всех траурные одежды. Полагаю, что даже в Великий пост не следует женщинам покрываться черными платками, выберите для себя синие, темно-зеленые, коричневые цвета.
Эпоха почти столетнего насильственного отлучения русского человека от Церкви трагически сказалась на взглядах наших современников, в обустройстве его быта и жизни в целом. Мы все пытаемся соединить несоединяемое, свести веру в Христа к обрядам и внешним действиям. Мы не очень-то прислушиваемся к голосу Церкви, потому что следовать своим привычкам и собственным представлениям гораздо приятнее и удобнее для нас. Дорастем ли мы когда-нибудь до истинного понимания жизни и смерти? Ибо только тогда мы вместе с апостолом Павлом можем смело сказать, что жизнь для нас – Христос, а смерть – приобретение.
Из «Настольной книги священнослужителя»:
В Русской Церкви до ХVII века рясы не были обязательны. В обыденной обстановке духовенство носило длинные однорядки особого покроя из сукна и бархата зеленого, фиолетового и малинового цветов. Вороты отделывались также бархатом или мехом. Однорядки светских лиц во многом отличались от одеяний духовенства, так что священнослужители на Руси издревле выделялись своим внешним видом из мирской среды. Даже жены белого духовенства носили обязательно такие одежды, в которых сразу можно было узнать в них матушек. Расширяющиеся связи с православным Востоком во второй половине ХVII века способствовали проникновению в русскую церковную среду одеяний греческого духовенства. Большой Московский Собор 1666–1667 годов постановил благословить для русских священнослужителей и монахов духовные одеяния, принятые в то время на православном Востоке. При этом делалась оговорка, что Собор не принуждает, а только благословляет ношение таких одеяний и строго запрещает осуждать тех, кто не решится носить их. Так в России появилась впервые греческая ряса.
С ХVIII века мирские одежды высших классов приобрели вид совсем отличный от традиционных русских одежд. Постепенно все классы общества стали носить короткие одежды, часто европейского типа, так что одеяния духовенства оказались в особенно резком отличии от мирских. В то же время в ХVIII века повседневные одежды духовенства приобрели большее единообразие и устойчивость покроя и цвета. Монашествующие стали носить в основном только черные подрясники и рясы первого вида, тогда как в древности они часто носили зеленые однорядки, а белое духовенство сузило световую гамму своих одежд.
______________________
Тот же В. В. Бычков подмечает и подчеркивает, что в иконописи Божественный свет символизировался не только золотом, но и белым цветом, который означает сияние вечной жизни и чистоты в противоположность черному цвету ада, смерти, духовной тьмы. Поэтому в иконописи чернотой закрашивались только изображения пещеры, где в белых пеленах покоится родившийся Богомладенец, гроба, из которого в белых пеленах выходит воскресший Лазарь, отверстие ада, из глубины которого изводятся Воскресшим Христом праведники (тоже – в белых пеленах). А когда на иконах нужно было изобразить нечто, имеющее в обыденной земной жизни черный цвет, то старались этот цвет заменить каким-нибудь другим. Например, черных коней рисовали синими.
________________________
Таким образом, семь основных цветов радуги (спектра) соответствуют таинственному числу семь, положенному Богом в порядки небесного и земного бытия, – шести дням творения мира и седьмому – дню покоя Господа; Троице и Четвероевангелию; семи Таинствам Церкви; семи светильникам в небесном храме и т. д. А наличие в красках трех непроизводных и четырех производных цветов соответствует представлениям о несозданном Боге в Троице и созданном Им творении.
_________________________
Если спектр солнечного света представить в виде круга, чтобы концы его соединились, то окажется, что фиолетовый цвет является средостением двух противоположных концов спектра – красного и голубого (синего). В красках фиолетовый цвет и образуется соединением этих двух противоположных цветов. Таким образом фиолетовый цвет объединяет в себе начало и конец светового спектра. Этот цвет усвоен воспоминаниям о Кресте и великопостным службам, где вспоминаются страдания и Распятие Господа Иисуса Христа ради спасения людей. Господь Иисус сказал о Себе: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Откр. 22, 13).
Крестная смерть Спасителя явилась упокоением Господа Иисуса Христа от Его дел спасения человека в земном человеческом естестве. Это соответствует упокоению Бога от дел творения мира в седьмой день, после создания человека. Фиолетовый цвет – седьмой по счету от красного, с которого начинается спектральная гамма. Присущий памяти о Кресте и Распятии фиолетовый цвет, содержа в себе красный и голубой цвета, обозначает, кроме того, некое особое присутствие всех Ипостасей Святой Троицы в Крестном подвиге Христа. И в то же время фиолетовый цвет может выражать мысль о том, что Своею смертью на Кресте Христос победил смерть, так как соединение вместе двух крайних цветов спектра не оставляет в образовавшемся тем самым цветовом замкнутом круге никакого места черноте как символу смерти.
Фиолетовый цвет поражает глубочайшей духовностью. В качестве знамения высшей духовности в сочетании с представлением о Крестном подвиге Спасителя этот цвет употреблен для архиерейской мантии, так что православный епископ как бы облекается весь в Крестный подвиг Небесного Архиерея, образом и подражателем Которого епископ является в Церкви. Подобные же смысловые значения имеют и наградные фиолетовые скуфии и камилавки духовенства.
Священномученик Фаддей (Успенский), архиепископ Тверской.
Слово в неделю о мытаре и фарисее
Едва, братие, прошли светлые дни праздников Господних, как святая Церковь спешит с призывом к покаянию. И подлинно, весьма благовременным является этот призыв.
Не говорим уже о разврате, хищениях, постоянных нарушениях или обходах закона блюстителями его и прочих злых делах, какими осквернял себя народ русский до войны и во время ее, посмотрим на так называемое освободительное движение. И на нем не сбылось ли слово, сказанное еще несколько месяцев тому назад высокочтимым пастырем Церкви Русской отцом Иоанном Кронштадтским? Он тогда еще напоминал слова святого апостола Павла о гибельных последствиях, к каким может привести ложное понимание данной русскому народу свободы: «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу… Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом» (Гал. 5:13, 15). Что происходило, да и теперь еще происходит в земле Русской, как не буквальное исполнение означенных слов апостола? До какой степени еще хотят довести разорение и истребление земли Русской те, которые написали на знамени свободу и общую справедливость? Не великого ли плача достойно подобное бедствие земли Русской? Чье сердце не сожмется от скорби при виде разорения любезной сердцу отчизны? И кто бы мог утверждать, что покаяние в великих неправдах для русского общества не нужно?
Но вот мы видим, что весьма многие из сынов России остаются равнодушными и как бы бесчувственными, совершенно как бы не трогаются бедствиями своей отчизны, почти ни в чем не выражают своей скорби об этих бедствиях. Если же не трогаются бедствиями отчизны, то могут ли отозваться на более нежный призыв Матери Церкви к покаянию в неправдах, за которые послал Господь на нас великие бедствия, чтобы мы образумились и обратились к Нему всем сердцем? Не потому ли над напоминанием вышеозначенного пастыря только посмеялись, мало того, самое имя его всячески опозорили в последнее время? Очевидно, подобно евангельскому фарисею, русские люди нашего времени не считают себя имеющими нужду в покаянии. Да что говорим мы: «подобно фарисею»?
Ведь фарисей все-таки считал позорными делами грабительство, обиды, прелюбодеяние и другие и ставил себе в заслугу, что в них не могут укорить его. А многие из нынешних людей подобные дела совершенно оправдывают и прямо прославляют, когда последние совершаются во имя их мнимого освободительного движения; они хвалятся тем, что русская революция, ознаменованная таким множеством злодеяний, превзошла славой все прежние. И лицемерие их гораздо преступнее, чем лицемерие евангельского фарисея: фарисей чтил Бога, а некоторые из нынешних людей открыто заявляют, что «с Богом они рассчитались», и при всем том обманывают народ именем Божиим, говорят о Боге и о Христе, чтобы удобнее обольстить простодушный русский народ, забывая, что и распявшие Христа евреи не могли не говорить о Нем с похвалой. Они действуют иногда обманом от имени Церкви, надевают даже монашеское одеяние, чтобы удобнее совершить свои злодеяния. Сколь постыднее и преступнее подобное их лицемерие и самооправдание фарисейского!
Но оставим этих людей, совершающих явные злодеяния. И все общество наше не повинно ли в грехе фарисейского тщеславия и самооправдания? Всюду слышим мы речи о духовном обновлении общества, о совершающемся будто бы в нем подъеме религиозного настроения, об усиливающемся желании сблизиться с Церковью посредством преобразования приходской жизни. Но, как уже ранее говорили мы, пока эти речи ограничиваются едва ли не настаиванием на даровании более широких прав мирянам, по местам же несколько иною постановкой приходской благотворительности. О существе же духовной жизни, к какой призывает своих чад святая Церковь, почти нигде не слышим. Так, существо этой жизни состоит прежде всего в общении с Богом, в которое входит человек главным образом посредством молитвы. Что же? Разве часто слышим мы речи о том, как воспитать в членах прихода любовь к молитве, как объединиться им в прочих подвигах духовных? Слышим мы, правда, о молитве, посте и прочих духовных подвигах, но не исключительно ли почти высказывается при этом желание умалить подвиги духовные, пример которых показали нам Христос, Его апостолы, все святые, сократить богослужение, уничтожить некоторые посты и т. д.? Совершением нескольких дел милосердия, которые притом далеко не все склонны исполнить, хотят заменить все высокие требования духовной христианской жизни, заповеданные в Святом Евангелии. Совершив малое благотворение и таким образом заглушив в совести требование постоянных дел любви к ближнему, считают себя оправданными пред Богом, как евангельский фарисей. Притом тот целую десятину отдавал от имений своих на дело благотворения, а из нынешних людей, хотя бы и богатых, кто отдает десятину?
Посему, братие, внимая призыву святой Церкви, потщимся и мы избегать «закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк. 12, 1), отгоним от себя фарисейскую мысль, будто не имеем совсем нужды каяться в чем-либо пред Богом и, идя путем мытаря, путем Христова смирения, уготовимся очищать, особенно с приближением поста, «храм телесный, весь оскверненный», дабы предстать нам непостыдно в «страшный день судный» пред Имеющим судить мир судом праведным и нелицеприятным. Аминь.
Святитель Филарет Московский (Дроздов)
Слово в неделю мытаря и фарисея
Глаголю вам, яко сниде сей оправдан в дом свой паче онаго
Лк. 18: 14.
Притчу о мытаре и фарисее, которую ныне мы слышали в евангельском чтении, Христос Спаситель оканчивает тем, что фарисей пошел в дом свой как осужденный, или неоправданный, а мытарь как оправданный. «Сниде сей оправдан в дом свой паче онаго».
Но разве они были в судилище? Разве над ними производился суд? Они были в церкви. Они молились.
Отсюда открывается вид на церковь и на молитву, который, вероятно, не все довольно примечают и приемлют во внимание. Входя в церковь, становясь на молитву, мы всего скорее представляем себя просителями, а Бога подателем благ. Это справедливо: но это не все. Слово Христово показывает, что церковь, будучи домом молитвы, в то же время есть и судилище Божие. Ты молишься: а невидимый Судия внемлет не только словам твоим, но и мыслям и чувствованиям сердечным, и производит над тобою праведный суд. Ты окончишь молитву: и пойдешь отсюда или оправданный или неоправданный, или даже осужденный. Пророк сказал о ком-то: «молитва его да будет в грех» (Пс. CVIII. 7). Видно, есть кто-нибудь, над кем сбывается сие слово: потому что пророки не говорят слов на ветер.
Итак, молитвенники, надобно нам позаботиться, как бы избегнуть осуждения, как бы достигнуть оправдания. Для сего посмотрим, как достиг оправдания мытарь, как не достиг фарисей.
Фарисей став, сице в себе моляшеся: Боже, хвалу Тебе воздаю (Лк. 18:11). Кажется, это не худая молитва.
Фарисей «молится в себе», то есть, внутренно, мысленно, сердечно: это лучше некоторых из нас, которых уста произносят молитву, а сердце ея не чувствует, и мысль не редко уклоняется от нея к посторонним предметам, или, которые слушают церковное чтение и пение ухом телесным, но не отверзают глубоким вниманием слуха внутренняго, и не одушевляются духом молитвы. По таким расположениям надлежит опасаться, чтобы нам не остаться более чуждыми оправдания, нежели неоправданный фарисей.
Фарисей «воздает хвалу Богу»: и это лучше некоторых из нас, которые в молитве помышляют более о том, что нужно им, нежели о том, что угодно Богу, которые, как алчущие наследия отеческаго, а не любви, дети, приходят в дом Отца Небеснаго, чтобы просить себе нужнаго и ненужнаго, полезнаго и неполезнаго, а не для того, чтобы созерцать Его совершенства, чтобы исповедывать Его премудрость, благость, провидение, помощь, благодеяния, чтобы вкушать от Его любви и благодати, приносить Ему свою любовь, благодарность, хвалу и славу.
Фарисей – человек не без подвигов и не без добрых дел. Пощуся, говорит он, двакраты в субботу, десятину даю всего, елика притяжу (Лк. 18:12). Поститься два дни в неделю закон ветхозаветной Церкви не предписывал; это был пост, введенный частным преданием, и добровольно принятый фарисеем; из чего можно заключить, что тем паче неопустительно наблюдал он посты законные. Давать десятину, то есть, десятую долю от стада, от произведений земли, от годоваго дохода, церкви, ея служителям и нищим, предписывал закон, впрочем, не тщательно исполняемый в последния времена ветхозаветной Церкви: фарисей, дававший десятину от всякаго приобретения, конечно, был ревнитель закона лучше многих, – и, нельзя не признаться, лучше некоторых из нас, которые не только не налагают на себя добровольных постов, но и установленные Церковию посты или явно нарушают, или исполняют небрежно, изобретая пост роскошнее мясоястия, – которые не только дясятой доли от своих приобретений не отделяют на церковь и на ея служителей, и на нищих, но и скудную на сие долю отдают неохотно, как бы невольную дань, а не с радостию, как жертву Богу. Повторяю: надлежит опасаться, чтобы не остаться нам более чуждыми оправдания, нежели фарисей неоправданный.
Но как же он не оправдан? – Тотчас увидите.
Фарисей став, сице в себе моляшеся: Боже хвалу Тебе воздаю, яко несмь якоже прочии человецы. По-видимому он хвалит Бога: но в самом деле превозносит самого себя. Хвала Богу служит у него только средством выражения того, как он доволен собою, что он лучше других. Посему не трудно понять, может ли его молитва быть угодна Богу: это – кадило, из котораго восходит не благоухание благоговения и умиления, но смрад гордости и тщеславия. Понятно, почему он не может быть оправдан: провозглашая себя лучшим других и безпорочным, он не только говорит, сам не зная что, как не сердцеведец, но и очевидно говорит неправду; потому что лучше его знающий человеческую добродетель Апостол свидетельствует: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас(1 Ин. 1:8).
Научимся из сего, братия, как вообще не думать о себе высоко, так в особенности не высокомудрствовать в молитве. Что тебе заглядываться на свои ничтожныя добродетели, когда надобно созерцать безконечныя совершенства Божии? Что тебе хвалить себя, когда надобно прославлять Бога? Если ты наслаждаешься сам собою: то конечно душа твоя не возжаждет к Богу; а потому и благодать Его не прийдет упоить тебя от тука дома Его потоком сладости Его.
Фарисей в молитве не только хвалил себя, но и порицал других. Несмь якоже прочии человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее, или якоже сей мытарь (Лк. 18:11). Сих слов не оправдает и человек незлобивый и кроткий: как оправдает их Бог всеблагий, человеколюбивый, Котораго «щедроты на всех делех Его» (Пс. 144:9)? Пред лицем Божиим ты укоряешь ближняго, как порочнаго, как преступника: но Бог имеет его под своим провидением, и милует; итак, в твоем укорении ближняго не скрывается ли дерзновенное укорение самого Бога, Который его милует? И какая тебе польза высматривать пороки ближняго? Ты не делаешься святым от того, что видишь его грешным; напротив того, твое око, которое Бог сотворил, и паки хочет сотворить чистым, сам делаешь лукавым. Ты ставишь «сего мытаря» между хищниками и неправедниками; но, может быть, сей низкий в глазах твоих Закхей, чрез час, каким-нибудь способом, поднимется выше, чтобы узреть Христа, и еще чрез час Христос о нем скажет, «яко и сей сын Авраамль есть» (Лк. 19:9). – Какими тогда глазами воззришь на того, котораго теперь порицаешь?
Опасное, братия, искушение, без нужды разсматривать недостатки и грехи других людей, и прельщать себя мыслию, что мы не таковы, как они. – Точно, это значит прельщать самих себя. Глумясь над пороками ближних, мы нарушаем заповедь любви к ближним; оскорбляем Бога, их милующаго; оскверняем наш ум нечистыми представлениями; подвергаемся опасности быть порицателями невинных и даже будущих святых; смрадом нечистых воспоминаний растлеваем благоухание молитвы; немирною совестию воспящаем сердце наше от восхождения горе; и, конечно, не достигнем оправдания от Того, Который рек: Не судите, да не судими будете (Мф. 7:1).
Кто избавит нас от сего искушения? Кто нам покажет надежный способ достигнуть оправдания в молитве? – «Сей мытарь», толико презираемый фарисеем. Мытарю поручил сие Христос Спаситель в слове притчи.
Мытарь, издалеча стоя, не хотяше ни очию возвести на небо, но бияше перси своя, глаголя: Боже, милостив буди мне грешнику. Вот молитва, в следствие которой мытарь сниде оправдан в дом свой (Лк. 18:13–14). Следственно, здесь есть и для нас образец молитвы, которая способна достигнуть оправдания.
Мытарь, вошед в церковь, стоит вдали, ближе к дверям храма, нежели к его внутренней святыне. Что сделаем мы по сему образцу? Станем ли тесниться в притворе, оставив церковь пустою? – Сие не было бы сообразно ни с удобством, ни с порядком церковным. Кто может, поколику может, да подражает и видимому образцу оправданной мытаревой молитвы: всякий же да тщится постигнуть дух образа сего, и оным одушевиться!
Что значит мытарево стояние вдали? – Страх Божий пред святынею Божиею, чувствование своего недостоинства. И мы да стяжем и да сохраним сии чувствования! – О Боже святыни и славы! Тот, котораго Ты оправдываешь, не дерзает приближиться к святыне Твоей: как же дерзаю я, достойный тысячекратнаго осуждения, входить во внутренность Твоего святилища, прикасаться к святыне Твоей, которой Ангелы со страхом служат, приступать к таинствам Твоим, в которыя Ангелы желают приникнуть? Даруй мне страх и трепет и самоосуждение, да не осудит меня мое дерзновение.
Мытарь не хочет и очей возвести на небо. Что сие значит? – Смирение. Итак, имей смирение в молитве: и будешь иметь молитву оправдывающую.
Мытарь биет себя в перси. Что сие значит? – Сокрушение сердца о грехах и покаяние. Итак, имей и ты сии чувствования. – Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50:19).
Что ознаменовалось видимыми образами молитвы мытаревой: то же выражают и слова: «Боже, милостив буди мне грешнику». Мытарь не опирается на свои дела, подобно фарисею, но уповает на милосердие Божие. С биением себя в перси называя себя грешником, он чрез сие исповедует, что правосудие Божие требует добродетели, и осуждает грех; что он, как грешник, признает себя достойным осуждения, и уже чувствует свое осуждение; что желает избавиться от греха, и вместе сознает свое безсилие избавиться от онаго. Когда же, вместе с сим, просит у Бога милости, не представляя ни права, ни побуждения: то сим исповедует веру в безконечное милосердие Божие и в благодать, по вере оправдывающую и спасающую грешника, возраждающую и возсозидающую человека на дела благая, да в них ходит.
Таким образом, молитва мытаря есть молитва покаяния и смирения, и, вместе, молитва веры и упования. С такою молитвою да входим в церковь, и да пребываем в ней, да возглаголет милосердый Господь и нам, яко снидем оправданы в дом свой. Аминь.
Митрополит Антоний Сурожский
Проповедь в неделю 34-я по Пятидесятнице. О блудном сыне
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Каким образом можно перевести эту притчу, такую богатую и такую дивную, в понятия, которые относятся непосредственно к нам? Сейчас я попробую сделать это еще раз.
Как часто случается, что мы разрушаем глубокие, полные значения и смысла отношения, потому что привыкаем, что любящий нас человек дает – дает щедро, дает постоянно, никогда не вспомнив о себе: просто дает; и как легко постепенно забыть дающего, помня только дары. Это случилось с блудным сыном, но это случается так постоянно в наших человеческих взаимоотношениях.
Взаимоотношения устанавливаются, потому что каким-то чудом мы вдруг человека увидим, действительно видим человека очами души во всей его красоте, в полном значении этого слова; и затем этот человек являет жизнью и величие, и щедрость души, и жертвенность. А потом постепенно человек для нас все больше утрачивает значение, а дары его – или ее – становятся все более вседовлеющими. Я не имею в виду дары вещественные; я имею в виду тепло, и ласку, и понимание, и столько других вещей. Источник забывается, обесценивается, и важна только вода, текущая из него ручейками.
И если мы и дальше продолжаем так относиться, то мы все больше и больше отрываемся от человека; человек существует для нас все меньше и меньше. Блудный сын сказал своему отцу: Отдай мне то, что будет моим, когда ты умрешь; иными словами: Давай согласимся, что ты больше для меня не существуешь; мне нужно только то, что ты можешь дать… И как блудный сын, мы тогда некоторое время живем из полученных даров; наше сердце еще согрето теплом, которое нам было дано, наш ум все еще живет богатством былого общения. Но постепенно и это истощается, потому что уже не питается от источника, и затем превращается в воспоминание, и мы делаемся голодными.
Все то время, что мы могли проживать полученные дары, мы были окружены людьми, которые хотели поживиться от того, что мы получили: мы были, как блудный сын, окружены людьми, которые облепляли его, пока он был богат богатством своего отца. Но когда ничего от богатства не осталось, они отпали. И оскудение вошло в его жизнь вторично: он отверг одно человеческое взаимоотношение, а теперь сам был отвергнут другими; он остался один… Он старался как-то пропитаться, но питаться было нечем, и он ходил изголодавшимся.
И вот часто в нашей жизни случается, что, оторвавшись от источника взаимоотношений, оказавшись отвергнутыми теми, которые думали, что они могут бесконечно пить от ручейков, струящихся через нас, мы оказываемся изголодавшимися. Если бы только в это мгновение мы могли осознать, что то, что мы забыли и утратили, – это качество живых отношений с Богом и живых отношений с людьми, которые нас окружают!
Мы не можем всю жизнь жить на подарках; жизнь возможна только в отношении к Богу, и в отношении к людям, как бы в непрерывном взаимообмене, когда мы столько же податели, сколько и приниматели щедрости людской и Божией. Но когда нам голодно, когда мы в отчаянии, когда мы, изголодавшись, умираем, – всегда ли мы вспоминаем, что мы отвернулись от Бога, от Живого Бога? Что мы отвергли живой Хлеб Небесный? Что мы создали с окружающими людьми ложные отношения, раздавая то, что не было наше, что было взято в то мгновение, когда оно было дано?
И тогда, значит, настало время нам задуматься глубоко и внимательно над самими собой, и понять, что мы согрешили против Неба, согрешили против отца, против брата, против ближнего, против сестры – против всякого человека вокруг нас. Согрешили – значит, порвали связь, стремясь освободиться от них, – нет, не совсем, – стараясь не иметь с ними отношений дарующего, а относясь, как побирушка, пиявка.
И тогда, значит, настало время возвращаться: домой, туда, к тем, кто питал нас, давал щедро, заботился, и, в конечном итоге, к Богу, Источнику всех благ.
Но так часто, пытаясь вернуться, мы встречаем не отца заблудшего сына: мы встречаем старшего брата, того, который никогда не имел подлинного взаимоотношения любви, дружбы, ни с нами, ни с отцом. Мы встречаем того, который может похвалиться, что он всегда был добросовестным, честно работал в доме отца, делал все, что нужно – но безразлично: выполнял, как выполняют обязанность, которой не избежишь, или же как сделку: как работу за плату, работу ради обеспеченности, труд в обмен за принадлежность к дому, за обеспеченность.
Нам надо, задуматься над этим; потому что в нашем опыте человеческих отношений мы не всегда только блудный сын; мы так часто являемся старшим братом, и приходящего к нам и говорящего: Я выпал из общения с тобой по своей вине, я вел – или вела – себя паразитом, я хочу теперь быть другом! – встречаем словами (или жестом): Было время, я тебе был другом! Было время – мы жили в общении, которое мне было драгоценно, – ты разбил, разбила его! Раны мои зажили, не хочу я больше раскрыться! Для меня ты – прошлое; ты мертв, мертва; иди к другим, чтобы они вернули тебя к жизни… Как часто мы являемся старшим братом?
И мы поступаем так непохоже на отца, который ни в какую минуту не переставал любить заблудшего сына, даже в момент, когда этот заблудший отрекся от него, отверг его, ждал, когда же ты умрешь, чтобы распоряжаться всем, что этот человек накопил годами труда, мудрости, годами жертвенной любви. Отец никогда не переставал любить; старший брат перестал – или, вернее, никогда и не любил, только имел деловые отношения с теми, кто его окружал.
А отец вперед бежит, чтобы встретить заблудшего: случалось ли нам когда-либо поступить так? Когда кто-то оскорбил нас глубоко, жестоко, – сделали ли мы когда-либо первый шаг, помня, что потерпевшему обиду легче сделать первый шаг, потому что он не унизителен, он не чреват страхом: а вдруг меня отвергнут? – тогда как обидчик в ужасе от предстоящего унижения, а может быть, и отвержения… Сделали ли мы когда-либо первый шаг, чтобы вернуть к жизни того, кто духовно, человечески мертв? Готовы ли мы были дать ему его первую одежду, то есть окутать его былым взаимоотношением? Готовы ли мы были, когда он промотал наше сокровище, унизил нас, обокрал нас, доверить ему наш перстень, дающий ему власть над нашей личностью, нашим имуществом, нашей честью? Дали ли мы ему, как говорит притча, обувь на ноги его, чтобы он мог ходить, и ходить безопасно?
Задумаемся в таких категориях; и если мы так задумаемся, каждый из нас сможет обнаружить, на чем он стоит; в каждом из нас переплетаются все элементы этой трагической и дивной притчи. Но недостаточно обнаружить это; обнаружив, кто мы, мы должны сделать что-то; мы должны принять решение, мы должны отречься от той личности, которой мы были до сих пор, вернуться, и просить о прощении, о милости. Просить прощения у Бога легко, потому что Бог видимо, осязаемо никогда не отсылает нас пустыми от Себя, никогда не говорит нам уйди от Меня! Но просить прощения у тех, которых мы оскорбили, и которые обидели нас…
Подумаем над этим: на следующей неделе мы будем вспоминать падение человека, вспоминать, как человечество утратило рай, единство с Богом, единство друг с другом, гармонию с тварным миром, – все потеряло. Сегодня – последнее предостережение; мы можем сделать что-то в течение наступающей недели – не все, но что-то, так, что когда мы предстанем перед Судом, мы бы взглянули на Судию и сказали: Оправдания мне нет, – но я сделал, что мог; помилуй и спаси! Аминь.
Митрополит Антоний Сурожский
Неделя 35-я по Пятидесятнице. О Страшном Суде
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня вспоминается день Страшного Суда Господня; что страшного в этом Суде? Неужели то наказание, которое нас может постигнуть? Нет! В каком-то смысле наказание облегчает тяжесть нашего греха; наказанный чувствует, что он выплатил свой долг, что теперь он может идти свободно. Страшное в этом Суде то, что мы станем перед Живым Богом, когда уже будет поздно что бы то ни было менять в нашей жизни, и обнаружим, что прожили напрасно, что за нами и в нас – только пустота, бессмысленность жизни. Весь смысл жизни был в том, чтобы любить живо, активно – не сентиментально, не чувствами, но делом: любить, как Христос сказал: тот, кто любит, должен свою жизнь положить за тех, кто нуждается в любви; не за тех, кто мне дорог, а за того ближнего, кому я нужен… – вдруг мы обнаружим, что прошли мимо всего этого. Мы могли любить Бога, мы могли любить своего ближнего, мы могли бы любить себя, то есть относиться к себе с уважением, видеть в себе все величие образа Божия, все величие нашего призвания стать «причастниками Божественной природы» (2 Пет. 1, 4), – и мы прошли мимо всего этого, потому что легче было прозябать, а не жить, легче существовать безжизненно.
Что было бы, если бы кто-либо из нас вернулся домой – и увидел, что самый дорогой ему человек лежит убитый? Вот момент ужаса, вот момент, когда человек понял бы, что такое любовь, и что теперь поздно, что этому человеку любви больше не дать, у него отнята самая жизнь… Каково было бы нам?! И когда мы станем перед Христом, разве мы не увидим, что мы ответственны за Его распятие всей нашей жизнью, всем тем, как мы свою жизнь прожили недостойно и себя, и Его, и ближнего нашего. Мы увидим, что убийца не тот, который сбежал до нашего прихода домой, что убийца – это я!
Каково будет стать тогда и стоять перед Христом? Тут не в наказании дело, а в ужасе о себе. У нас есть время; Христос нам говорит, что суд будет без милости тому, кто не оказал милости, что напрасно мы говорили бы, что любим Бога, если мы своего ближнего не любим, что это – ложь. И Он говорит нам сегодня, в чем заключается любовь к ближнему, которая переносится на Него; потому что служить любому человеку, другому человеку, это Его радовать, это Ему служить!
Подумаем! У нас есть покаяние, то есть обращение от земли на небо, обращение сердца и ума, поворот; и этот поворот зависит от нашей воли и от нашей решимости. Святой Серафим Саровский говорил, что между погибающим грешником и спасающимся святым разница только в одном: в решимости. Есть ли у нас таковая? Готовы ли мы с решимостью действовать?
И еще: через неделю мы здесь соберемся на службу прощения; мы будем просить прощения и давать прощение. Но просить прощения без того, чтобы принести плоды покаяния, – бессмысленно; оставаясь такими, какие мы есть сегодня, просить прощения за то, какими мы были вчера, нет смысла! Нам надо продумать свою жизнь, себя: в чем мы виноваты перед каждым отдельным человеком, и решить это менять; и просить прощения не с тем, чтобы чувствовать, что мы теперь свободны от прошлого, а с тем, чтобы взяться за новое; по-новому начать жить, в новом соотношении с теми людьми, которых мы унижали, обижали, обирали духовно – и всячески.
И когда мы будем давать прощение, мы должны это делать ответственно. Давайте продумаем нашу жизнь, поставим вопрос, что было бы, если бы вот теперь, сегодня нам пришлось стать перед Богом – и увидеть, что мы – пустота, что мы прожили бессмысленно и напрасно. И что было бы, если теперь, стоя перед Богом в этой пустоте, мы посмотрели бы вокруг и увидели, что наше спасение зависит от тех, которые готовы нас простить, и от того, способны ли мы простить – и что ни они, ни мы на это не способны.
Давайте подумаем; потому что это дело не проповеди, не чтения Евангельского, это дело жизни и смерти: выберем путь жизни! Аминь!
Неделя сыропустная – последний день перед заговеньем. В сырную седмицу уже ни о каком мясе не может быть и речи, а в неделю последний раз вкушают молочные продукты и яйца. Литургическая тема этого дня обозначена так: изгнание Адамово. И еще одно название имеет эта неделя – Прощеное воскресенье. Эти разные названия дня соответствуют разным пластам того единого, что в этот день совершается. В последний раз в этот день поют На реках вавилонских – 136-й псалом. Стихиры, назначенные для этого дня, стремятся как бы показать нам всю глубину и остроту того, что мы вспоминаем. Они говорят об Адаме, который только что был изгнан из рая: вот он сел и видит рай перед собой, и понимает, что его потерял, и горько плачет. Гимнографы влагают в его уста слова, которые не могут нас не растрогать:
«Седе Адам прямо рая, и свою наготу рыдая пла́каше: увы мне, прелестию лукавою увещанну бывшу и окрадену и славы удалену! Увы мне, простотою нагу, ныне же недоуменну! Но о раю, ктому твоея сладости не наслаждуся: ктому не узрю Господа и Бога моего и Создателя: в землю бо пойду, от неяже и взят бых. Милостиво Щедрый, вопию Ти: помилуй мя падшаго».
Но, рассматривая дальнейшие богослужебные тексты, мы опять увидим, что цикл не кончается на мрачной ноте. В той стихире была речь только Адама, а в следующей, поемой в цикле стиховных стихир на Славу, на эту речь Адама есть ответ – ответ Господа. Так звучит эта стихира:
«Изгнан бысть Адам из рая снедию, темже и седя прямо сего рыдаше, стеня умилительным гласом и глаголаше: увы мне, что пострадах окаянный аз: едину заповедь преступих Владычню и благих всяческих лишихся! Раю светлейший, мене ради насажденный быв и Евы ради затворенный, моли Тебе сотворшаго и мене создавшаго, яко да твоих цветов исполнюся! Темже и к нему Спас: Моему созданию не хощу погибнути, но хощу сему спастися и в познание истины прийти, яко грядущаго ко Мне не изгоняю вон».
И наконец, заключительные песнопения этого дня опять наполнены призывом к действию, потому что все эти памяти, все эти тексты установлены для того, чтобы нас приготовить к посту, чтобы нам захотелось поститься. Хвалитные стихиры кончаются такой стихирой: «Приспе время, духовных подвигов начало, на демоны победа, всеоружное воздержание, ангельское благолепие, к Богу дерзновение. Тем бо Моисей бысть Зиждителю собеседник и глас невидимо в слухи прият. Господи, тем же сподоби и нас поклонитися Твоим Страстем и Святому Воскресению, яко Человеколюбец».
Вот мы услышали тексты, где упоминается цель поста: «Тем сподоби и нас поклонитися Твоим Страстем и Святому Воскресению». В очень многих текстах поста и подготовительных дней говорится, что мы постимся для того, чтобы поклониться Страстям и Светлому Воскресению. Постоянно не только объясняется, что такое пост, как надо поститься, но еще указывается цель.
Наконец, кончилось воскресное богослужение, отошла литургия, а вечером мы собираемся в храм на чин прощения, на вечерню в неделю сыропустную. Она отличается рядом богослужебных особенностей. С этой недели – недели вечера, начинаются особенные богослужения, которые будут продолжаться весь пост. Мы говорили, что богослужебный день начинается с вечера, и вот, вечерня в этот день дает пример пограничного положения вечерни. По своему строю она подобна тем вечерням, которые будут совершаться в течение Великого поста. Но, однако, внутри нее проходит граница, которая отделяет еще праздничное богослужение от чисто великопостного.
На этой вечерне не поется обычный прокимен недели вечера «Се ныне благословите Господа вси раби Господни…»; поется великий прокимен гласа 8-го: «Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, яко скорблю, скоро услыши мя…». Он поется особенным протяжным напевом. Этих великих прокимнов, назначенных для недель Великого поста, всего два, и поются они попеременно. Пение этого прокимна и следующее за ним чтение молитвы Сподоби, Господи являются границей в службе. В этот момент в алтаре священнослужители переоблачаются из обычных облачений в великопостные. И когда чтец прочел Сподоби, Господи, диакон выходит на ектенью Исполним вечернюю молитву нашу Господеви уже в темном облачении и хор отвечает ему уже великопостным напевом; начинали вечерню обычным напевом, но с этого момента поют великопостным. Конец вечерни уже полностью великопостный. Поются те тропари, о которых мы упоминали, после Ныне отпущаеши – Богородице Дево, Крестителю Христов, всех нас помяни и т.д. И в конце вечерни читается молитва св. Ефрема Сирина Господи и Владыко живота моего.
Тексты этой службы еще раз, в последний раз стремятся приготовить нас к началу Великого поста и сказать нам какие-то вдохновляющие слова. Так, на стиховне поется стихира: «Возсия благодать Твоя Господи, возсия просвещение душ наших. Се время благоприятное, се время покаяния, отложим дела тьмы, и облечемся во оружия света: яко да преплывше поста великую пучину, в тридневное воскресенье достигнем Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, спасающаго души наша». Вот уже мы в преддверии Великого поста.
М.С. Красовицкая (из курса литургики)
Митрополит Антоний Сурожский
Из “земли чуждей” мы сейчас пускаемся в путь в страну славы, на встречу с Живым Богом как дети Его Царства. И этот храм наш сейчас являет нам образно картину нашего положения: мы стоим в полумраке и видим Святое Святых Бога, Его собственную область, алтарь, залитый светом Славы. Мы знаем, что Христос принес свет в мир, что Он – Свет, а мы – дети Света. И вот теперь мы устремляемся из тьмы в полумрак, и из полумрака – в блистающую славу нетварного Божественного Света.
Во всяком путешествии, когда мы только что покинули обжитое место, мы еще полны прежних привычных чувств, воспоминаний, впечатлений; а потом они постепенно бледнеют, пока в нас не останется ничего, кроме устремленности к цели нашего пути.
Вот почему на первой неделе поста читается покаянный канон святого Андрея Критского: в последний раз мы задумываемся о себе; в последний раз мы отрясаем пыль со своих ног; в последний раз мы вспоминаем о неправде прежних лет.
И прежде чем приступить к Торжеству православия, когда мы вспоминаем, что Бог победил, что Он пришел и принес правду в мир, принес жизнь, и жизнь с преизбытком, и радость, и любовь, мы в последний раз обращаемся на самих себя и к другим, чтобы испросить друг у друга прощение: освободи меня от уз, которые сплетены моим недостоинством и которые сковывают меня; от уз, которые сплетены из греховных дел и из греховного небрежения, того, что мы сделали другим, и того, чего мы не сделали и что могло бы принести столько радости, столько надежды и явить, что мы достойны Божией веры в нас.
Поэтому в течение наступающей недели оглянемся на себя в последний раз, взглянем друг на друга и примиримся. Мир, примирение не означают, что проблем не стало: Христос пришел в мир, чтобы примирить его с Собою, и в Себе – с Богом; и мы знаем, какой ценой Он за это заплатил. Беспомощным, уязвимым, беззащитным Он отдал Себя нам, говоря: Делайте со Мной что захотите; и когда вы совершите последнее зло – узрите, что Моя любовь не поколебалась; она была радостью, и она была пронзающей болью, но это всегда только любовь…
Это пример, которому мы можем, которому мы должны следовать, если хотим быть Христовыми. Прощение наступает в момент, когда мы говорим друг другу: «Я знаю, как ты хрупок, как глубоко ты ранишь меня, и потому, что я ранен, потому, что я жертва – иногда виновная, а иногда безвинная – я могу из глубины боли и страдания, стыда, а подчас и отчаяния, повернуться к Богу и сказать: Господи, прости!» Он, она не знает, что делает! Если бы только он знал, как ранят его слова, если бы она только знала, сколько разрушения она вносит в мою жизнь, они не сделали бы этого. Но он слеп, он не созрел, он хрупок; и я принимаю его, я понесу его или ее, как добрый пастырь несет погибшую овцу; потому что все мы – погибшие овцы стада Христова. Или же я понесу его, ее, их, как Христос нес крест: до смерти включительно, до любви распятой, когда нам дана вся власть простить, потому что мы согласились простить все, что бы с нами ни сделали.
И вот вступим в пост, как идут из густой тьмы в рассеивающийся полумрак, из полумрака в свет, с радостью и светом в сердце, отрясая прах земли с ног, сбрасывая все путы, держащие нас в плену: в плену у жадности, в плену у зависти, страха, ненависти, ревности, в плену взаимного непонимания, сосредоточенности на себе – потому что мы живем пленниками самих себя, тогда как мы призваны Богом быть свободными.
И тогда мы увидим, что шаг за шагом мы движемся как бы через необъятное море, прочь от берегов мглы и сумрака к Божественному свету. На пути мы встретим Распятие; и в конце пути придет день, и мы будем предстоять перед Божественной любовью в ее трагическом совершенстве, прежде чем она настигнет нас неизреченной славой и радостью. Сначала – Страсти, сначала – Крест, а потом чудо Воскресения. Мы должны войти и в то, и в другое: войти в страсти Христовы вместе с Ним, и вместе с Ним войти в великий покой и ослепительный свет Воскресения.
Но давайте поддерживать друг друга на этом пути взаимным прощением, любовью и помнить, что на трудном пути, в момент кризиса очень часто нам протягивает руку человек, от которого мы не ожидали ничего доброго, которого мы считали чужим или даже врагом: случается, что он увидит нашу нужду и отзовется на нее. Давайте поэтому раскроем свои сердца и глаза и будем готовы увидеть и отозваться.
Подойдем теперь сначала к иконе Христа, нашего Бога и нашего Спасителя, Который дорогой ценой заплатил за власть простить, и обратимся к Матери Божией, Которая отдала Своего Единородного Сына за наше спасение; если Она простит – кто нам откажет в прощении? А затем обратимся друг ко другу.
А пока мы подходим, мы будем слышать уже не покаянное пение, но как бы настигающую нас еще издали песнь Воскресения, которая станет громче на полпути, когда придет время поклонения Кресту, а потом заполнит весь этот храм – и весь мир! – в ночь, когда воскрес Христос, одержав победу. Аминь.
священномученик Сергий Мечёв
Прощеное воскресенье
В нынешний день Cв. Церковь дает нам в своем богослужении образ падшего и кающегося Адама. Библейский рассказ о грехопадении первого человека принадлежит к числу мест Св. Писания, более всего смущающих неверующих. Нам часто приходится слышать от них: «Для чего Бог создал человека свободным, ведь Он же знал, что человек согрешит?»
Поразительно, что это говорят те, кто считают человека самостоятельным и способным своими силами, без Бога, построить новый мир, те, кто считают человека свободным, упрекают Бога в том, что Он не создал нас марионетками, которые не в силах сами определить свой путь на земле.
Совершенно иначе говорят об этом св. отцы. Бог, говорят они, дал человеку «самодержавие», т. е. возможность жить на земле самостоятельной жизнью. Он создал нас для творчества, а не для того, чтобы мы были марионетками в Его руках. Человек может жить в Боге и исполнять Его волю, а может не делать этого. Человек мог впасть в грех, но мог и не совершить его.
В жизни духовной нет принуждения, оно существует только в жизни мирской, где нас могут заставить сделать что-либо вопреки нашей воле и даже лишить жизни за неисполнение того, что нам навязано.
Закон духовной жизни иной: здесь каждый поступок вытекает из нашего свободного произволения. Преп. Марк Подвижник говорит, что никакая духовная сила не может принудить человека сделать что-либо насильно. Человек сознательно избирает для себя путь Божий или путь диавола. Только если мы принимаем на себя добровольно диавольскую работу, то она начинает нам помогать. Против же нашей воли диавол не может заставить нас работать на него.
Обычно говорят, что Бог наказывает нас за непослушание Его воле, но в действительности это не так. Сотворив человека, Господь поставил его в определенные условия и подчинил нашу природу определенным законам. Заботясь о нашем благе, Он предупреждает нас о тех последствиях, к которым неизбежно приведет человека нарушение этих законов. Давая человеку, жившему в раю, заповедь – не вкушать плодов от древа познания, Господь не сказал ему: «В онь же аще день снесте от него, Аз умерщвлю вас». Так, несомненно, пригрозил бы человек, но Господь сказал: «В онь же аще день снесте от него, смертию умрете» (Быт. 2:17). Что значит: «Если ты пойдешь по пути нарушения закона, ты сам себя накажешь».
Это подобно предупреждению, которое мать делает своему ребенку, когда он тянется к огню. Если он коснется огня, то не она обожжет его в наказание за непослушание, но он сам обожжется, ибо таков закон жизни. Так и Господь предостерегал Адама от нарушения закона. Нельзя касаться того, до чего ты еще не дорос духовно. Древо познания добра и зла было пищей совершенных, вкушение которой требовало от человека приготовления и подвига. А Адам захотел без подготовки, без труда и подвига вкушать от плодов этого дерева, чтобы сразу уподобиться Богу, ведающему доброе и лукавое.
И возмездие за нарушение этого закона последовало естественно, как ожог следует за прикосновением к огню.
Нарушив заповедь, Адам оплакивает свой грех так же, как плачет ребенок, ожегший руку об огонь. Поэтому напрасно говорят, что Господь будет судить нас и накажет нас за наши грехи. Это неверно: ибо каждый получит естественное воздаяние за нарушение божественного закона, которому Господь подчинил человеческую природу.
Господь по своей милости открывает перед согрешившим человеком путь покаяния. И в сегодняшней службе мы слышим плач согрешившего и каящегося Адама, который со слезами взывает к Богу: «Господи, помилуй мя падшего». Но как возможно исцеление поврежденного грехом человеческого естества? Высшее из творений Божиих, запечатленное печатью божественного образа, по собственному произволению пало, и тем самым нарушило в себе действие закона божественной жизни. Если вещь ломается и ее чинят, это уже не будет новая вещь, подобно этому и первые люди своим покаянием не могли возвратить себе первозданную красоту. Они уже не могли стать новыми, такими, какими они вышли из рук Творца в день творения. И не потому, что Бог захотел их наказать, но потому, что сами они своим грехопадением нарушили созданный Богом чин естества. Для того, чтобы восстановить его, нужно было создать НОВОГО ЧЕЛОВЕКА.
Бог Отец по безмерной любви к Своему творению послал на землю Единородного Сына Своего, Который Своим рождением принес людям жизнь и воскресение.
Вместо ветхого, испорченного Адама, который сам повредил свое естество, Он создает новое творение – НОВОГО АДАМА. Во Христе и мы – новая тварь. И этому новому творению Господь принес все новое. Он дает ему новую заповедь: «Будите убо милосерди, якоже и Отец ваш милосерд есть» (Лк. 6:36). Заповедями блаженства Он открыл нам путь к блаженной жизни, и ими Он как бы говорит нам: «Идите, не достигнете ли и вы блаженства». И мы знаем, что Божия Матерь, Иоанн Креститель шли этим путем и достигли на нем высочайшей ступени – степени обо́жения.
Но и теперь, в Новом Завете, Бог не покушается на свободную волю человека и не навязывает ему Своей воли. Господь только обращается к нам с призывом: «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой и по Мне грядет» (Мф. 16:24).
И здесь, в Новом Завете, сохраняет свою силу закон свободы и самостоятельности твари: «Иже веру имет и крестится, спасен будет», – сказал Господь (Мк. 16:16). Не Бог его спасет, но сам он, если пойдет по этому пути, войдет в новые условия духовной жизни и спасется.
Так же, как и в Ветхом Завете, Бог не предъявляет человеку условий, не заключает с ним юридическую сделку: «Сделай то-то и то-то, и Я спасу тебя». Нет! Спасение и погибель человека – это не суд по особому назначению, а естественное воздаяние.
И ныне, когда совершается память изгнания из рая первого человека, мы должны помнить о том, что Господь не является ни мстителем, ни судьей, но милостивым Творцом, пришедшим на землю, чтобы создать новое творение. И здесь, в условиях этого нового творения, так же как первый человек в раю, мы не являемся безвольными куклами. Господь не берет в руки бич и не гонит нас силою в рай или ад, как это часто делают люди.
Начинаются дни Святой Четыредесятницы, и в эти великие дни мы должны помнить о нашей свободе. Если ты хочешь, то пойдешь в эти дни путем покаяния, который приведет тебя к новой жизни. Ведь ты крещен и, следовательно, ты – новая тварь во Христе Иисусе (Гал. 6:15). Если ты и пал, то можешь встать, потому что перед тобой открыты двери покаяния. Христос обновил нас Своею Кровию, и потому я «Божественного Тела и Крови, брение, причащаюся и нетленен сотворяюся» (канон ко Св. Причащению, песнь VIII).
Поэтому если с первым Адамом мы сознаем свое согрешение, то вместе с ним будем и оплакивать его, вместе с ним будем очищаться от греха. Будем помнить, что только от нас зависит, станем мы одесную или ошуюю Господа в день Страшного Суда Христова. Ведь прежде чем предстанем пред Страшным Престолом Его, мы будем обличены от своей совести. И если мы вопросим ее, она ответит нам и скажет нам, идем ли мы вслед за Господом Иисусом Христом, Который в кротости пришел к нам и в смирении отдал Себя на поругание за нас. Не для того, чтобы силою принудить нас к повиновению, пришел к нам Господь, но чтобы с любовью призвать всех нас к Себе. «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет» (Мф. 16:24).
Аминь.
Три молитвы Великого поста
Великим постом мы приходим в храм и слышим удивительной красоты и силы молитвы, которые не звучат ни в одно другое время года. О чём молится Богу в эти дни Православная Церковь? Когда эти молитвы вошли в обиход церковной жизни? И почему звучат они именно в великопостное время? О трёх самых узнаваемых молитвах, наполняющих храм на протяжении всего Великого поста, наш сегодняшний рассказ.
- Покаянные тропари на утрене
«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче, утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему, храм носяй телесный весь осквернен; но яко щедр, очисти благоутробною Твоею милостию.
На спасения стези настави мя, Богородице, студными бо окалях душу грехми и в лености все житие мое иждих; но Твоими молитвами избави мя от всякия нечистоты.
Множества содеянных мною лютых, помышляя, окаянный, трепещу страшнаго дне суднаго, но надеяся на милость благоутробия Твоего, яко Давид вопию Ти: помилуй мя, Боже, по велицей Твоей милости».
Перевод:
«Отвори мне двери покаяния, Податель жизни, потому что моя душа с раннего утра стремится к святому храму Твоему, так как храм моего тела весь осквернён: но Ты, Щедрый, очисти меня Твоею милостью.
Наставь меня, Богородица, на путь спасения, потому что постыдными делами я осквернил мою душу и в лености провёл и истратил все дни моей жизни, но Твоими молитвами избавь меня от всякой нечистоты.
Думая о множестве дурных дел, которые совершил я, несчастный, я трепещу при мысли о дне Страшного Суда. Но, надеясь на Твою исполненную любви доброту, как Давид, я взываю к Тебе: помилуй меня, Боже, по великой Твоей милости».
Что это за молитва
«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче…» – это общее название для трёх покаянных тропарей, которые начинают звучать в храме ещё за три недели до начала Великого поста, в первое из так называемых подготовительных воскресений (по-церковнославянски – недель) – в Неделю о мытаре и фарисее. Начиная с этого момента покаянные тропари звучат на каждом воскресном богослужении вплоть до пятой недели Великого поста.
Место этих тропарей – на воскресном всенощном бдении (которое совершается в субботу вечером), после чтения Евангелия и пения «Воскресение Христово видевше…».
В обычное, непостное время мы слышим в этом месте службы другие слова:
«Молитвами апостолов, Милостиве, очисти множество согрешений наших.
Молитвами Богородицы, Милостиве, очисти множество согрешений наших.
Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.
Воскрес Иисус от гроба, якоже прорече, даде нам живот вечный и велию милость».
Перевод: «По молитвам апостолов, Милостивый, очисти множество согрешений наших.
По молитвам Богородицы, Милостивый, очисти множество согрешений наших.
Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие моё.
Воскрес Иисус от гроба, как Сам и предсказывал, и дал нам жизнь вечную и великую милость».
Но с началом подготовки к Великому посту это песнопение заменяется на покаянные тропари. В некоторых храмах при их пении принято гасить свет и опускаться на колени.
Можно сказать, что покаянные тропари утрени выражают основное настроение, в котором мы пребываем на протяжении всего Великого поста. Наше главное дело Великим постом – приносить покаяние Богу, то есть постараться увидеть свои грехи и сделать всё от нас зависящее, чтобы отстать, по крайней мере, от части этих грехов, исправиться, измениться к лучшему. В покаянных тропарях мы признаёмся себе и Богу, что отчаянно нуждаемся в помощи свыше для того, чтобы принести такое деятельное покаяние, просим у Него для этого сил и молим о милости.
«Храм телесный весь осквернен…». Эти слова напоминают нам о том, что человек с точки зрения христианства призван стать храмом Божиим, очистить свою душу настолько, чтобы она вместе с телом могла стать вместилищем для Господа Духа Святого. Мы же, наоборот, ежедневно, если не ежечасно, оскверняем этот храм дурными мыслями, словами и поступками.
«Трепещу страшного дне суднаго…» Судным днём христиане называют день Второго Пришествия Господа нашего Иисуса Христа, когда, согласно Евангелию, Он придёт на землю в окружении несметных ангельских сил и сядет судить всех людей, когда-либо живших на земле. Именно на этом Суде – последнем и поэтому страшном – решится окончательная участь всякого человека. Люди, любящие Бога и стремившиеся к Нему ещё при земной жизни, будут жить с Ним вечно в радости и блаженстве, а все противники Бога наследуют вечную разлуку с Господом и нескончаемое страдание.
«Яко Давид вопию Ти…». Давид – царь израильского народа, создавший в X веке до Р. Х. единое государство; один из величайших праведников в истории человечества до пришествия Христа. Известен в том числе как автор нескольких десятков псалмов, воспевающих Бога и обращающихся к Нему с мольбами. Один из этих псалмов, пятидесятый («Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей»), – непревзойдённый образец покаянного духа.
Последний раз мы слышим покаянные тропари во время вечерней службы субботы на пятой неделе Великого поста. В следующую субботу уже будет праздноваться Вход Господень в Иерусалим: Великий пост остаётся позади, начинается Страстная седмица. В центре Страстной седмицы – уже не наши грехи и покаяние в них, а Сам Господь Иисус Христос, последние дни Его земной жизни и страдание на Кресте. Именно этим событиям стоит уделить первоочередное внимание в неделю, предшествующую Пасхе, а покаянные тропари в эти дни уже неуместны.
Кто и когда написал эту молитву
Ни автор, ни время появления покаянных тропарей точно не известны. Но Церковь знает их по крайней мере с XIV века: именно к этому времени сложился состав Триоди Постной – богослужебной книги, содержащей все основные тексты для чтения и пения в дни Великого поста.
- Молитва преподобного Ефрема Сирина
«Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».
Перевод: «Господи и Владыка жизни моей! Не дай мне склонности к праздности, к унынию, к властолюбию и празднословию. Дух же целомудрия, смирения, терпения и любви даруй мне, рабу Твоему. Да, Господь мой и Царь, дай мне видеть мои собственные грехи и не осуждать брата моего; ибо Ты благословен во веки веков. Аминь».
Что это за молитва
Молитва Ефрема Сирина читается на всех будничных богослужениях, начиная с вечера прощёного воскресенья (но перед этим ещё в среду и в пятницу Сырной, или, по-народному, масленичной седмицы) и до Страстной Среды включительно. Она прекрасно показывает суть покаяния: мало раскаяться в грехах, нужно постараться заместить всë недолжное, скверное в своём сердце противоположными по духу добродетелями. Переключиться со знака «минус» на знак «плюс».
Состоит эта молитва из трёх групп прошений: сперва мы просим Бога ослабить в нас действие праздности, уныния, властолюбия, празднословия – тех страстей, которые особенно мешают настроить сердце на покаяние; далее просим самого необходимого для оживления нашей души – целомудрия (то есть духовной цельности и чистоты), смирения, терпения и любви к окружающим. Концовка же молитвы – квинтэссенция православного отношения к себе и окружающим: «Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего». Ведь никто из нас не в силах исправить другого, только себя (и то с Божией помощью).
Современный устав Русской Православной Церкви предусматривает чтение этой молитвы, как правило, с 16-ю поклонами – четырьмя земными и 12-ю поясными. После первой группы прошений мы кладём один земной поклон; после второй – ещё один; произнеся заключительную часть молитвы, кладём третий земной поклон; затем совершаем 12 поясных поклонов, каждый раз добавляя: «Господи, помилуй мя грешнаго»; наконец, произносим всю молитву целиком ещё раз и кладём заключительный земной поклон.
Кто и когда написал эту молитву
Церковное предание считает автором молитвы преподобного Ефрема Сирина. Родился он в начале IV века на самом востоке Сирии, которая входила тогда в состав Византийской империи. С детства юношу воспитали в вере, он был лично знаком с некоторыми сирийскими исповедниками и мучениками за Христа. Ряд жизненных обстоятельств (в частности, заключение в тюрьму по ложному обвинению) укрепил его в решении посвятить жизнь проповеди покаяния.
Будущий святой удалился в Нисибинские горы, где жили сирийские христиане-отшельники, изучил слово Божие, стал искусным проповедником и богословом. Ближе к концу жизни преподобный Ефрем основал духовную школу по изучению и истолкованию Священного Писания. До конца дней служил диаконом, жил в бедности и завещал похоронить себя как нищего странника.
У исследователей творчества Ефрема Сирина нет твёрдой уверенности, что покаянная молитва принадлежит именно ему. Она входит в сборник греческих переводов, которые хотя и надписаны именем Ефрема Сирина, но датируются самое раннее VII–VIII, а то и X веком. Более ранние варианты этих текстов пока не найдены.
- «Да исправится молитва моя…»
«Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою,
воздеяние руку моею – жертва вечерняя.
Господи, воззвах к Тебе, услыши мя:
вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе.
Положи, Господи, хранение устом моим, и дверь ограждения о устнах моих.
Не уклони сердце мое в словеса лукавствия, непщевати вины о гресех».
Перевод:
Да направится молитва моя, как фимиам, пред лицо Твоё,
возношение рук моих – как жертва вечерняя.
Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня,
внемли гласу моления моего, когда я взываю к Тебе.
Поставь стражу, Господи, к устам моим, и дверь ограждающую для губ моих.
Не уклони сердце моё к словам порочным измышлять оправдания грехам.
Что это за молитва
Это поразительной красоты песнопение исполняют на литургии Преждеосвяще́нных Даров, которая совершается на протяжении всего Великого поста по средам и пятницам, а также в некоторые другие дни поста (например, в дни памяти 40 Севастийских мучеников, Первого и Второго Обретения главы Иоанна Предтечи, в четверг пятой седмицы Великого поста после чтения Великого канона). Место этой песни – сразу после чтения паремий, то есть фрагментов из Ветхого Завета (книг Бытие и Притчей царя Соломона).
Чаще всего «Да исправится молитва моя…» поётся церковнослужителями и священнослужителями на три голоса: они выходят на солею, встают перед открытыми царскими вратами и медленно поют стих за стихом, причём после каждого стиха хор повторяет первоначальную строфу: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою, воздеяние руку моею – жертва вечерняя». Традиционно весь храм в это время встаёт на колени.
Это один из самых запоминающихся моментов литургии Преждеосвяще́нных Даров, ярко отличающий её от привычной нам литургии Иоанна Златоуста. По сути, именно с этого момента и начинается собственно литургия: чтение паремий относится ещё к вечерне, которая переходит в литургию Преждеосвященных Даров.
«Да исправится…» – это молитва о даровании молитвы, о том, чтобы она оказалась исправна перед Господом, чтобы возносилась прямо к Нему подобно дыму от кадильного фимиама. Характерно, что священник в этот момент стоит в алтаре и кадит престол, а затем (после того, как пропет третий стих) переходит к жертвеннику, на котором стоят заранее освящённые Святые Дары, и совершает каждение перед Ними.
И ещё это молитва о том, чтобы наши уста и сердце не создавали нам помех во время обращения к Богу, чтобы мы не уклонились ни в пустословие, ни в лукавое самооправдание. Можно сказать, что эта песнь – своего рода молитвенная подготовка к сосредоточенному, внимательному, вдумчивому произнесению молитвы Ефрема Сирина, которая звучит следом и содержит прошения к Богу, о которых мы уже говорили выше.
«Упоминание о жертве вечерней отсылает нас к древнему богослужению в скинии Завета – походном храме, предшественнике величественного Иерусалимского храма, возведённого царём Соломоном в X веке до Р. Х. Перед входом в скинию находился медный жертвенник, на котором каждый вечер полагалось сжигать агнца в дополнение к прочим жертвам, которые приносил народ, как правило, желая избежать наказания за совершённые грехи» – напоминает святитель Иоанн Златоуст.
Священникам было повелено и постановлено законом, когда никто не приносил (жертвы), собственно от себя приносить и сожигать одного агнца утром и одного вечером; первая жертва называлась утреннею, а последняя вечернею. Так делать было заповедано Богом, Который этим внушал, что дóлжно служить Ему непрестанно, и при начале, и при конце дня.
Такая жертва, продолжает Златоуст, была благоприятна Богу всегда, в отличие от жертв за грехи, которые могли быть и неугодны, если приносились без сердечного расположения. «Псалмопевец просит, чтобы молитва его была такова, как эта жертва, не оскверняемая никакою нечистотою приносящего, как этот фимиам – чистый и святой», – заключает Златоуст.
Если строго следовать уставу, то литургию Преждеосвященных Даров нужно совершать во второй половине дня, после вечерни. Сейчас, в силу современных условий жизни, это указание редко исполняется, но кое-где так служат и поныне, например, в храмах Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. В таком случае наша молитва на литургии Преждеосвященных Даров в прямом смысле слова оказывается жертвой вечерней.
Кто и когда написал эту молитву
«Да исправится молитва моя…» – это первые строки 140-го псалма, написанного будущим царём Давидом в те времена, когда ему приходилось скрываться от завистливого и раздражительного царя Саула (см. 1 Цар. 19:24). Саул подозревал своего слугу и зятя Давида, прославленного победителя вражеского силача Голиафа, в том, что тот желает лишить его царской власти.
Но у Давида и в мыслях не было как-либо навредить Саулу. И этот псалом (как и многие у Давида) – сердечное воззвание к Богу, проникнутое осознанием, что только Бог может избавить Псалмопевца от несправедливого царского гнева. «Давид понимает, что хоть и не виновен в том, в чём его обвиняют, но достаточно и прочих его грехов, чтобы понести от Господа наказание», – подмечает священник Димитрий Выдумкин. Поэтому он просит Господа положить хранение его устам, дабы не озлобляться на противника, просит не позволить его сердцу уклониться к самооправданию.
В христианском богослужении этот псалом стал использоваться давно – строфы из него мы слышим во время пения стихир на «Господи, воззвах» на вечерне (в том числе и на той самой, что предваряет литургию Преждеосвященных Даров). А сегодня они призывают нас собрать ум воедино и помолиться Богу по-настоящему, с сердечным вниманием и без лукавства.
Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)
«Господи и Владыко живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми! Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь!»
Молитва преподобного Ефрема Сирина в богослужении Святой Церкви занимает особое место. Много раз повторяется она во время служб Великого поста.
Эта молитва проникает в сердце как никакая другая, таинственно воздействует на него, и вы чувствуете особую, исключительную, божественную силу ее. Отчего это? Оттого, что излилась она из сердца, совершенно очищенного, святого, из ума, просвещенного Божией благодатью, который стал причастником ума Христова. Она коротка, но тем не менее содержит огромное богатство мысли и чувства. Чрезвычайно важен сам факт, что святой Ефрем просит Бога избавить его от всего порочного, противного Ему и сподобить великих добродетелей. Почему он просит об этом?
Есть люди — и таких особенно много было в языческие времена, — которые во всем полагаются на себя, думают, что все достижимо силами их ума и чувства. Они не понимают, что многое, причем самое важное, самое драгоценное и сокровенное, нашему уму и чувству недоступно. Тот, кто это понимает, помнит, что сказано святым апостолом Павлом: Не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю (Рим. 7:15).
Так говорит величайший верховный апостол, сознавая свое бессилие идти по пути добра, глубоко понимая, что плоть его, которая тянет вниз и не пускает сердце высоко к Богу, имеет огромную власть над ним. Он тосковал, мучился душой оттого, что не творил того доброго, чего жаждала душа его, а творил то злое, чего не хотел.
Святой Ефрем Сирин, глубоко сознавая это, молил Бога, чтобы Он избавил его от пороков, чтобы дал силу творить добро. Силу творить добрые дела, как и силу избавиться от пороков, получаем только от Бога. Это смутно сознает душа каждого христианина, и потому так трогает молитва святого Ефрема Сирина.
У каждого человека есть свой дух: в его душе оставляют след и те пороки, которыми он грешит, и то добро, которое он творит. Гораздо легче избавиться от отдельных пороков, чем от духа этих пороков. Последнее возможно только постепенно, с Божией помощью.
И вот святой Ефрем Сирин просит Бога не только дать ему дух добродетелей и избавить от духа пороков, но просит, чтобы душа благоухала Христом.
- Праздность — мать греха
«Господи и Владыко живота моего! Дух праздности не даждь ми!» Почему святой Ефрем Сирин начинает свою великую молитву с прошения о праздности, как будто нет более тяжких пороков?
Наблюдая праздность с обычной, житейской, точки зрения, видим, что праздность презренна, заслуживает всеобщего осуждения.
Праздность — весьма опасный порок, так как является матерью многих других пороков. Праздные люди не сосредотачиваются мыслью на глубокой серьезности жизни, на огромной ответственности, которая лежит на них не только перед людьми, но и перед Самим Богом.
Праздный человек — вредный член общества и государства. Праздные люди, по лености своей не способные работать, впадают в нищету. Нуждаясь, они требуют не только то, что необходимо для жизни, но даже и то, что превышает предел необходимого удовольствия, — роскоши и т. п. И чтобы достать денег, они измышляют разные, нередко греховные средства и становятся способными на всякую низость: темные дела, ложь, обман, взятки.
Но еще более гибельна праздность в жизни духовной. Известно, что всякая способность наша, остающаяся без упражнения, теряется. Если музыкант, достигший совершенства в игре, на долгие годы совсем оставит музыку, то потеряет это совершенство. Каждый орган нашего тела без упражнения приходит в состояние вялости, неспособности работать. Человек, который всегда лежит, утрачивает способность ходить. Кто не работает руками своими, доводит мускулы рук до дряблости. При физическом бездействии силы тела угасают. То же можно сказать и о способностях души. Если человек не молится, то теряет способность молиться. Человек, который всегда отвергает пост, не заставит себя поститься. Кто не следит за духом и за сердцем своим, становится распущенным в духовном отношении.
Душа, оставшаяся без упражнения, становится подобной ниве, не возделанной несколько лет, зарастающей бурьяном, негодной травой, колючками, которую трудно сделать плодоносной. Праздность души, неупражнение в добрых делах приводят к гибели души, к зарастанию ее сорными травами греха.
Однако, как это ни тяжело, в этом еще не вся беда. Гораздо большая беда в том, что мы теряем дни духовного делания — краткие дни сей жизни, данные от Бога для того, чтобы достигнуть великой и святой цели — подготовиться к Страшному Суду. Надо, чтобы мы стали достойными в очах Божиих и чтобы не поставил Он нас на левую сторону, сказав: Идите, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его (Мф. 25:41).
Жизнь нам дана для того, чтобы мы спешили делать великое дело очищения сердца своего, следуя за Господом Иисусом Христом. А ведь это следование — напряженное делание, нередко тяжкий труд, а не праздность. Это и перенесение страданий за Господа Иисуса Христа, а праздность избегает страдания.
Знаете ли вы, что все святые, которые, казалось бы, и не нуждались в труде и все время жизни посвящали духовным подвигам, делили время суток на три части: одну часть отдавали молитве, одну часть — чтению слова Божия и одну часть — работе, труду. Все они чуждались праздности, считая ее великим и гибельным злом.
Разный труд избирали они: плели корзины, рогожи, разводили огороды, рубили лес, строили кельи, церкви и целые монастыри. То, что делали руками, продавали в ближайший город, питались сами и питали нищих. Святой апостол Павел проповедовал по целым дням, а по ночам делал палатки. При свете луны или лампы он усердно трудился, считая для себя труд обязательным. Главное его стремление было в том, чтобы спешить, сколько было сил, к цели — в Царствие Божие. У него есть удивительные слова: Братие, я не почитаю себя достигшим, а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести высшего знания Божия во Христе Иисусе (Флп. 3:13–14). Вот пример жизни, противоположный жизни праздных людей.
Никакого следа праздности не найти в жизни апостола Павла, в жизни отшельников-постников, в жизни монашеской, в жизни великих святых. Все они чуждались ее, считая великим и гибельным злом. Помните, что жизнь коротка и надо спешить, подобно апостолу Павлу, в делании Господу!
- Лют дух уныния
«Господи и Владыко живота моего! Дух уныния не даждь ми!» Что такое дух уныния? Это то, что называют упадком духа. Люди, совсем не понимающие христианства, глядя на монахов, ходящих в черной одежде, потупивших голову и перебирающих четки, думают, что вся религия уныла. А это совсем не так. Это противоречит тому духу, которым проникнуто все христианство, ибо, скажите, может ли человек унылый обладать силой и бодростью духовной, необходимыми для того, чтобы идти по узкому пути, неутомимо борясь с греховностью жизни и восходя от силы в силу?
Конечно, нет! Наша религия — религия не уныния, а бодрости, энергии, силы воли и характера, имеющая своим плодом не уныние, а нечто совершенно противоположное, то, о чем говорит святой апостол Павел: Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона (Гал. 5:22–23). Вот это подлинный дух и сущность нашей религии: не уныние, а праведность, мирная радость о Духе Святом. Разве обладающий этой радостью может быть унылым? Конечно, нет!
Люди часто ошибаются, оценивая внешность человека. Подлинный христианин не имеет такого вида, как предающиеся радости жизни. Он всегда мирен, часто бывает на вид глубоко задумчив, предаваясь своим размышлениям. Мысли его сосредоточены на вечном, на Царствии Божием, обращены к Господу Иисусу Христу, поэтому он всегда серьезен.
Иногда бывает, что и христианин становится по временам унылым. Это бывает и с теми, которые, далеко уйдя по пути Христову, пути отречения от соблазнов мира, иногда мыслью возвращаются на прежний путь: им кажется, что напрасно сошли они с этого пути, что хорошо было бы продолжить идти по широкому, торному пути, по которому идет большинство людей. Тогда впадают они в уныние.
Их соблазняет дьявол, останавливают легионы бесов, мешают идти по Христову пути, представляя картины семейного счастья, блаженства дружбы, тянут с великого пути обратно — обратно на этот путь. И нередко бесам удается достигнуть своего: подвижник падает духом, теряет ревность о Господе Иисусе Христе. Уныние — великая опасность, подстерегающая христианина на пути его за Христом, это соблазн дьявольский.
Этим наветам духа тьмы подвергались все святые, и в огромном большинстве случаев молитвой, постом, бдением побеждали христиане дух уныния, навеваемый дьяволом.
Но были и такие, в душах которых дух уныния все возрастал, и уходили они с пути Христова. А когда уходили, чувствовали себя оставленными Богом, пустота и тяжесть жизни становились им невыносимы и часто кончали они жизнь самоубийством. Вот почему все святые считали уныние великой опасностью, несчастьем и все силы направляли на борьбу с духом уныния.
Иногда, когда человек достигает высокой жизни, он может возомнить о себе, и Божия благодать на время его оставляет. Тогда впадает он в тяжелое, невыносимое состояние духа: сердце в нем сразу пустеет. Вместо тепла, посылаемого от Бога, водворяется в сердце холод; настает вместо света тьма, вместо радости — глубокое уныние. Это Господь делает для того, чтобы напомнить подвижнику, что он не своими силами, а благодатью Божией идет по пути Христову. Это один источник уныния.
Какие еще есть источники уныния? Праздность — одна из матерей уныния. Люди праздные, неработающие и вполне обеспеченные, которые пресыщены благами жизни и утопают в роскоши, теряют вкус к жизни. Все им надоедает, становится неинтересным, скучным, ни в чем они не находят радости, сердце их наполняет уныние — тяжкий и опасный враг нашего спасения.
Еще один источник уныния — пессимизм. Пессимисты склонны видеть все в мрачном свете, сосредотачивать мысль на темном, греховном. Если человек замечает в жизни только мрачное и дурное, овладевающее им уныние возрастает, доходит до того, что человек не видит ничего доброго и кончает жизнь. Так силен дух уныния.
Наиболее часто встречаемый источник уныния — это испытываемые людьми в жизни горести и прискорбные случаи. Умрет близкий, любимый человек: муж, сын — впадает мать в тяжкое уныние. Свет не мил такой матери. Она думает только об умершем, блуждает мыслью около его могилы, представляет близкого лежащим в гробу, и все глубже и глубже становится ее уныние.
Как избавиться от этого? Не надо вспоминать прошлое и проливать слезы. Умерший далеко-далеко. Душа его предстоит Богу и Ангелам, радуясь своему освобождению. Надо всей силой мысли унестись туда, где теперь дорогой, любимый. Если сосредоточиться не на темном и тленном, а на вечном, — дух уныния уйдет.
Иногда в уныние повергают тяжкие телесные болезни. Есть много людей, нетерпеливо переносящих болезни. А были святые, которые всю свою жизнь лежали, прикованные болезнью к постели, и славили за это Бога. Нужно помнить о таких и уметь принимать посылаемые от Бога болезни. Не надо отказываться от помощи врача, ибо премудрый сын Сирахов говорит: Врача сотворил Бог на помощь людям (Сир. 38:1). Врач — это слуга Божий, который может облегчить страдания и этим отогнать дух уныния.
Таковы источники и причины уныния. Главное средство борьбы с ним, уже много веков испытанное всеми святыми, — молитва. Нет ничего более действенного, чем молитва, постоянная просьба к Богу о помощи.
Когда вступаете в беседу с Богом, Он утешает вас, отгоняет духа уныния. А если на исповеди откроете сердце пред пастырем Церкви и вслед за этим причаститесь Тела и Крови Христовой, почувствуете облегчение и радость, и дух уныния с позором будет прогнан от вас.
Не сосредотачивайте мыслей на мрачном, греховном, тяжком; вознесясь духом горе́, сердцем своим пребывайте у Бога, в чертогах небесных, куда нет доступа темным духам.
А что сказать о людях, не знающих почти Христа, идущих путем мирским, ищущих радость и утешение от мира? Внешне они часто кажутся довольными, бодрыми, веселыми, как будто нет у них уныния. Не думайте, что это так. В глубине их души никогда не прекращается обличение совести, усыпить которую никто не может. Это постоянное страдание тех, кто гонится за мирским благополучием. Апостол Павел говорит: Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению; а печаль мирская производит смерть (2 Кор. 7:10).
Если не обратитесь от печали по миру к печали по Богу — погибнете! Помните о тяжести уныния, помните, что сердце христианина должно быть наполнено радостью стремления к свету, должно быть чуждо печали, которая наполняет сердце грешников.
Да помилует, вас Господь Бог, а святой Ефрем да содействует вам молитвами своими!
- Страсть властолюбия
«Господи и Владыко живота моего! Дух любоначалия не даждь ми!» Что такое дух любоначалия? Это стремление первенствовать, властвовать над другими. Оно погубило архангела — главу всех Ангелов, сделав его сатаной и низвергнув с неба; погубило Морея, Лафана и Авирона, которые позавидовали славе Моисея, когда он вел народ израильский по пустыне в землю Ханаанскую. Любоначалие двигало всеми еретиками, которые хотели поставить вместо учения Церкви свое и стать вождями в Церкви. Были и писатели с развращенными мыслями, растлевавшие целые поколения.
Господь Иисус Христос осудил любоначалие — страсть книжников и фарисеев быть первыми, их желание предвозлежать на пиршествах, получать приветствия, приличествующие вождям в народе. Господь сказал своим ученикам, а через них всем нам: Кто хочет быть первым, будь всем слугою (Мк 9:35). Любоначалие противно духу Евангелия, духу смирения. Однако эта страсть владеет всеми, нет никого, кто бы не был заражен ею — даже малые дети.
Все стараются добиться высокого положения, жаждут поощрения, желают почета, многие родители воспитывают в своих детях честолюбие, страсть первенствовать и этим развращают их.
Разве нельзя понять, что высшее положение — удел немногих? Не могут все первенствовать. По сути дела, это удел людей исключительных, отмеченных Богом. Чрезвычайно многие стремятся занять высокое общественное положение, не брезгуют никакими средствами для достижения этой цели, пускают в ход связи, заискивают, прислуживаются, чтобы только добиться своего.
Часто, часто Господь карает их: несчастная страсть их кончается крахом. Они озлобляются, отказываются от общественной работы, уходят в семейную жизнь и замыкаются в ней. Но самолюбие и тут их терзает, а они терзают своих ближних, и нет покоя в их душе.
Вот почему святой Ефрем Сирин в великой молитве своей просит Бога избавить его от тлетворного духа любоначалия, столь противоположного смирению.
Всем нам указан путь к почету, выше которого нет, с которым не сравнятся никакие земные достижения. Это путь в Царство Божие, где можем мы стать друзьями, детьми Божиими. Цели достигнем, только стремясь исполнять все Христовы заповеди.
Надо помнить, что Господь умеет вывести нас на широкий путь, когда не ищем его, не стремимся к славе земной. Он нередко помимо наших стараний и воли дает эту славу. Истинная слава бежит от тех, кто гонится за ней, жаждет ее, и находит тех, кто бежит от нее.
Надо, не помышляя о власти над людьми, вникнуть в то, как можно развить свои способности и таланты, данные от Бога, углубиться в развитие своих способностей в тиши, в неведении миру. И может случиться так, как случалось уже не раз, что Господь возведет такого человека на недосягаемые вершины славы. Помните, Господь умеет отметить людей, отличить дела человеческие, творимые по заповедям Христовым. Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою.
Молитесь с Ефремом Сириным об избавлении от тяжкого порока любоначалия!
- Способность хранить уста
«Господи и Владыко живота моего! Дух празднословия не даждь ми!» Святой Ефрем молится об этом, святой пророк Давид говорит в псалме своем: Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих (Пс. 140:3), и Сам Господь Иисус Христос сказал, что за всякое праздное слово мы дадим ответ на Страшном Суде (см. Мф. 12:36). Как это серьезно и тяжело за каждое такое слово — дать ответ. А разве есть что-либо другое, к чему относились бы легче, чем к слову?
Наша способность слова в значительной мере уподобляет нас Самому Богу. Бог словом сотворил весь мир, слово Божие имеет огромную, могущественную силу. Слово человеческое тоже сильно. Пророк Илия словом воскрешал мертвых, заключал небо, наводил дождь на землю и останавливал его.
В чем же сила, заключающаяся в слове? Слово живет, живет столетия, тысячи лет. До сих пор живут слова, которые изрекли великие Божии пророки, жившие за много столетий до Рождества Христова, святые апостолы, подвижники Божии. Учение Церкви Божией живо в течение тысяч лет. А если слово живет тысячи лет, значит, оно очень важное. Слово, выходя из уст наших, всегда производит чрезвычайно глубокое действие на окружающих, и даже на далеких людей.
Благодатные и мудрые слова святых созидают правду в мире, творят вечное добро, а злые, греховные слова приносят бесчестье, ненависть, огромный вред всему человечеству. Слова живы, несутся, как волны радио, в пространстве и вливаются в сердца и умы людей.
Слова — огромная сила, соединяющая или разъединяющая людей. Если бы люди были лишены слова, они бы уподобились животным и жизнь человеческая была бы расстроена. Как велико и глубоко значение человеческого слова!
Мы все встречали в жизни немало людей, особенно женщин, которые неудержимо болтают без конца, и не знает при этом их язык усталости. Все, что говорят они, пусто и никому не нужно.
Святой Ефрем Сирин молит Бога избавить его от празднословия. Боялся он пасть, чтобы язык не погубил его, а эти несчастные болтуны ничего не боятся. Люди их часто терпят — болтают и пусть себе болтают. Им кажется, что их слушают с удовольствием, а в глубине сердца все тяготятся ими. Если язык болтает и празднословит, то мысли бесцельно блуждают, не сосредотачиваясь ни на чем глубоком, истинном, важном. Душа голодает, человек противен другим, самому себе причиняет тяжкий вред. Вот каково значение празднословия. Люди мудрые, живущие жизнью духовной, никогда не празднословят. Они всегда молчаливы, сосредоточены.
Как отделаться от порока празднословия, что делать с неудержимым языком нашим? Нужно делать то, что делает святой Ефрем Сирин: молить Бога об избавлении от этого порока, и подаст просимое Господь Иисус Христос; нужно избегать общения с людьми празднословными, искать общества немногих мудрых, которые отверзают уста свои, чтобы сказать что-либо полезное; нужно чрезвычайно внимательно следить за собой: приобрести привычку наблюдать, что говорит, чем занят ваш язык, привыкнуть держать язык в узде, — не позволяйте ему праздно болтать.
Чем больше человек сосредоточен на главном, внутреннем, на истинном, чем больше времени полагает на чтение Евангелия, Святого Писания, творений Святых Отцов, тем более проникается их мудростью и неохотой праздно болтать.
Приобрести власть над языком — дело великое! Святой апостол Иаков в соборном Послании своем говорит: Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело (Иак. 3:2). Обуздать все тело — значит подчинить его высшим целям духовной жизни, обуздать все дурное, к чему влечет плоть. Начните с обуздания языка и, если достигнете этой цели, стяжаете совершенство и обуздаете все ваше тело. А обуздав все свое тело, будете чисты и праведны перед Богом.
Этой чистоты и праведности да сподобит вас всех Господь, а молитва святого Ефрема Сирина будет всегда напоминать об этом.
- Запретный плод
«Господи и Владыко живота моего! Дух целомудрия даждь ми!» Такой великий подвижник и пустынножитель, святой Ефрем Сирин молился о том, чтобы Господь дал ему дух целомудрия. Неужели он нуждался в этой молитве? Но он судил, что нужно об этом молиться, и все святые молились об этом. Почему? Они знали, что Господь требует от них, как и от всех христиан, полного, безусловного целомудрия не только плоти, но и духа.
Даже в наших помыслах мы не смеем и не должны нарушать целомудрия, ибо Сам Господь сказал, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5:28). А помыслов нечистых никто не может избегнуть, и святые долгие годы мучительно боролись с этими помыслами.
Преподобный Мартиниан, человек молодой, боролся отчаянно с этой страстью. Как он, когда его соблазняла развратная женщина, сумевшая проникнуть в келию, стал на горящие уголья, чтобы побороть в себе плотскую страсть.
Так боролись святые, боролись упорно, боролись десятками лет, и главным средством в их борьбе был пост, смирение и молитва, ибо все святые отцы говорят, что нет большей защиты от плотских вожделений, чем смирение. Человек, если стяжает смирение, освобождается от них, а люди гордые, чуждые смирения, всецело обуреваются этой низменной страстью.
Как много среди нас христиан, которые не считают серьезным этот грех и говорят: «Ведь я благочестив, стараюсь изо всех сил исполнять заповеди Христовы и творить дела милосердия; неужели Господь не простит эту маленькую слабость?» Говорящие так глубоко ошибаются, ибо то, что они считают «маленькой слабостью», святой апостол Павел называет совсем иначе. Он так строг в этом отношении, что в Послании к ефесянам говорит: А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым (Еф. 5:3). Даже и помышлять о них нельзя, даже говорить нельзя, как прилично святым.
Он говорит, что ни прелюбодеи, ни блудники, ни пьяницы не войдут в царство Божие (см. 1 Кор. 6:9, 10). Разве это не указание апостола на то, что грех против седьмой заповеди не просто слабость, которую Бог простит?
А где же будут прелюбодеи и блудники? Конечно, в месте тьмы и вечных мучений. Не думайте, что эта страсть естественна. Природа человека устроена так, чтобы люди рождали детей, а не для того, чтобы оскверняли сами себя. Ибо, как говорит апостол Павел, всякий грех… есть вне тела (1 Кор. 6:18): гордость, тщеславие, честолюбие, зависть, гнев, так как это страсти души, но блуд и прелюбодеяние — в самом теле и оскверняют не только дух, но и тело.
Не сказал ли он, что тела наши суть храм… Святого Духа (1 Кор. 6:19)? А если храм — должны быть чисты. Разрушать храм Святого Духа, делать члены тела нашего членами блудницы — как сурово восклицает апостол: да не будет! (см. 1 Кор. 6:15)
Сколько среди людей таких, которые плотскую страсть обращают в постоянное услаждение, которое делает их равными тем животным, которые отличаются особой похотливостью. Стыдно христианину равняться с павлином.
Ибо, — говорит апостол Павел в послании своем, — воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда; чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти похотения, как и язычники, не знающие Бога (1 Фес. 4:3-5). Ибо призвал нас Бог не к нечистоте, но к святости (1 Фес. 4:7).
Он сказал: Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями (Гал. 5:24). Если хотите, то запомните это — вы должны плоть свою со страстями и похотями распять, умертвить. Нужна огромная, повседневная борьба со всей плотью.
Впавшим в грех против седьмой заповеди надо выкарабкиваться из бездны падения, призвав на помощь Того, Кто дал заповедь о целомудрии (см. Исх. 20, 14; Мф. 5, 27-28), горячо молиться и помнить постоянно, что говорит святой апостол: Не упивайтесь вином, от которого бывает распутство (Еф. 5:18). В вине есть блуд, ибо ничто так не возбуждает похоти нашей, как пьянство: напившись вина, человек становится игралищем в руках беса блудного.
Тот, кто питается пространно, всегда празден, не желает работать, занят только развлечениями, танцами, хождением в театры и кино, спит, как изнеженные женщины, до 11 часов утра, конечно, будет блудником, ибо делает все для того, чтобы похоть плотская взяла его в свои путы.
А если человек занят постоянным физическим или умственным трудом, у него нет времени отвлекаться от работы. Окончивши свой труд, вечером он будет стремиться только к отдыху — ему не до похоти, не до безобразия. Следовательно, средства освобождения от власти блудного беса — смирение, пост, напряженный труд, всегдашние молитвы.
Как бесконечно много несчастных людей, особенно среди молодежи, которые с огромным интересом читают страстные романы и повести, в которых описываются грязные картины разврата. Какой это яд и разжигание своей похоти!
Надо поступать иначе: не разжигать похоть порнографическими описаниями и картинами, а стремиться следить за ней. Как только замечаем, что появляются в мыслях страстные образы, нужно стараться схватить змея за шею и размозжить ему голову, ибо если мы этого не сделаем сразу, то он незаметно вползет в наше сердце и отравит его блудной страстью. Надо помнить, что сказал пророк Давид в псалме 136: Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев о камень (Пс. 136:9). Младенцы — это наши похоти и страсти, и бороться с ними надо начинать сразу, пока они не возмужали, пока не овладели сердцем нашим.
И только тогда, когда вы исправитесь и в таинстве исповеди получите прощение в этом грехе, только тогда будете иметь доступ к Святой Чаше.
Дело обстоит серьезно. Теперь понятно, почему святой Ефрем Сирин молится Богу о том, чтобы дал ему Господь дух целомудрия. Будем же и мы все, повинные в этом грехе, молиться Богу о спасении и взывать подобно святому Ефрему: Помоги, помоги нам в этой борьбе: мы слабы, а Ты силен!
- Смирение — корень всего
«Дух смиренномудрия даруй ми, рабу Твоему, Господи!» Заповедь о смирении — это первая заповедь блаженства, а значит, самая важная. Вспомните слово Божие, завещанное пророком Исаею: Так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, — Святый имя Его. Я на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтоб оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных (Ис. 57:15).
Разве не хотите, чтобы с вами жил Бог? Он Сам говорит, что живет в сердцах смиренных и оживляет их, а мы так нуждаемся в оживлении сердец наших! Бог призирает на смиренных сердцем. Вспомните слова святого апостола Иакова: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4:6). Разве вы не хотите получить благодать? А если хотите, запомните, что такое смирение, что это за святая добродетель, которая так угодна Богу, за которую Бог живет с нами и призирает на нас. Смирение — это то, что противоположно гордости.
Смиренные — это нищие духом, помнящие о недостатках своих, устремляющие взор свой в глубины сердца, неустанно наблюдающие за каждым движением своего сердца, за всякой нечистотой, проникающей в него. Святые, которые всегда исполняли заповеди Христовы, перед чьим мысленным взором все время стоял Господь, постоянно помнили о смирении и молились о нем.
Христос говорит: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11:29). Господь велит нам научиться от Него смирению, а оно проявлялось во всей Его земной жизни. А о том смирении, которое явил Он на суде над Ним и потом, когда был веден на Голгофу и распят на Кресте, не смеют говорить уста человеческие, так оно велико. Оно — смирение Спасителя.
Смирение — это качество души человеческой, которое гордые клеймят презрением, ибо такие люди не верят во Христа и избрали иные идеалы в жизни. Они называют смирение рабством, а смиренных — рабами, лишенными самого нужного и необходимого качества — духа протеста, сопротивления силой тяжким бедствиям человечества. Они клеймят смирение презрением, превознося энергию борьбы и протеста.
Но смиренные — не рабы, подчиняющиеся насилию, а духовные победители зла. Только они ведут настоящую борьбу с ним, ибо искореняют из сердца своего и других людей самые источники его. Они не верят в то, что причина зла лежит только в несовершенстве социальных отношений. Смиренный — это подлинный воин Христов, а не раб. Однако по-настоящему смиренных людей сейчас очень трудно найти, — о смирении не думают, оно почти забыто.
О смирении думают лишь те, кто идет путем Христовым и кто учится у Него нищете духовной. Подлинно смиренны только святые. Основа святости их заключается в том, что они ни над кем не превозносятся, а осуждают только сердце свое.
Люди гордые и дерзкие, не задумываясь, судят обо всем, даже о самом высоком и святом, смиренные же — лишены дерзости, скромны и тихи. Множество примеров, подтверждающих это, находим в Священном Писании и в житиях святых. Велики пред Богом праведный Авраам, который слушал великие обетования, был назван другом Божиим, но никогда не переставал называть себя прахом и пеплом; пророк и царь Давид, искренне говоривший о себе: Я же червь, а не человек, поношение у людей (Пс. 21:7); апостол Павел, называвший себя первым грешником, чуждый дерзости и превозношения, и не боявшийся признаться в немощи, и в страхе, и в великом трепете (1 Кор. 2:3). Такое глубокое смирение — пример для всех нас, бесконечно далеких от него.
Нам нужно всегда думать о нем и с усердием просить его у Бога. Никакими собственными усилиями мы не сможем стяжать эту добродетель. Смирение — великий дар Божий. И каждый шаг по пути Христову приближает нас к нему. Когда смиренно сердце человека, Дух Святой поселяется в нем. Какое же великое счастье быть смиренным и как трудно это!
Господь Иисус Христос говорил ученикам: Больший из вас да будет всем слуга, ибо кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится (Мф. 23:11-12). Как часто сбываются эти слова Христовы! Сколько гордых, стремящихся стать выше других, потом падают ниже всех; и сколько смиренных, ничтожных, родившихся в нищете и бедствовавших в начале жизни своей, потом становятся великими людьми. Такова история многих святых.
Господь говорит: Многие же будут первые последними, и последние первыми (Мф. 19:30). Так бывает в жизни, так будет и на Страшном Суде: первые гордые и дерзкие станут последними, а последние — ничтожные и презренные — окажутся первыми.
Мы должны помнить слова святого апостола Петра: Все вы подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому, что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (1 Пет. 5:5). Бог смиренным дает благодать. Нам нужно стремиться к смирению, постоянно просить его у Бога.
Господи и Владыко живота моего, дух смиренномудрия даруй ми рабу Твоему! Если человек будет постоянно иметь в памяти эти святые слова, то получит от Бога глубокую добродетель смирения.
- Спасение — в терпении
«Господи и Владыко живота моего! Дух терпения даруй ми!» О, как надо нам просить этого духа терпения! Ведь Сам Господь сказал: Терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21:19). Почему это так? Потому что, говорит Иисус Христос, тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь (Мф. 7:14). Путь христианской жизни — это путь страданий и скорбей. В мире, предупреждает Господь, будете иметь скорбь, но мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16:33). Только терпением мы можем спасти души наши.
Святой апостол Иаков говорит в своем Соборном послании: С великой радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка (Иак. 1:2-4). Слышите? Терпение делает нас совершенными, без всяких недостатков. А святой апостол Павел пишет: Терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное (Евр. 10:36) — жизнь вечную, царство Божие.
Все апостолы, кроме Иоанна Богослова, терпели много великих скорбей, гонений, преследований и в конце мученическую смерть (только апостол Иоанн умер естественной смертью). Признаки апостола, говорит апостол Павел, оказались пред вами всяким терпением, знамениями, чудесами и силами (2 Кор. 12:12). Мы же являем себя, как служители Божии, в великом терпении в бедствиях… в тесных обстоятельствах (2 Кор. 6:4). Этими словами великий апостол явил всем нам лицо апостольское в великом терпении. А своему ученику, епископу Тимофею, апостол завещал: Ты же, человек Божий… преуспевай в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости (1 Тим. 6:11). И если епископу было завещано преуспевать в терпении, то как же нам, слабым христианам, отвергать эту добродетель? — Ведь без терпения невозможен путь в Царство Божие.
Как же стяжать терпение? Нужно привыкать терпеть, стараться не роптать и, конечно, просить у Бога помощи. Если будем просить у Бога неотступно, то будет с нами по слову Христову: Если вы, будучи злы, умеете деяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у него (Мф. 7:11). А терпение и есть высшее благо.
Прошение о терпении угодно Господу, и Бог поможет каждому христианину, взывающему к Нему под тяжестью креста своего. Но просят помощи и злые люди, идущие путем греховным. Им Бог терпения не даст: это значило бы облегчать их темную, греховную жизнь. Им не даст, а добрым христианам, которые идут смиренно путем Христовым, Господь поможет, ведь, по слову апостола, верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы все могли перенести (1 Кор. 10:13).
Наше горе — ничто по сравнению с тем, что претерпел за нас Господь наш Иисус Христос. Поэтому нам надо много терпеть, ища утешения и взирая на Начальника и Совершителя веры Иисуса, Который вместо предлежавшей Ему радости претерпел крест, пренебрегши посрамление и воссел одесную Престола Божия. Помыслите о Претерпевшем такое над Собой поругание от грешников, чтобы вам не изнемочь и не ослабеть душами вашими (Евр. 12:2-9).
Вот чем надо укрепляться, откуда можно без конца черпать терпение. Взирайте почаще на святой Крест, Спасителя, распятого на нем, и молитесь вместе со святым Ефремом Сириным: «Господи и Владыко живота моего, дух терпения даруй ми, рабу Твоему. Аминь».
- Бог есть любовь
«Господи и Владыко живота моего! Дух любви даруй ми, рабу Твоему!» Мы просим о любви, которая есть исполнение всего закона, ибо если не имеем любви, то по слову святого апостола Павла мы медь звенящая или кимвал звучащий (1 Кор. 13:1).
Даже если у нас есть дар пророчества, великие звания и вера, переставляющая горы, но нет любви — мы ничто. Величайшим примером любви для нас является Господь наш Иисус Христос. То, что Он говорил и совершал во дни своей земной жизни, а затем явил на Голгофе, есть непрестанная проповедь о любви.
Значит, стяжать любовь — величайшая и основная задача нашей жизни, о чем мы должны просить всегда, настойчиво, постоянно, ибо наша цель — приблизиться к Богу и стать совершенными, как Отец наш Небесный. Без любви мы бесконечно далеки от Бога.
Любовь — это то, что культивировали в своем сердце все святые, что дается от Бога как величайший дар Его благодати за исполнение заповедей Христовых.
Даже если человек родился с кротким сердцем, ему надлежит претерпеть весьма много и пройти крестный путь страданий, чтобы еще более ярким пламенем разгорелась любовь Христова в сердце его, чтобы еще больше умножить любовь, которая дана ему от рождения.
Особенно сильно были переполнены сердца людей любовью Христовой во времена апостолов, когда люди любили друг друга как братья, исполняя заповедь Христову. О них Господь мог сказать: Потому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35).
А теперь настало страшное время, о котором Господь, указывая на признаки Своего Второго Пришествия, сказал так: Тогда соблазнятся многие, и друг друга предадут, и возненавидят друг друга. И по причине умножения беззаконий во многих охладеет любовь (Мф. 24:10, 12). Это то, что терзает, раздирает сердца наши.
Невыносимо тяжко жить и видеть, что вместо любви Христовой свирепствует взаимная ненависть. Какой несказанный ужас мы пережили столь недавно, когда народ германский, исповедующий Христа в союзе с другими христианскими народами, творил такие злодеяния и надругательства над законом любви, каких мир не видел. Что осталось от закона любви в тех злодеях, которые закапывали детей и стариков живыми в землю, разбивали камнем головы новорожденных и истребляли десятки миллионов людей?
Что же нам делать и как нам быть? Любовь Христова должна сохраняться в сердцах малого Христова стада до Второго Пришествия Господа Иисуса Христа. Те ужасы жизни, неправды и попранной любви, которые мы видим ежедневно и ежечасно, должны побуждать нас к возгреванию в сердцах наших этого великого чувства.
Любовь дается только тем, кто исполняет заповеди Христовы, идет, не сворачивая, по узкому пути страдания, что бы ни грозило. И если будем упорно и непрестанно идти к свету любви, то придем.
Но можно ли любить людей, которые ненавидят нас? Это возможно, хотя бы в небольшой мере. Жалость — вот одна из форм святой любви. Разве не должны мы жалеть всем сердцем людей, отвергших Христа и идущих по гибельному пути? Любить их чистой, полной любовью трудно, но жалеть — возможно, сокрушаясь сердцем, что эти несчастные на пути погибели.
На великого святого Серафима Саровского напали разбойники, избили его смертным боем, проломили череп, сломали ребра, так что он потерял сознание и несколько месяцев пролежал в монастырской больнице, пока не пришла Пресвятая Богородица и не исцелила его. Как же отнесся он к обидчикам? Она были пойманы, преданы суду, но преподобный Серафим упросил со слезами, чтобы их не наказывали и отпустили. Он жалел их, а следовательно, любил.
Такую жалость проявляли многие святые. Так и Сам Бог жалеет и терпит грешников. Вот один из примеров Божиего долготерпения. Некогда жил страшный разбойник Варвар, который убил более 300 человек. Но потом он принес Богу такое покаяние, что был не только прощен и возлюблен Господом, но и получил от Него дар чудотворения.
Пусть никто не говорит: как я могу любить тех, кто отравляет нашу жизнь и позорит русский народ? Нужно не проклинать, а жалеть этих людей, и тогда любовь Христова постепенно и незаметно проникнет в наши сердца. Человек, который всегда стремится угодить Богу: молится, смиряет свою плоть, старается помочь окружающим людям, обязательно стяжает это великое чувство, и любовь Христова через край изольется в его сердце, как у преподобного Серафима на грешников, которые тысячами приходили к нему.
О такой любви и молите Бога словами святого Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего, дух любви даруй мне, рабу Твоему!» И даст вам Бог дух любви!
- Узри свое сердце
«Господи и Владыко живота моего! Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков!» Осуждение наших братьев — самая закоренелая наша привычка и важнейший из наших пороков. У нас нет привычки заниматься рассмотрением собственных прегрешений. Этим никто не занимается, кроме небольшого числа людей, полностью посвятивших себя Богу. Для них самое важное и основное занятие: они ищут нечистоту, грех в сердце своем. А когда находят, то усиленно стараются освободиться от него.
Осуждает людей тот, кто считает себя не заслуживающим осуждения и следит только за чужими грехами. Мы все подобны мухам, которые слетаются на гнойные раны, все внимание сосредотачивая на греховных язвах ближних и забывая о собственных.
Не судите, да не судимы будете (Мф. 7:1), сказал Господь Иисус Христос. Не осуждайте никого, ибо каким судом судите, таким будете судимы. (Мф. 7:2). Чаще всего мы судим людей неправильно, несправедливо, ибо не знаем их сердца. Может быть, они уже покаялись в том, в чем мы их осудили, и Богом изглажен их грех. За это сами подлежим осуждению Божию.
Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мф. 7:2). Если мерим мерою полной, с добротой, снисходительно относясь к грехам наших ближних, — такою мерою и нам возмерит Господь и покроет наши грехи. Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в своем глазе не чувствуешь? (Мф. 7:3). Свои великие грехи не замечаем, а мелкие грехи брата своего видим!
Запомните слова апостола Павла: А ты что осуждаешь брата своего? Или и ты что унижаешь брата своего? Все мы предстанем на суд Христов (Рим. 14:10). Когда осуждаешь других, не вспоминаем и не замечаем, что сами виновны в том же. А ведь знаем, что Господь судит не только за совершенные преступления, за которые осуждаем ближних своих, но и за само осуждение: Неужели думаешь ты, человек, что избежишь суда Божия, осуждая делающих такие дела и сам делая то же (Рим. 2:3)?
Господь заповедал нам покаяние, а не осуждение других. Помните, как привели ко Господу женщину, взятую в прелюбодеянии, и спросили: «Учитель, Моисей повелел таких грешников побивать камнями. А Ты что скажешь?» Господь Иисус Христос не сразу ответил. Он сидел во дворе храма и что-то писал пальцем на песке. И лишь когда спросили Его вторично, дал удивительный ответ, Какой мог дать только Он: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». С великим стыдом, низко опустив головы, стали расходится один за другим книжники и фарисеи, которые считали себя праведниками. А Иисус, наконец, поднял голову и спросил: «Где же осуждающие тебя?» Женщина ответила: «Никто не осудил меня». — «И Я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши» (см. Ин. 8:4-11).
Какой удивительный запрет осуждения! Как ясно Господь сказал, что надо думать прежде всего и больше всего о своих грехах. Кто без греха, пусть первый бросит камень. Мы не без греха, значит, не смеем бросать камень осуждения в других.
Нужно помнить слова апостола Павла: Кто ты, осуждающий чужого раба? Пред своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его (Рим. 14:4). Мы все предстанем на Суд Христов. Нужно думать об этом Суде над нами, а не заниматься чужими грехами.
Свят и важен закон любви. Но что делать, если видим человека явно согрешающего, заслуживающего осуждения? Мы должны воззвать к Богу словами Псалмопевца: Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих (Пс. 140:3) и от души попросить Всевышнего за этого человека: «Господи, прости его». И тогда бес осуждения отойдет от нас, ибо бесы бегут от молитвы. Если же осудим, то бес останется, и тогда будет очень трудно избавиться от этого греха.
Откуда же берется бес осуждения? От гордости, оттого, что многие считают себя выше и лучше других. Часто мы осуждаем от зависти, восставая на тех, кто получил дары духовные и живет благочестиво, или дары материальные и живет в достатке и довольстве. Осуждаем мы также от злобы, от ненависти — оттого, что любви очень мало в сердцах наших. Осуждаем в силу просто укоренившейся привычки постоянно осуждать людей.
Эту привычку надо искоренить, не давая ей возрастать в нас, ловить себя на всяком осуждении. Остановив себя один-два раза, научимся воздерживаться и перестанем осуждать других, сосредоточив духовный взгляд на собственном сердце.
Так будем же стараться исполнять то, о чем просим в молитве святого Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего! Даруй мне зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».
КРЕСТОПОКЛОННАЯ НЕДЕЛЯ
В третью неделю Великого поста мы чествуем Крест. Богослужение немножко напоминает Крестовоздвижение. На утрене, на великом славословии, выносится крест для поклонения и поется «Кресту твоему поклоняемся, Владыко, и святое Воскресение Твое поем и славим». Крест и воскресение упоминаются. Для чего это все делается? Чтобы ободрить человека на великопостном пути. По сути, мы уже приближаемся к середине Великого поста, и те, кто подвизаются, уже немножко устали. И для поддержки человека и его ободрения ему предлагают взирать на Крест. Крест укрепляет, ободряет, вселяет надежду. Глядя на Крест, мы понимаем, насколько больше терпел Христос ради нашего спасения, и вспоминаем, что Голгофа заканчивается Пасхой. Поэтому и поется «Кресту твоему поклоняемся, Владыко, и святое Воскресение Твое поем и славим». Ирмосы канона на Крестопоклонную неделю предпасхальные, они являются неким лучиком пасхального света внутри Великого поста.
Нужно отдельно сказать о такой теме, как почитание Креста. Почему мы его почитаем? Имеет ли почитание библейские корни? Имеет!
Если мы посмотрим тексты Библии, послания апостола Павла, мы можем увидеть, что порой он как будто вместо слова «Христос» употреблял слово «Крест». Таких мест много. Вот, допустим: «Я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа» (Гал. 6). Почему бы не сказать: «Я хочу хвалиться Христом»? А он говорит: «Крестом». Или, в послании к Колоссянам, Павел говорит: «Богу Отцу было угодно посредством Его (то есть Христа, по контексту) примирить с Собою все, умиротворив через Него, кровью Креста Его, и земное, и небесное» (Кол. 1). Вот эта фраза вообще поразительная. Разве у Креста может быть кровь? Понятно, что речь идет о Христе. Почему Павел говорит Крест вместо Христос? Далее, Евангелие у апостола Павла называется «словом о Кресте», а не как это ожидалось бы, «словом о Христе». Он говорит о «соблазне Креста», о «врагах Креста Христова», а не о врагах Христа, и так далее.
Можно сказать, что перед нами литературный прием. Еще в античной риторике использовался такой прием, как возвеличивание частей тела какого-то полководца, чтобы выразить восхищение силой этого человека. Допустим, прославляются рука, или мышца, или меч человека, при этом имеется в виду, что прославляется его воинская доблесть. Писание тоже использует такой прием. Допустим, в книге пророка Исаии мы находим: «Как прекрасны на горах ноги благовестника!» (Ис. 52). Понятно, что Исаия хвалит не ноги, а благовестника. В древнем мире этот символизм очень хорошо воспринимался и работал. В Евангелии женщина говорит Христу: «Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, которые Тебя питали» (Лк 11). Понятно, что она хвалит Мать Христа, а не чрево и сосцы.
Библия любит персонифицировать неживые предметы. Допустим, из Псалтири: «Что тебе, море, что ты побежало? Что тебе, Иордан, что ты пустился вспять?» (Пс. 113). Вот как будто бы к личности обращается Псалмопе́вец, хотя мы понимаем, что это гимнографический оборот.
Но на самом деле здесь все сложнее и интереснее. Эти места говорят о том, что Крест – это главный символ распятого Христа. Крест – главный символ христианства, главный символ Христа и Его жертвы. Символ в древнегреческом языке обозначает соединение, а также средство, которое осуществляет это соединение. Символом называли монету, разделенную на две части. Один кусочек забирал себе, допустим, один друг, а второй кусочек забирал другой друг. И если они встречались через годы или один посылал своего раба к этому человеку в какое-то другое селение, то этот раб приносил кусочек этой монеты, и хозяин должен был вспомнить того друга, и найти второй кусочек монеты, и соединить их в одно. Символ-соединение должно было произойти. Соединялось что-то воедино. То, что было разделено. Вот это соединение, а также средство, которое осуществляет эту соединенность, – это и есть символ.
В христианском искусстве символ являет невидимую реальность через видимую натуральность, то есть он связывает две сферы бытия. Всё наше искусство в Церкви глубоко символично. Например, икона. Когда мы обращаемся к образу, изображенному на иконе, то умом возносимся к первообразу. Мы обращаемся к личности того человека, который изображен на иконе.
И в христианстве эта связь понимается как реальный контакт, как реальное общение. Когда мы целуем икону Христа, мы же понимаем, что мы целуем не стекло, не краски, а лобзаем Самого Господа Иисуса, Ему воздаем честь. И совершая поклонение перед Крестом, мы поклоняемся самому Христу.
Приведу цитату из книги «Меч духовный»: «Если бы кто сказал, что апостол хвалится не Крестом, а Господом, который был на нем распят, тому ответим: в том-то и заключается слава Креста, что он называется у апостола вместо самого Христа, или служит знамением Самого Распятого, и кто поклоняется Кресту, тот через сие поклоняется Христу».
Преподобный Исаак Сирин писал, что в Кресте Христовом обитает слава Божия, которую древние евреи называли «шехина», или «шхина». Эта слава обитала в ковчеге, и по мысли святого Исаака, в Новом Завете перешла из ковчега в Крест Христов, поскольку Крест Христов – это новозаветный жертвенник.
Исаак Сирин пишет: «Неограниченная сила Божия живет в Кресте так же, как она жила непостижимым образом в том ковчеге, которому народ поклонялся с великим благоговением и страхом. Ибо шехина Божья жила в нем, та самая, что живет теперь в Кресте. Она оттуда ушла и таинственно вселилась в Крест».
Преподобный Исаак утверждает, что слава Божия обитает не только в Кресте Христовом как таковом, а в любом начертании Креста, если мы его изображаем как крест Христов – с верою и с символическими особенностями Креста Христова. Нужно, чтобы узнавался Крест Христов. Это важная деталь символического искусства Церкви: образ должен быть узнаваем. Допустим, если мы изобразим Христа, но не так, как мы привыкли, какой-то будет совершенно неузнаваемый образ, то не будет связи между образом и первообразом. Есть в предании Церкви определенные каноны изображения того или иного святого, или самого Господа Иисуса Христа, то есть образ должен соответствовать первообразу хотя бы в каких-то главных вещах.
И если мы таким образом начертываем крест, изображаем его именно как христианский символ, с верою во Христа и любовью к Нему, то мы имеем связь с Самим Христом, распятым на Кресте. Вот как пишет преподобный Исаак: «Сразу, как только этот образ изображается на стене, или на доске, или изготовляется из каких-либо видов золота или серебра, или тому подобного, или вырезается из дерева, тотчас он облекается в божественную силу, которая некогда обитала там, и наполняется ею, и становится местом божественные шехины, и даже в большей степени, чем ковчег».
Тут надо сделать уточнение. Допустим, если школьник пишет в тетрадке плюсы и минусы, то плюсики, которые он ставит, это не Крест Христов. То, о чем пишет преподобный Исаак, работает, если мы изображаем крест как Крест, с какими-то характерными особенностями и внутри смыслов сакрального христианского искусства. Крестик школьника не будет обиталищем силы Божией, потому что изображается с другим смыслом и в другом смысловом контексте.
Православные верующие иногда видят Крест везде. На обуви, на полу, на перекрестке дороги. Иногда доводится до абсурда эта тема. Еще раз скажем: мистика Креста работает, если только Крест действительно изображается как символ Распятого. Тогда он облекается в славу Божию, как пишет святой Исаак. Но не во время игры детей в крестики-нолики или написания школьником плюсика.
Потому-то мы и поклоняемся Кресту как самому Христу и адресуем Кресту молитвы, как будто бы к личности, как будто бы к живому. Например, вечерняя молитва «Да воскреснет Бог и расточатся врази его…», где есть слова «радуйся, Честный и Животворящий Кресте Господень…». Как это мы к Кресту обращаемся? Он живой? Нет, он не живой. Но Христос живой, и Крест – это главный символ распятого Христа, и Господь там таинственно присутствует. Это вера Церкви. В Кресте действует неизреченная сила Божья. Господь присутствует своими энергиями в Кресте.
Мы не поклоняемся Кресту как Богу. Мы поклоняемся Богу, обитающему в Кресте. Вот как пишет владыка Иларион (Алфеев): «Молитва, адресованная Кресту Христову, восходит к Распятому на нем. Сила, исходящая от Креста, исходит от Самого Господа».
Крест – это полемическая тема в диалоге протестантов и православных. Нас попрекают, что мы чествуем Крест, хотя апостол Павел пишет, что он хвалится Крестом. И нас упрекают, что мы поклоняемся орудию убийства Христа. Это, конечно, абсурд! Во-первых, если бы Христос только умер на Кресте и этим бы закончилась евангельская история, тогда да, Крест был бы всего лишь орудием убийства Христа. Но Христос воскрес, и Крест становится орудием убийства диавола, а не Бога. Крест становится орудием нашего спасения, символом спасения, и потому мы славим Крест. И Крест – это новозаветный жертвенник. Если древние иудеи чтили ветхозаветный жертвенник и поклонялись ему и Сам Господь называл его «святыней великою», то насколько больше мы должны чтить новозаветный жертвенник, на котором принесена жертва за весь человеческий род! Крест Христов для нас святыня.
Вот поэтому мы хвалим Крест, делаем церковные праздники в честь Креста, целуем Крест. Лобызание Креста тоже важно. Как говорил кто-то из богословов: «Православие – это религия священного материализма». Мы знаем, согласно Писанию и преданию Церкви, что Господь нам передает Свои божественные энергии через материю. Допустим, феномен таинств. Есть материя таинств и благодать Божия, которая передается через эту материю. Есть видимая сторона таинства, есть невидимая. В таинстве Причащения, например, материятТаинства – это хлеб и вино, которые становятся Телом и Кровью Христовыми. В таинстве Соборования елей – это видимая сторона таинства.
Мы веруем в то, что Крест – это святыня и Господь нам передает Свои энергии божественные через Крест. Православие чувствует это и переживает как некий опыт. Для нас даже нательный крестик, который мы все носим, – это некое присутствие Бога в нашей жизни. Это, если хотите, паспорт христианина, знак его принадлежности к Царству Божьему, которое основал Распятый на Кресте. Это исповедание веры в Распятого, исповедание того, что Бог пришел на землю, и вочеловечился, и пострадал за нас. Это проповедь в действии, проповедь в христианском искусстве.
В Крестопоклонную Неделю мы выносим Крест на середину храма и чтим его. Мы понимаем, что через Крест произошло наше спасение. И наш великопостный путь тоже касается Креста, он тоже крестный. Когда мы добровольно лишаем себя чего-то во имя Христа, добровольно несем этот постный подвиг, мы хотя бы немножко приобщаемся к страданиям Господа Иисуса Христа, к Его крестному пути. И если мы будем иметь скорби со Христом, то и радость победы Его, радость воскресения тоже будем иметь совместную. Он постился сорок дней, и мы тоже пытаемся поститься, и хоть какие-то тяготы ради Него на себя брать.
Тяготы постные для нас полезны, это все благословенное иго Христово. Как Он говорит «Возьмите иго Мое на себя» (Мф. 11), оно благое оказывается, оно легкое. «Иго Мое благо, и бремя Мое легко есть» (Мф. 11). С одной стороны, это некое иго. Иго – это ярмо, которое на животных надевали, оно тяжелое и неудобное. Но бремя Христовых заповедей легкое. Тут есть некая духовная тайна.
Когда человек пытается исполнять заповеди Божьи, такое исполнение имеет свою тяжелую сторону, потому что это против всего того, что мы в мире видим, против волчьих законов мира сего. И человеку неуютно, одиноко, страшно, неудобно, и иногда просто веры не хватает исполнять заповеди, потому что тут нужен какой-то локомотив веры. Но когда человек все-таки преодолевает этот психологический стресс веры, то все-таки вступает во тьму, где Бог (есть такая фраза в книге Исход: «Моисей вступил во мрак, где Бог»). Бог обитает в неприступном свете, но Он обитает и в неприступной тьме, потому что тот свет, который источает Бог, для нас сродни тьме, он настолько яркий, что как тьма. Человек не видит ничего. (Это мысль Дионисия Ареопагита в его ареопагитиках божественных.)
Когда человек вступает в этот свет-мрак, или мрак-свет, он вступает в некую неизвестность, потому что по-человечески ему тяжело. Человек делает сейчас что-то нелогичное, если он поступает по заповедям, и ему действительно страшно бывает. Он вступает туда, и Господь его подхватывает, и Господь как-то ему отвечает, и человек уже водим Богом, а не своими исключительно мыслями и надеждами. Поэтому и «иго Мое благо, и бремя Мое легко есть». Вот как это? Вот это познается в самой жизни христианской. С одной стороны, есть определенные трудности, а с другой стороны – легкость и радость в этом тоже есть.
С. Комаров
НЕДЕЛЯ 3-Я ВЕЛИКОГО ПОСТА. КРЕСТОПОКЛОННАЯ
В воскресенье третьей недели Великого поста на всенощном бдении в центр храма выносится Животворящий крест, которому всю неделю поклоняются верующие.
Как путник, уставший от долгой дороги, отдыхает под раскидистым деревом, так и православные христиане, совершая духовное путешествие в Небесный Иерусалим – к Пасхе Господней, находят в середине пути Древо крестное, чтобы под его сенью набраться сил для дальнейшего пути. Или как перед приходом царя, возвращающегося с победой, вначале шествуют его знамена и скипетры, так и Крест Господень предваряет Христову победу над смертью – Светлое Воскресение.
При сем поклонении поется песнь Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и Святое Воскресение Твое славим.
Церковь выставляет в середине Четыредесятницы верующим крест для того, чтобы напоминанием о страданиях и смерти Господней воодушевить и укрепить постящихся к продолжению подвига поста. Поклонение Кресту продолжается и на четвертой неделе поста – до пятницы, и потому вся четвертая неделя называется крестопоклонною.
«Крест – хранитель всей вселенной, крест – красота церкви, крест – царей держава, крест – укрепление верующих, крест – ангелов слава и демонов язва». Так объясняет одно из церковных песнопений значение креста для всего мира. «Тростию креста, обмакнув ее в красные чернила Твоей крови, Ты, Господи, по-царски подписал нам прощение грехов», – говорится в одной из стихир праздника.
Преп. Иоанн Дамаскин
О ПОКЛОНЕНИИ КРЕСТУ
Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия... Ибо духовный судит о всем, а душевный человек не принимает того, что от Духа Божия (1 Кор.). Ибо это есть безумие для тех, которые не принимают с верой и не помышляют о благости и всемогуществе Бога, но божественные дела исследуют посредством человеческих и естественных рассуждений…
Всякое, конечно, деяние и чудотворение Христово – весьма велико, и божественно, и удивительно, но удивительнее всего Честной Его Крест. Ибо смерть ниспровергнута, прародительский грех уничтожен, ад ограблен, даровано Воскресение, дана нам сила презирать настоящее и даже саму смерть, возвращено первоначальное блаженство, открыты врата рая, наше естество село одесную Бога, мы сделались чадами Божиими и наследниками не через другое что, а через Крест Господа нашего Иисуса Христа. Ибо все это устроено через Крест: все мы, крестившиеся во имя Иисуса Христа, – говорит апостол, – в смерть Его крестились (Гал. 3). И далее: Христос есть Божия сила и Божия премудрость (1 Кор.). Вот смерть Христа, или Крест одел нас в ипостасную Божию мудрость и силу. Сила же Божия есть слово крестное или потому, что через него открылось нам могущество Божие, то есть победа над смертью, или потому, что подобно тому как четыре конца Креста, соединяясь в центре, твердо держатся и высота, и глубина, и длина, и широта, то есть вся видимая и невидимая тварь.
Крест дан нам в качестве знамения на челе, как Израилю – обрезание. Ибо через него мы, верные, различаемся от неверных и узнаемся. Он – щит, и оружие, и памятник победы над диаволом. Он – печать, для того, чтобы не коснулся нас Истребляющий, как говорит Писание (Исх. 12). Он – лежащих восстание, стоящих опора, немощных посох, пасомых жезл, возвращающихся руководство, преуспевающих путь к совершенству, души и тела спасение, отклонение от всяких зол, всяких благ виновник, греха истребление, росток воскресения, древо Жизни Вечной.
Итак, самому древу, драгоценному по истине и досточтимому, на котором Христос принес Самого Себя в жертву за нас, как освященному прикосновением и Святого Тела, и Святой Крови, естественно должно поклоняться; подобным образом – и гвоздям, копью, одеждам и святым Его жилищам – яслям, вертепу, Голгофе, спасительному животворящему гробу, Сиону – главе Церквей, и подобному, как говорит богоотец Давид: «Пойдем к жилищу Его, поклонимся подножию ног Его».
Поклоняемся же мы и образу Честного и Животворящего Креста, хотя бы он был сделан и из иного вещества; поклоняемся, почитая не вещество (да не будет!), но образ, как символ Христа. Ибо Он, делая завещание Своим ученикам, говорил: тогда явится знамение Сына Человеческого на небе (Мф. 24), разумеет Крест. Поэтому должно поклоняться знамению Христа. Ибо где будет знамение, там будет и Сам Он. Веществу же, из которого состоит образ Креста, хотя бы это было золото или драгоценные камни, после разрушения образа, если бы такое случилось, не должно поклоняться. Итак, всему тому, что посвящено Богу, мы поклоняемся, относя почтение к Нему Самому.
Древо жизни, насажденное Богом в раю, предызобразило этот Честной Крест. Ибо так как смерть вошла через посредство древа, то надлежало, чтобы через древо же были дарованы жизнь и воскресение. Первый Иаков, поклонившись на конец жезла Иосифа, посредством образа обозначил Крест и, благословив своих сыновей переменными руками (Быт. 48, 14), он весьма ясно начертал знамение Креста. То же обозначили жезл Моисеев, крестообразно поразивший море и спасший Израиля, а фараона потопивший; руки, крестовидно простираемые и обращающие в бегство Амалика; горькая вода, услаждаемая древом, и скала, разрываемая и изливающая источники; жезл, приобретающий Аарону достоинство священноначалия; змий на древе, вознесенный в виде трофея, как будто бы он был умерщвлен, когда древо исцеляло тех, которые с верой смотрели на мертвого врага, подобно тому, как и Христос, плотию не знавшей греха, был пригвожден за грех. Великий Моисей говорит: «Увидите, что жизнь ваша будет висеть на древе пред вами» (Втор. 28). Исаия: «Всякий день простирал Я руки Мои к народу непокорному, ходившему путем недобрым, по своим помышлениям» (Ис. 65). О, если бы мы, поклоняющиеся ему (то есть Кресту), получили удел во Христе, Который был распят!
Вячеслав Пономарев
Таинство Елеосвящения (соборование)
В православном катехизисе дается следующее определение этого таинства: Елеосвящение есть таинство, в котором при помазании тела елеем призывается на больного благодать Божья, исцеляющая немощи душевные и телесные.
Другое название таинства Елеосвящения – соборование, потому что по древнему обычаю оно совершается собором семи священников, которых апостол Иаков заповедал собирать для совершения таинства. Но в случае необходимости таинство может быть совершено и одним священником. таинство Елеосвящения называется еще «святым елеем», «елеопомазанием» и «молитвомаслием», а также «маслособорованием» – по собранию, «собору» пресвитеров, его совершающих.
Если в результате всех священнодействий таинства человек не получает видимого исцеления, это не значит, что соборование не имело результатов. По слову преподобного Ефрема Сирина, «всеми возможными способами Бог показывает, что Он милостивый Податель благ. Он одаривает нас Своей любовью и являет нам милосердие Свое. Поэтому и не отвечает ни на одну неправильную молитву, исполнение которой принесло бы нам смерть и гибель. Однако и в этом случае, отказывая в просимом (например, в непременном исцелении от телесных болезней через таинство Елеосвящения), не оставляет нас без весьма полезного дара (через болезнь и таинство сугубо очищая душу человека). И тем самым, что устраняет от нас вредное, уже отверзает нам дверь щедрот Своих».
Основными моментами видимой стороны таинства Елеосвящения являются:
1) семикратное помазание освященным елеем частей тела больного (чела, ноздрей, щек, уст, груди и рук). Каждое из семи помазаний предваряется чтением Апостола, Евангелия, краткой ектеньей и молитвой об исцелении больного и прощении его грехов;
2) молитва веры, произносимая священником при помазании болящего;
3) возложение на главу больного Евангелия письменами вниз;
4) разрешительная молитва от грехов.
Невидимое действие благодати Божьей, подаваемой в таинстве Елеосвящения, состоит в том, что
1) больной получает исцеление и подкрепление к перенесению болезней;
2) ему прощаются забытые и неосознаваемые грехи.
Установление таинства Елеосвящения
Как и все таинства Православной Церкви, Елеосвящение имеет богоустановленный характер. Об этом свидетельствует святой евангелист Матфей, говоря о том, как Христос послал апостолов на благодатное делание: И призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь (Мф. 10: 1). При этом апостолам было дано прямое указание: больных исцеляйте, прокаженных очищайте (Мф. 10). Чуть позже стало оформляться чинопоследование таинства Елеосвящения, более или менее развернутую первоначальную схему которого дает в своем послании апостол Иаков: Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему (Иак. 5).
Болезни душевные и телесные провоцируются человеческой греховной природой. Источник болезней, согласно учению Церкви, заключается в грехе. Зависимость телесных болезней от греха четко прослеживается в евангельском повествовании о расслабленном: И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо… Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! Прощаются тебе грехи твои (Мк. 2). И только после прощения грехов расслабленный получил исцеление: Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой (Мк. 2). Именно поэтому апостолы, посланные Спасителем, пошли и проповедовали покаяние; изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли (Мк. 6).
Конечно, не все болезни – непосредственное следствие греха. Но болезни и скорби, посылаемые с целью усовершенствования души, – удел (и то в редких случаях) людей высокой духовной жизни. В Священном Писании приводятся такие примеры: прежде всего, это болезнь ветхозаветного страдальца Иова, а также судьба евангельского слепца, о котором Спаситель прежде, чем исцелить его, сказал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии (Ин. 9). И все же абсолютное большинство болезней, особенно в современном мире, признается следствием греха, и это четко прослеживается в чинопоследовании Елеосвящения.
Совершаемое в этом таинстве исцеление человека не ограничивается восстановлением его физического здоровья, но и способствует изменению его мироощущения и отношения к болезням и страданиям. Цель и содержание соборования не только в обретении здоровья, но и в приобщении к праведности и миру и радости во Святом Духе (см. Рим. 14).
Прибегая к соборованию, необходимо помнить, что человек все-таки смертен и наступит момент, когда он должен будет покинуть этот мир. И часто в таинстве Елеосвящения выявляется воля Божья о болящем. «В результате человек либо исцеляется и возвращается к участию в жизни Церкви, либо смиряется с дозволением смерти разрушить тленное тело, уже ненужное для земной Церкви и сокровенных путей Божьих» (А. С. Хомяков). Но и в этом случае человеку, над которым совершено таинство, дается великий дар: его душа предстает перед своим Создателем, очищенная от сокровенных даже для себя самой грехов.
Суеверия, связанные с таинством Елеосвящения
К сожалению, с таинством Елеосвящения связаны устойчивые предрассудки, которые отталкивают малодушных от самой возможности прибегать к спасительному воздействию Божьей благодати. Такие суеверы боятся соборования, считая, что это «последнее таинство» и оно ускорит кончину их самих или родственников, его принимающих. Но сроки жизни любого человека зависят только от воли любящего его Небесного Отца, Который нередко посылает ему телесную болезнь для вразумления и изменения жизни. Да и жизнь умирающего Господь может продлевать с той целью, чтобы дать ему достойно подготовиться к переходу в вечность.
Почти повсеместно утвердившаяся в XVIII-XIX веках практика соборования только умирающих в корне неверна и не соответствует пониманию таинства в древней Церкви. Поэтому прибегать к соборованию можно всем (начиная с семи лет) в любой болезни. Православный писатель XIX века Евгений Поселянин писал о том, кому еще можно и нужно собороваться: «Вовсе не сказано, что болезнь должна быть смертельной или чтобы человек находился в беспомощном состоянии. Не надо забывать, что в христианстве страдание душевное признается тоже болезнью… Итак, если я страдаю духом от смерти близких людей, от горя, если мне необходим какой-нибудь благодатный толчок, чтобы собраться с силами и снять с себя путы отчаяния, – я могу прибегать к соборованию».
Надо отметить еще и то, что Елеосвящение, как духовное врачевство, не устраняет сил и законов физической природы. Оно, оказывая прибегающему к нему человеку благодатную помощь, вовсе не отменяет употребления лекарственных средств, данных Господом для исцеления болезней. Поэтому к «благочестивому» совету «не принимать лекарства» после совершенного над больным таинства прислушиваться не стоит.
В некоторых местах существует практика омовения (то есть смывания) святого елея, который нанесли на члены больного во время совершения таинства Елеосвящения. Такие действия также не имеют под собой никакого канонического основания.
История формирования чина Елеосвящения
В первоначальной Церкви чинопоследование Елеосвящения было несложным. Оно состояло из двух частей: молитвы веры и помазания елеем во имя Господне. Кроме этих ключевых моментов чин таинства включал в себя несколько псалмов и молитв при освящении елея и во время помазания им болящего.
Священнослужителей для совершения таинства призывал сам болящий. Но вместе с тем клирикам Церкви вменялось в обязанность «посещать всех нуждающихся в посещении», а диаконам – сообщать своему епископу о всех «находящихся в болезненном угнетении духа». После такого сообщения епископ или посланный им пресвитер шли к больному и совершали над ним таинство Елеосвящения.
Совершители таинства Елеосвящения
Как уже отмечалось, таинство Елеосвящения должно совершаться собором священников, который составляется из семи человек.
Кроме того, историческое основание числа семь можно полагать в обычае древних христиан, в частности клириков, посещать больных для молитвы о них в продолжение семи дней подряд.
Но Церковь допускает совершение таинства Елеосвящения и трем, и двум священникам, а в крайнем случае даже одному. При этом совершающему таинство надо делать это от лица собора священников, произнося все молитвы, сколько их есть. В «Новой Скрижали» об этом сказано так: «В крайней нужде один священник, совершающий таинство Елеосвящения, совершает его силою всей Церкви, которой он есть служитель и которой лице в себе представляет: ибо вся власть Церкви содержится во едином священнике».
О принадлежностях для совершения таинства Елеосвящения
И при совершении таинства в храме, и при совершении его в домашних условиях используются следующие предметы и принадлежности.
- Стол, покрытый чистой скатертью.
- Блюдо с зернами пшеницы (при отсутствии можно воспользоваться другими злаками: рожью, просом, рисом и т. д.).
- Сосуд в форме лампады (или просто чистый стаканчик) для освящения елея.
- Семь стручцов (палочек, обернутых ватой).
- Семь свечей.
- Чистый елей (оливковое масло) в отдельном сосуде.
- Небольшое количество красного вина, которое после освящения вливают в елей.
На упомянутый стол священник из числа совершающих таинство кладет Святое Евангелие и требный крест с распятием. Облачение священнослужителей составляет епитрахиль, поручи и фелонь светлого цвета. В ходе чинопоследования таинства Елеосвящения используются кадило, ладан и угли для каждения храма и предстоящих. Совершается таинство по чину, изложенному в Требнике.
После того как таинство совершено, рекомендуется обычно оставшийся елей употреблять для помазания больным частей тела, непосредственно подверженных болезни. Делать это необходимо с верою и благоговением. Кроме того, елей, оставшийся после совершения таинства, может быть просто сожжен в лампадке.
Если в течение какого-то времени елей загустеет, его надо поместить в чистую бумагу или новую льняную или хлопковую тряпицу и сжечь; полученный пепел должен быть закопан в непопираемом месте, то есть там, где земля не затаптывается людьми или животными. Сейчас в очень многих храмах есть специальные печи для сжигания «обветшавших», то есть тех, что уже не годны для естественного употребления, святынь. Прихожанам таких храмов можно отдавать пришедший в негодность елей на сжигание в церковной печи.
Стручцы также должны быть сжигаемы или в церковной печи, или в том же доме, где совершалось Елеосвящение. Сжигать их нужно после совершения богослужения. С пеплом поступают так же, то есть закапывают его в непопираемом месте.
О приступающих к таинству Елеосвящения
К таинству Елеопомазания могут приступать при определенных условиях все христиане православного исповедания, достигшие семи лет.
Таинство не совершается:
1) над больными, находящимися в бессознательном состоянии;
2) над буйными психическими больными;
3) священнику запрещается совершать Елеосвящение над самим собой.
Таинство может быть повторяемо над одним и тем же лицом, но не во время одной и той же непрерывно продолжающейся болезни. Сейчас широко практикуется совершение Елеосвящения одновременно над несколькими больными за одним чинопоследованием и одним елеем.
Таинство над больными людьми обычно совершается в храме, но при невозможности доставить тяжело болящего может быть преподано и на дому. Когда соборование соединяется с исповедью и Причащением больного, то сначала совершается последование о исповедании, затем Елеосвящение и, наконец, Причащение Святых Таин.
В случае смертельной опасности сразу после исповеди совершают сокращенный чин Причащения, и если больной еще не потерял сознания, над ним совершается таинство Елеосвящения. Оно считается совершенным, если священник, по освящении елея, успеет хотя бы один раз прочитать над больным тайносовершительную молитву и помазать указанные в последовании части тела. При отсутствии смертельной опасности для больного таинство Елеосвящения с Причащением Святых Христовых Таин не соединяют, хотя предварительная исповедь при этом желательна.
О месте и времени совершения таинства
Совершается таинство Елеосвящения в православных храмах, а при необходимости в доме больного или в помещении больницы. Временем его совершения может быть любой день церковного года и всякое время дня и ночи. В случае смертельной опасности для больного таинство должно совершаться священником незамедлительно.
О веществе Елеосвящения и его употреблении в чинопоследовании таинства
Веществом таинства является елей (масло), который для древних был особой субстанцией, имеющей в их жизни исключительное значение. Его уникальные природные свойства, такие как текучесть, горючесть, смягчающие и консервирующие качества, несмешиваемость с водой, определили его широчайшее использование в различных областях жизнедеятельности древнего человека – от кулинарии до медицины.
Как видно из сочинений Галена и Цельса, древние греки и римляне придавали большое значение натираниям различными маслами для исцеления от многих болезней. В древнем Израиле целебные свойства масла использовались как одно из средств очищения прокаженных (см. Лев. 14).
Кроме елея в таинстве Елеосвящения употребляется еще несколько компонентов, о которых стоит упомянуть особо. Это вино, вода и пшеница. Впервые об употреблении воды и вина в таинстве Святого елея говорят рукописи XII века. Согласно им, при совершении молитвомаслия в Синайском монастыре в лампаду вливали крещенскую воду и вино. В славянских рукописных требниках вместе с елеем отмечается употребление вина. В источнике XV века, принадлежащем Софийской библиотеке, читаем о совершении таинства: «Поставляем бывает посреде столец, покрыт чист, на нем же блюдо с пшеницей, в нем же кандило с вином, аще несть вина, то вода».
Таким образом, и вино, и вода имели, по представлению составителей чина таинства, одинаковые целительные свойства. Сейчас вода в таинстве Елеосвящения практически не употребляется. Происходит это лишь в тех местах Вселенской Православной Церкви, где вино является редкостью или где традиция употребления воды сохранилась с древних времен.
Пшеница, употребляемая в таинстве, имеет свою символику: обновление жизни физической и духовной и надежда на будущее воскресение.
Чинопоследование таинства Елеосвящения
«Последование святаго елеа, певаемое от седми священников, собравшихся в церкви или в дому» условно делится на три части.
- Молебное пение
Молебное пение – первая часть чинопоследования – есть сокращение утрени, совершаемой во дни поста. Совершающие таинство священники (или священник) становятся перед столом лицом к иконам, держа в руках незажженные свечи. Один из священнослужителей совершает каждение икон, стола, на котором лежат Святое Евангелие и всех принадлежностей, а также больного.
Начинается служба возгласом священника: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков».
Затем читается обычное начало: Трисвятое по «Отче наш».
Псалом 142-й: «Господи, услыши молитву мою…» помогает человеку осознать свое нынешнее положение и то состояние, в котором он прибегает к этому спасительному таинству: «Господи! Услышь молитву мою. Враг преследует душу мою, втоптал в землю жизнь мою, принудил меня жить во тьме, как давно умерших, и уныл во мне дух мой, онемело во мне сердце мое».
Продолжается чинопоследование таинства темой покаяния и сознания своей немощи. Звучит Аллилуйа, ее покаянные стихи: «Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь» и тут же поются покаянные тропари («Помилуй нас, Господи») и псалом 50-й – вершина покаянного псалмотворчества царя Давида.
После покаянных тропарей и 50-го псалма поется канон о елее. В нем священники просят Господа «елеем благоутробия утешить души и телеса человеческие» и «подать люте страждущему благодать свыше». В «молитве елея» звучат прошения: «Неизреченною любовию, преблагий Господи, ущедри раба Твоего, покровом славы Твоея подай здравие ему и недугов избавление».
Далее следуют стихиры, в которых выражена та же мысль: «Помазанием елея Твоего и священников, Человеколюбче, осязанием раба Твоего освяти свыше, недугов свободи, душевныя скверны очисти, соблазнов избави, обстояние отжени, скорби потреби».
Оканчивается молебное пение молитвами: Трисвятое по «Отче наш» и пением тропаря «Скорый в заступлении».
- Освящение елея для помазания
Возглашается ектенья: «Миром Господу помолимся», в которой звучит прошение: «О еже благословитися елею сему силою и действом и наитием Святаго Духа».
Елей для освящения вливается в пустой сосуд (кандило), стоящий в пшенице; вино доливают туда же и смешивают их лжицей. Вино, добавляемое в елей, символизирует кровь Христову, пролитую Им на Кресте. Затем возжигаются семь свечей, расположенных вокруг елея, и все те свечи, что держат присутствующие.
Первенствующий иерей начинает читать «молитву елея», а сослужащие священники вторят ему вполголоса, читая ту же молитву. В молитве они просят, чтобы Господь Сам освятил этот елей во исцеление помазующегося и в очищение всякой страсти и скверны плоти и духа, и всякого зла. После молитвы поются тропари – Христу Спасителю, святому апостолу Иакову, святителю Николаю Чудотворцу, святителю Димитрию Мироточивому, целителю Пантелеимону, святым бессребреникам, святому Иоанну Богослову и Пресвятой Богородице.
- Помазание болящего елеем
Третья часть чинопоследования таинства Елеосвящения включает в себя семикратное помазание освященным елеем частей тела больного (чела, ноздрей, щек, уст, груди и рук). Причем каждое из этих семи помазаний предваряется чтением Апостола, Евангелия, краткой ектеньей и молитвой об исцелении больного и прощении его грехов.
Священник, взяв в руку стручец, обмакивает его в елей и крестообразно помазывает лоб, ноздри, щеки, губы, грудь и руки (с внешней и тыльной стороны). При этом читается тайносовершительная молитва: «Отче Святый, Врачу душ и телес, пославый Единороднаго Твоего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, всякий недуг исцеляющаго и от смерти избавляющаго, исцели и раба Твоего (имярек) от обдержащия его телесныя и душевныя немощи и оживотвори его благодатию Христа Твоего молитвами Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, предстательствы честных небесных сил бесплотных, силою Честнаго и Животворящаго Креста, честнаго славнаго пророка, предтечи и Крестителя Иоанна, святых славных и всехвальных апостолов, святых славных и добропобедных мучеников, преподобных и богоносных отец наших, святых и целителей бессребреников Космы и Дамиана, Кира и Иоанна, Пантелеимона и Ермолая, Сампсона и Диомида, Фотия и Аникиты, святых и праведных богоотец Иоакима и Анны и всех святых. Яко Ты еси источник исцелений, Боже наш, и Тебе славу возсылаем со Единородным Твоим Сыном и Единосущным Твоим Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь».
Эта молитва повторяется каждым из семи священников после очередного чтения Апостола и Евангелия. Если таинство совершает один иерей, то он один читает ее при каждом помазании. Как только помазание завершено, гасится одна из свечей, стоящих на блюде.
По совершении последнего, седьмого помазания священнослужители становятся в центре и принимавшие таинство верующие окружают их, а предстоятель, открыв Святое Евангелие, кладет его письменами на их головы и произносит молитву к Господу Иисусу:
«…Не полагаю руку мою на главу пришедшаго к Тебе во гресех и просящаго у Тебе нами оставление грехов, но Твою руку, крепкую и сильную, яже во Святом Евангелии сем, еже сослужители мои держат на главе раба Твоего (имярек) и молюся (с ними) и прошу милостивое и непамятозлобное человеколюбие Твое, Боже Спасителю наш, пророком Твоим Нафаном покаявшемуся Давиду о своих согрешениих оставление даровавый и Манассиину еже о покаянии молитву приемый, Сам и раба Твоего (имярек), кающагося о своих си согрешениих, приими обычным Твоим человеколюбием, презираяй вся его прегрешения…».
Затем священник, сняв Евангелие, дает его поцеловать всем, принявшим таинство Соборования. Затем следует краткая ектенья о милости, жизни, здравии и спасении и оставлении грехов предстоящих. Поются стихиры святым бессребреникам-целителям и Божьей Матери и бывает отпуст. После этого принявшие таинство должны трижды поклониться его совершителям со словами: «Благословите, отцы святии (или: отче святый) и простите мя грешнаго)» (трижды) и получить иерейское благословение.
Стояние в покаянии, или О преподобной Марии Египетской
На пятой седмице Великого поста, в среду вечером, в храмах совершается богослужение утрени четверга, которое особо любят православные христиане.
В народе оно называется «Мариино стояние» — в знак того, что в этот день читается на утрене житие преподобной Марии Египетской, разделяемое Великим покаянным каноном преподобного Андрея Критского. Этот канон, за чтением которого верующие уже молились в первые дни первой седмицы Великого поста, на этот раз прочитывается полностью, и к концу каждой песни добавляются тропари соответствующих песен канона Марии Египетской, составленного преподобным Симеоном Метафрастом. Негромкие голоса священников и певчих, полумрак храма, огоньки свечей в руках молящихся, земные поклоны… Мариино стояние, наше стояние в покаянии, в непримиримости с грехом, в вере и верности Господу.
Преподобную Марию Египетскую почитает весь христианский мир Востока и Запада, ей посвящены храмы; часовня ее имени есть в Храме Гроба Господня в Иерусалиме, на месте ее обращения. У нас на Руси издревле ее житие было одним из любимых домашних чтений, поминовению Марии Египетской посвящена отдельная неделя Великого поста. Ее жизнь — образец покаяния для нас, маловерных и малодушных детей века сего, — покаяния не в психологическом только смысле «сожаления о содеянном», но в смысле «метанойи», что по-гречески означает «перемена ума», кардинальное изменение мировоззрения, сердечного устроения и самой своей жизни. Эта перемена совершается благодатным действием Божиим, поданным в ответ на нашу веру и наше усилие.
Как мы знаем из жития преподобной, первоначально составленного еще в VII веке святителем Софронием Иерусалимским, родилась она в V веке в Египте и в возрасте двенадцати лет убежала из дома. Судя по ее дальнейшим приключениям, Мария вполне могла быть тем, кого мы называем «проблемным ребенком», — о таких детях плачут и поныне многие родители, которым чада разбили сердце… Оказавшись в Александрии, в огромном городе, одном из центров тогдашней ойкумены, Мария стала блудницей. Причем, как можем мы понять из скупых строк жития, телом она торговала не за деньги, не ради куска хлеба, а, что называется, за интерес, страсть пьянила ее и несла вразнос… Уже здесь мы можем понять, что это был неординарный характер, являвший качества неудержимости и бескомпромиссности, качества той цельности, которая впоследствии привела ее ко Христу, к самоотреченной аскезе, непосильной для иных обычных людей, в нечеловеческие условия пустыни.
Пристав к группе паломников, плывущих в Иерусалим на праздник Воздвижения Креста Господня, Мария и на корабле не оставляла разгульных утех, а тем временем таинственный Промысел уже вел ее к перекрестку путей жизни, к границе, за которой человек меняется кардинально… Рука этого Промысла остановила ее, не пустила, когда Мария попыталась вслед за всеми войти в Храм Гроба Господня. Удар об эту преграду был тем благодатным толчком, который пробудил в сердце блудницы чувство, спрятанное до поры глубоко, занесенное слоем грехов, но — живое. В покаянии и слезах пала Мария на колени у входа — и, подняв глаза, увидела икону Пресвятой Богородицы, тезоименной ей Пречистой Девы, увидела в Ее взоре не только печаль о грешнице, но чистоту и любовь, без которых погибает, засыхает заживо человеческое сердце. После слезной молитвы перед образом Мария смогла войти в храм и поклониться Животворящему Кресту Господню. А когда выходила и снова обратилась с благодарственной молитвой к Пречистой Деве, услышала голос: «Если пойдешь за Иордан, то обретешь блаженный покой»…
Пустыня за Иорданом — страшное место: камни и палящее солнце. Но для души кающейся блудницы оно стало местом поистине райским, где она поняла: настоящая пустыня — та бездна грехов, внешне сладостных, но губительных, в которых она прежде проводила свою жизнь вдали от Христа… Причастившись в храме Святых Христовых Таин, Мария пересекла Иордан и провела в пустыне, скрываясь от людей, сорок семь лет, до самой своей кончины. Сколь безудержно бежала она из родительского дома в то, что казалось ей свободой, столь же полно, без тени сомнения, стала она на путь, ведущий ко Христу, в жизнь подлинную и вечную.
У каждого человека этот путь — свой и неповторимый. Путем Марии стал путь покаяния, уединения, поста и молитвы. Первые годы воспоминания прежних грехов и страстные прилоги терзали ее, это были годы борьбы за собственную душу, борьбы не на жизнь, а на смерть: «Когда я принималась за пищу, я мечтала о мясе и вине, какие ела в Египте; мне хотелось выпить любимого мною вина. Будучи в миру, много пила я вина, а здесь не имела и воды; я изнывала от жажды и страшно мучилась. Иногда у меня являлось очень смущавшее меня желание петь блудные песни, к которым я привыкла. Тогда я проливала слезы, била себя в грудь и вспоминала обеты, данные мною при удалении в пустыню», — так рассказывала сама Мария иеромонаху Зосиме, иноку Иерусалимского монастыря, единственному человеку, который видел ее в эти годы и принял ее исповедь. А по прошествии лет, когда кончилась пища и истлела одежда, истлел ветхий человек в ее сердце — и народился новый, Христов, уже только сила Божия укрепляла и живила пустынницу, Сам Господь, таинственным и прямым образом, был ей пищей, питьем и научением.
Авва Зосима, встретив Марию в пустыне и отдав ей часть своей одежды для прикрытия наготы, вскоре понял, что перед ним — величайшая подвижница. Как говорит житие, во время молитвы Мария парила над землей. А в беседе цитировала тексты Священного Писания так, словно знала их наизусть с детства. После рассказа о своей жизни она попросила авву Зосиму удалиться, но вернуться через год и причастить ее Святых Христовых Таин. Он так и сделал. Придя к берегу Иордана через год, в Великий Четверг, со Святыми Дарами, он увидел Марию, которая, как по суху, перешла к нему по воде с того берега, чтоб приступить к Причастию. А третья их встреча, состоявшаяся еще через год, стала последней в земной жизни… На том месте, где они впервые когда-то встретились, на земле лежало тело Марии, а рядом с ним — надпись: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии, отдай прах праху. Моли Бога за меня, скончавшуюся в месяце, по-египетски Фармуфий, по-римски апреле, в первый день, в ночь спасительных Страстей Христовых, по причащении Божественных Таин»… Авва Зосима понял, что скончалась Мария еще год назад, после того, как приняла из его рук Тело и Кровь Христовы, и теперь она — с Тем, пред Кем в покаянии открывала свое сердце, к Кому направила свою горячую любовь, очищенную от ядовитой примеси греховных страстей, устремившуюся к Первоисточнику, как река неудержимо стремится к морю… Зосима предал тело христианскому погребению, причем копать могилу в твердокаменной заиорданской почве ему, по преданию, помогал пришедший из пустыни лев. Со слов аввы Зосимы рассказ о подвижнице дошел и до нас.
Иной, читая житие преподобной Марии Египетской, может недоверчиво воскликнуть: «Да разве такие подвиги под силу простому смертному человеку?! Тем более — мне, живущему в ХХI веке, в обычной житейской суете, не монаху, не аскету…» Сомневаясь в том, что совершили святые, мы сомневаемся в том, что и они — не полубоги или волшебные существа, но просто люди, наши старшие братья во Христе, явившие нам пример горячей веры, самоотречения, любви. И их иконы размещены в храмах вовсе не для украшения стен, но для того, чтобы, составляя семью верных на Божественной литургии, мы помнили: Церковь во Христе — едина, и вместе со святыми и ангелами и мы, земные грешные человеки, новоначальные христиане, составляем единое нерушимое целое.
А мера поста и аскезы… Конечно, она у каждого своя, ведь мы все — разные. В канонах, уставах, примерах аскезы подвижников Церковь только дает нам некий ориентир, к которому мы стремимся, учитывая свое собственное духовное и телесное устроение. Великий пример преподобной Марии Египетской являет нам другое: бескомпромиссность покаяния, осуждения собственных грехов. Решимость переменить свою жизнь. Пусть мы слабы и не можем вмиг отстать от своих греховных страстей и навыков так, словно их и не было, но, осознавая свое бедственное положение, мы не можем не давать им шанса тем, что ни на йоту их не будем оправдывать, не будем считать естественными для нас, будем отказывать им в своей симпатии. И в этом бессилии возопием к Богу: «Я сам не могу — но Ты помоги и спаси!» И вот тогда, действием благодати Божией, мы получим избавление от рабства греху, и на нас сбудутся слова, сказанные в Евангелии Самим Господом нашим Иисусом Христом: Человекам это невозможно, Богу же всё возможно (Мф. 19:26).
Прославляя великую подвижницу, явившую нам образец подлинного бескомпромиссного покаяния и любви ко Христу, Церковь Православная поет: «Греха мглы избежавши, покаяния светом озаривши твое сердце, славная, пришла еси ко Христу, Сего всенепорочную и святую Матерь, молитвенницу милостивную принесла еси. Отонудуже и прегрешений обрела еси оставление, и со ангелы присно срадуешися». Этого оставления наших прегрешений, сорадования с ангелами и единения со Христом испрашиваем в молитве и мы, призывая на помощь наших старших товарищей — святых Церкви, и среди них — преподобную Марию Египетскую, не только сейчас, во дни Великого поста и подготовки к Страстной седмице и Пасхе, но и во все дни жизни нашей.
Священник Сергий Круглов
МАРИИНО СТОЯНИЕ
Синаксарь
Христе мой, образ покаяния подай
Поющим в этот день Тебе канон Великий.
Этот поистине величайший из всех канонов превосходно и искусно составил и записал иже во святых отец наш Андрей, архиепископ Критский, именуемый также Иерусалимским. Он был отдан для обучения грамоте и, изучив курс наук, на 14-м году своей жизни покинул родной Дамаск. Прибыв в Иерусалим, он проводил там тихое и безмолвное монашеское житие во всяком благочестии и чистоте.
Преподобный Андрей оставил Божией Церкви много и других полезных для спасения сочинений: слов, а также канонов и на более торжественные праздники, употребляемых и не употребляемых. Наряду со многими другими он сочинил и этот Великий канон, безмерно умилительный, ибо он сложил эти приятные песни [сладкопение], отыскав и собрав различные повести из Ветхого и Нового Завета — т. е. от Адама даже до самого Вознесения Христа и проповеди апостолов. Этим он учит всякую душу стараться по силе подражать всему доброму, описанному в повести, но избегать всего злого, и всегда прибегать к Богу через покаяние, слезы, исповедь и другие действительно угодные Ему дела.
Подлинно, этот канон настолько пространен и умилителен, что способен смягчить и самую ожесточенную душу и побудить к благому трезвению, внимательной и доброй жизни, если только он поется с сокрушенным сердцем и надлежащим вниманием.
Сочинил его преподобный Андрей тогда же, когда и святой Софроний, патриарх Иерусалимский, записал житие Марии Египетской. Это житие тоже приводит в сильное умиление и дает великое утешение прегрешившим и согрешающим, если только они решились оставить зло.
Установлено же еще в этот день петь и читать Великий канон по следующей причине: поскольку святая Четыредесятница уже приближается к концу, то чтобы люди, бывшие ленивыми к духовным подвигам, не забылись беспечно и не прекратили вдруг воздержание.
Великий же Андрей, как некий наставник, повествованиями Великого канона показывая добродетели великих мужей и их удаление от зла, воодушевляет подвизающихся к большему мужеству, дабы они смело устремлялись вперед.
Святитель же Софроний чудесной своей историей возвращает нас к целомудрию, возвышает к Богу и поучает не падать духом и не отчаиваться, если некогда и были в плену каких-либо грехов. Ибо повествование о Марии Египетской показывает, насколько велико Божие человеколюбие и милость к желающим всей душой оставить прежние прегрешения.
Великим же канон называется, может быть, как некоторые говорят, исходя из следующих соображений и фактов: потому что творец его, будучи плодовит, особым образом составил его: тогда как в других канонах по тридцать с небольшим тропарей, в этом — 250, и поэтому он доходит до каждого проникает и трогает его, источая невыразимую сладость. Таким образом, уместно, и по достоинству называется этот канон Великим, ибо вызывает великое умиление, почему он и положен в Великую Четыредесятницу.
Сей исключительный изрядный и Великий канон и слово о преподобной Марии тот же отец наш Андрей впервые принес в Константинополь, когда был послан патриархом Иерусалимским Феодором в помощь на Шестой Собор. Тогда он, доблестно выступив против монофелитов, еще будучи простым монахом, был причислен к клиру церкви в Иерусалиме, и поставлен диаконом и кормильцем сирот. Вскоре Андрей стал архиепископом Критским. Потом, доплыв до Митилены, близ одного места, называемого Иерис, он отошел ко Господу, пробыв на своей кафедре довольно долгое время. Его молитвами, Боже, помилуй нас.
Церковный устав заповедует Великий канон читать и петь медленно, полагая на каждый тропарь три поклона. Тропарей в нем 250. Сколько же поклонов предстоит положить! На каждом стихе молящиеся кладут по три земных поклона — метания, всего их 798. А вместе с поклонами на вечерне, повечерии и часах получается около тысячи земных поклонов. В современных условиях это не всегда бывает возможно, но знать следует, что наши деды и прадеды выполняли это, не допуская и мысли похвастаться таким усердием и верностью уставам Церкви.
«Труда ради бденного» в четверг бывает ослабление поста (разрешается пища с растительным маслом), а главное, служится литургия Преждеосвященных Даров, чтобы потрудившиеся на Мариином стоянии могли причаститься Святых Христовых Таин.
Лазарева суббота
Лазарева суббота (Воскрешение праведного Лазаря) — это торжественный праздник, совершаемый в субботу шестой недели Великого поста. Праздник является подвижным, т.е. зависит от даты Пасхи. В этот день Церковь воспоминает чудо воскрешения Христом праведного Лазаря через четыре дня после смерти (Ин. 11:1–45). Лазарева суббота предваряет праздник Входа Господня в Иерусалим.
История праздника
Святой праведный Лазарь являлся жителем Вифании, братом Марфы и Марии. Христос часто посещал Лазаря и его сестер. Незадолго до праздника Пасхи Лазарь заболел. Марфа и Мария послали сказать Христу: «Господи! Тот, кого Ты любишь, болен». На это Исус сказал: «Эта болезнь не к смерти, а к славе Божией». Христос сказал своим ученикам: «Лазарь, друг наш, умер». Христос пошел в Вифанию. Марфа первая встретила Иисуса со словами: «Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю: чего Ты ни попросишь у Бога, даст Тебе». На что Спаситель ответил: «Воскреснет брат твой». Вскоре пришла Мария и родственники, и пала она к ногам Исуса, говоря: «Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой». Видя их скорбь, Христос прослезился и спросил, где положили Лазаря. Когда они вместе подошли к пещере, где был погребен Лазарь, Ииисус Христос велел отвалить камень от входа в пещеру. Марфа заметила Ему, что уже четыре дня, как Лазарь во гробе, и потому смердит. Христос возвел очи к небу, сотворил молитву и сказал громко: «Лазарь, выйди вон!». Умерший вышел из гробницы, обвитый по рукам и ногам пеленами, и лицо его было повязано белым платом. Многие из иудеев, удостоившись видеть сие чудо, уверовали во Исуса Христа, но фарисеи из страха «c этого дня положили убить Его» (Ин. 11:53).
После Воскресения Христа Лазарь из-за гонений покинул Иудею и перебрался на Кипр в 33 году н. э. (в 30 лет), где вскоре апостолы Павел и Варнава в 45 году поставили его епископом Китиона (Ларнака). На Кипре Лазарь, как и апостолы, проповедовал учение Христа. Согласно греческому преданию, Лазарь после своего воскресения прожил еще 30 лет и закончил свою земную жизнь в 63 году на острове Кипре.
Почитание святого праведного Лазаря
Мощи праведного Лазаря были обретены в 890 году в городе Китии (ныне Ларнака) в мраморной раке, на которой была надпись: «Лазарь Четверодневный, друг Христов». В 898 году при императоре Льве Мудром мощи Лазаря были перенесены в Константинополь, где были положены в храме во имя Праведного Лазаря. В конце IX — начале X века над могилой Лазаря в Ларнаке была построена церковь Святого Лазаря. В 1972 году в этом храме была обнаружена мраморная рака с человеческими останками, которые идентифицировали как мощи святого Лазаря, вероятно, не полностью вывезенные в Константинополь.
Первая могила праведного Лазаря (где он бы воскрешен Спасителем) в Вифании в настоящее время принадлежит мусульманам. Чуть далее расположены две церкви — православная и католическая. Сама Вифания получила в византийскую эпоху название Лазарион, а позднее мусульмане стали называть ее Эль-Азария.
Память святого Лазаря совершается в субботу шестой седмицы Великого поста и 30 октября (17 октября ст. ст.), в честь перенесения мощей. Прославлен во святых как праведный и считается епископом Китийским. Католическая церковь совершает память святого Лазаря 17 декабря и считает его первым епископом Марселя.
Богослужение
Лазареву субботу называют также «малой Пасхой»: на это указывают соответствующие богослужебные тексты и некоторые особенности устава, характерные только для этого дня. Так, в пятницу на утрени перед чтением канона поется «Воскrніе хrт0во ви1дэвше», что соответственно чину воскресного богослужения; праздничный тропарь общий для двух праздников, для самой субботы и для последующего за ней Цветоносного воскресенья. Последние стихеры перед Великим славословием чередуются с воскресными стихами, в конце поется воскресная стихера «Преблагословена еси Богородице Дево». С этого дня начинается богослужение по Триоди Цветной, книги октай и минея опускаются до недели св. апостола Фомы.
ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ
Вход Господень в Иерусалим (Неделя ваий, Вербное воскресение) — двунадесятый праздник, который совершается в шестое воскресенье Великого поста и установлен в воспоминание торжественного входа Господня в Иерусалим. Праздник этот переходящий, то есть дата его каждый год меняется и зависит от Пасхи. С Вербного воскресенья начинается Страстная седмица — последняя и самая важная часть Великого поста.
Торжественному входу Господа в Иерусалим предшествовало чудо воскрешения Лазаря из Вифании. Трогательный рассказ об этом событии мы находим в Евангелии от Иоанна. Когда Лазарь заболел, его сестры Марфа и Мария тотчас же послали сказать об этом Спасителю. Лазарь вскоре умер и был похоронен, и только спустя четыре дня Господь пришел в Вифанию. «Господи, если бы ты был здесь, не умер бы брат мой!», — сказала Марфа. Спаситель ответил, что Лазарь воскреснет, и пошел к пещере, где тот был похоронен. Когда отвалили камень, Господь помолился, и затем громким голосом воззвал: «Лазарь, иди вон!» И опутанный погребальными пеленами Лазарь вышел из гроба, в котором пролежал четыре дня.
Господь и раньше воскрешал умерших, вскоре после смерти. Но это чудо особенно потрясло всех присутствовавших, ведь от умершего уже исходил запах тления, он был погребен и несколько дней пролежал во гробе. Многие, видевшие и слышавшие об этом событии, уверовали во Христа.
Когда на следующий день Спаситель вошел в Иерусалим, где перед праздником ветхозаветной Пасхи собралось множество паломников, Его встречали как победителя. Книжники и первосвященники, искавшие малейшего повода, чтобы убить Иисуса Христа, хотели умертвить и воскрешенного. Лазарь скрылся и впоследствии был первым епископом Кипра. Он прожил еще 30 лет.
Вход Господа в Иерусалим, его торжественную встречу описывают все четыре Евангелиста. Ученики по повелению Господа привели к нему ослицу и молодого осла, на которого постелили свои одежды, и Он сел поверх них. Множество народа, узнавшего о великом чуде, встречали Спасителя: постилали на дорогу свою одежду, другие клали срезанные ветви. Сопутствующие и встречающие громко восклицали:
Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!
Ослица и молодой осел, еще не ходивший под седлом, символизировали ветхозаветный Израиль и язычников, которые также уверовали во Христа. Евангелисты обращают внимание, что Иисус Христос, как Сын Давыдов, въезжает в Иерусалим на молодом осле, как и Давид после победы над Голиафом.
Народ встречал Христа как победителя и триумфатора, но Господь шел в Иерусалим не для земной власти, не для того, чтобы освободить евреев от власти захватчиков-римлян. Он шел на страдания и крестную смерть. С Вербного воскресенья начинается Страстная седмица. Пройдет всего несколько дней, и вновь соберется множество народа. Но на сей раз толпа будет кричать: «Распни, распни Его!»
История праздника
Праздник Входа Господня в Иерусалим известен с первых веков христианства. Уже в III веке его упоминает в своем поучении святитель Мефодий Патарский. Святые отцы Амвросий Медиоланский и Епифаний Кипрский, жившие в IV веке, в своих проповедях говорят о том, что праздник совершается торжественно, множество верующих идут в этот день торжественным крестным ходом с ветвями в руках. Поэтому праздник получил и другое название — Недели ваий или цветоносной. На Руси как раз в это время распускаются пушистые сережки. Отсюда и народное название праздника — Вербное воскресенье. В этот день разрешается пища с рыбой. Накануне, в Лазареву субботу, принято вкушать икру.
Праздничное богослужение
В стихирах празднику прежде всего указывается на смирение Спасителя, скромно шествующего на бессловесном жеребенке, и содержится призыв к верующим встречать Грядущего ликующим пением: «Благословен Грядый во имя Господне, осанна в вышних». Тексты православной службы не просто описывают события, происходившие в Иерусалиме две тысячи лет назад, но и показывают нам их значение, в частности, исполнение ветхозаветных пророчеств. В первой паремии (Быт. XLIX, 1-2, 8-12) содержится пророчество патриарха Иакова сыну Иуды о том, что из его рода будут происходить цари до тех пор, пока не явится Примиритель (т.е. Господь Иисус Христос); во второй паремии (Софонии III, 14-19) пророчествуется о торжестве Сиона и ликовании Израиля, потому что среди них находится Господь, Царь Израилев. В третьей паремии (Захарии IX, 9-15) предсказывается о торжественном входе Иисуса Христа в Иерусалим на молодом осле:
Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий; Он кроток и восседает на подъяремной и осленке молодом.
В каноне изображается радость истинного Израиля, удостоенного быть свидетелем Царского входа Господня в Иерусалим, и злоба книжников и фарисеев и первосвященников иудейских, с какою они смотрели на торжество Сына Давыдова. Все живущее призывается прославить Господа, идущего на вольные и спасительные страдания.
Вечернее богослужение имеет особенность, отличающую этот праздник от прочих: после Евангелия священник читает молитву над вербой, в которой вспоминается голубь, принесший Ною ветвь маслины, и дети, которые с ветвями встречали Христа со словами: «Оса́нна в вы́шних! Благослове́н гряды́и во́ имя Госпо́дне». Приложившись к Евангелию, молящиеся получают от священника несколько ветвей освященной вербы и всю оставшуюся службу держат их в руках вместе с горящими свечами. Вернувшись домой, верующие помещают вербу рядом с иконами. Прошлогодние «букетики» не принято выбрасывать, их сжигают или опускают в реку.
В Апостоле (Фил. IV, 4,-9) верующие призываются к кротости, миролюбию, молитвенному настроению и верности учению Христову. В Евангелии повествуется о входе Господнем в Иерусалим (Иоанна XII, 1-18) и о вечери в Вифании.
«Шествие на осляти»
В XVI–XVII вв. на Руси в Москве, Великом Новгороде и других больших городах существовал обычай совершать крестный ход в день праздника особенным образом. В Москве торжественный крестный ход направлялся из Успенского собора Кремля к собору Покрова на Рву (храму Василия Блаженного), один из приделов которого был освящен во имя входа Господня в Иерусалим. Патриарх ехал на молодом осле, которого вел под узцы царь. Чаще всего «осел» был символическим — конь светлой масти.
На Руси этот обычай возник не самостоятельно, а был заимствован у греков. В Константинопольской церкви «шествие на осляти» было известно еще в IX–X вв. Самое раннее русское свидетельство такого обычая имеется в расходных книгах Софийского собора Великого Новгорода за 1548 год. Новгородский наместник водил осла, на котором сидел архиепископ. Процессия шла из Софийского собора до Входоиерусалимского храма и назад. Известно, что такая церемония проводилась в XVII веке также в Ростове Великом, Рязани, Казани, Астрахани и Тобольске. В конце XVII века обычай был упразднен.
П.Ю. Малков
Вход Господень в Иерусалим: земная и небесная слава Христа
Итак, весть о чуде воскрешения Лазаря разнеслась по всему Иерусалиму Его жители в благоговейном трепете пересказывали друг другу новость о случившемся. Все они хорошо знали Лазаря, многие были на погребении, приходили ко гробу И вот теперь оживший Лазарь устроил праздничную трапезу для воскресившего его из мертвых Христа. За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним (Ин. 12: 1–2). Совсем недавно Лазарь лежал во гробе, а теперь возлежит за праздничным столом, только что был бездыханен, а ныне полон жизни, прежде был мертв, а сейчас предается радости и веселью вместе с воскресившим его поразительным Чудотворцем. Знавший об этом народ пребывал в благоговейном трепете, в торжествующем ликовании: к нам наконец-то пришел Тот, Кого мы ожидали столько столетий, – предсказанный пророками Мессия, Спаситель!
И вдруг до жителей Иерусалима донеслось известие, что этот удивительный Человек собрался прийти в святой город. Надежные свидетели видели, как Его ученики нашли и взяли для Него в одном из пригородных селений ослицу и осленка, сказав при этом, что они надобны Господу (Мф. 21: 3). И вот уже огромная толпа встречает Его, приближающегося к воротам Иерусалима. Он почему-то едет на молодом, еще не окрепшем и необъезженном осленке, следом за которым неторопливо следует взрослая ослица. На спину осленка положены одежды, на которых восседает этот Человек – Иисус из Назарета: Тот Самый, который воскресил Лазаря, а также совершил и иные удивительные чудеса. Одни видят Его впервые и потому спрашивают: кто Сей? (Мф. 21: 10). Другие, уже наслышанные о Нем, объясняют, что Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского (Мф. 21: 11), и поясняют: это как раз Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых (Ин. 12: 17)… Серая пыльная дорога, ведущая к городским воротам, вдруг расцвечивается яркой зеленью: в руках у встречающих множество заранее срезанных финиковых и масличных ветвей, которыми они машут от радости. Пространство перед городскими стенами оглашают громкие крики: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних! (Мф. 21: 9). Благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних! (Лк. 19: 38). Громче всего выкрикивают эти радостные слова маленькие дети, которые также прославляют Его как грядущего Мессию и Спасителя. Люди – и старые и молодые – срывают с себя одежды и в благоговейном восторге бросают их под копыта осленка. Эти многоцветные одеяния – по всему пути торжественного шествования удивительного Всадника – постепенно образовывают на земле яркий и многоцветный праздничный ковер. Но наряду с людьми радующимися, ликующими, кричащими, прославляющими Его здесь находится и множество недовольных происходящим, прежде всего – фарисеи. До сего дня они неустанно боролись против Назарянина, всячески противодействуя известиям о Его чудесах и учении, выставляя Его в глазах общества как опасного бунтовщика, обманщика и нарушителя Закона. Теперь они чувствуют, что не достигли ни малейшего успеха, потерпели сокрушительное поражение в своей непримиримой борьбе. Обращаясь друг к другу, Его противники-фарисеи недовольно ворчат: видите ли, что не успеваете ничего? весь мир идет за Ним (Ин. 12: 19). Некоторые из них, не выдержав, прямо обращаются с требованием к Иисусу: Учитель! запрети ученикам Твоим (Лк. 19: 39) устраивать Тебе столь помпезную встречу и громкие овации. Но Он строго отвечает им в ответ: сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют (Лк. 19: 40). И вот Он въезжает через ворота в город, встречаемый и здесь толпами жителей. Все радуются и ликуют, Иерусалим тонет в буре восторженных криков.
Весь город пришел в движение (Мф. 21: 10): его улицы заполнились бушующим людским водоворотом – теми, кто стремились поскорее увидеть Назарянина, получше разглядеть Его… А Он вдруг начал плакать, глядя на высокие стены Иерусалима, на вереницы зданий и царивший над святым городом величественный храм. Люди недоумевали: что с Ним? И мало кто услышал, что Он – сквозь слезы – пророчествовал о скором разорении и гибели Иерусалима, который ныне так торжественно встречает Его приветственными возгласами, а через несколько дней будет – еще громче, чем сегодня – кричать: распни, распни Его! (Лк. 23: 21)…
Святитель Лука Крымский, говоря о событии Входа Господня во Иерусалим, подчеркивает, что до этого дня и на всем протяжении земного служения Спаситель сознательно скрывал от толпы Свое Мессианское достоинство. Но теперь Христос открыл эту истину всем, поставив жителей Иерусалима, всех свидетелей Его Мессианского входа, перед ответственным личным выбором: принять или не принять Господа как Сына Божия и Спасителя. Он торжественно вступил в город как Помазанник-Христос, но в то же время явил совсем иной образ Мессии, чем тот, какой представлялся большинству иудеев: не земного царя, но, по словам святителя Луки, смиренного «Отрока, Который тих и кроток, Которого Отец Небесный держит за руку, Который трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит (Ис. 42: 3)». Но, смиренно шествуя на ослике, Господь был при этом окружен той славой, что куда более значима, чем любое земное царское величие, – славой Своего учения и Своих чудес.
Именно потому, по выражению автора гомилии, приписываемой святителю Епифанию Кипрскому, Христос, имея во время Входа в Иерусалим подлинно кроткий и смиренный облик, в то же время «грядет, сидя на жребяти, как на престоле». Залогом подобного непрестающего величия Христа – зримого в Нем даже в миг Его смирения – служит то, что вступающий в Иерусалим Господь есть одновременно истинный Бог и истинный человек. И хотя Христос восседает теперь на маленьком и невзрачном ослике, Он, совершенный Бог, никогда не удаляющийся «от недр Отчих», даже и ныне непрестанно носим на Своем Небесном Престоле высшими ангельскими силами, херувимами. О том же говорит и святитель Софроний Иерусалимский: «На осле сидит Он, и – не отлучается от лона Отчего; детьми восхваляется, и на высоте – от серафимов богословствуется; в Иерусалим входит, но и горнего Иерусалима не оставил… Благословен видимо Грядущий… на жребяти, как на херувиме!» И потому-то, внутренне ощущая эту вторую – небесную – реальность горнего хождения Господа, жители Иерусалима встречают смиренного Путника, едущего верхом на нетвердо ступающем молодом ослике, как величайшего Царя.
Сегодня Господа встречает весь Иерусалим. Однако не только он. Ведь Вход Господень является торжеством для абсолютно всех верующих во Христа – для тех, кто готовы исповедовать Его Сыном Божиим и Спасителем. Вход Господень – праздник для всей вселенной. В гомилии, приписываемой святителю Епифанию, содержится призыв ко всем почитающим Христа Сыном Божиим и Спасителем: «вся тварь, все естество, всякое состояние, всякое дыхание, вся земля, всякий чин, всякий возраст, всякое начальство, всякое царство – все встретим Царя царей, достойно Царя… Изыдем ныне навстречу Ему все, как некогда [исшел] народ, пришедший на праздник: мир видимый и невидимый, предшествующие по времени Пророки и Учители, и следующие за жребятем, [и все] согласно [друг с другом] верующие в Бога».
По слову святителя Кирилла Туровского, все мироздание ныне радуется вместе с жителями Иерусалима, предчувствуя скорую победу Господа над грехом и смертью: «Ныне всякая тварь веселится, освобождаемая от вражьего порабощения, ныне сотряслись адские врата и путы и ужаснулись бесовские силы. Ныне холмы и горы сладость источают, нивы и поля Богу плоды приносят, горние поют, а преисподние рыдают, и дивятся ангелы, видя идущим по земле Невидимого на небесах, сидящим на жеребенке Сущего на херувимском престоле, окруженным народами Того, Кто неприступен для небесных сил. Ныне младенцы радостно восхваляют Того, Кого со страхом славят и серафимы. Ныне шествует на пути в Иерусалим Тот, Кто измерил небо пядью и землю дланью, ныне вступает в Церковь Невместимый для Небес».
Антоний, митрополит Сурожский
Вход Господень в Иерусалим
Благословен грядый во имя Господне!
Праздники бывают разные. Сейчас мы встречаем праздник Входа Господня в Иерусалим; это один из самых трагических праздников церковного года. Казалось бы — все в нем торжество: Христос вступает в Святой Град; встречают Его ликующие толпы народа, готовые из Него сделать своего политического вождя, ожидающие от Него победы над врагом; разве здесь есть что-то трагическое?
Увы, есть! Потому что все это торжество, все это ликование, все эти надежды построены на недоразумении, на непонимании, и та же самая толпа, которая сегодня кричит: «Осанна Сыну Давидову!», то есть, «Красуйся, Сын Давидов, Царь Израилев», в несколько дней повернется к Нему враждебным, ненавидящим лицом и будет требовать Его распятия.
Что же случилось? Народ Израилев от Него ожидал, что, вступая в Иерусалим, Он возьмет в свои руки власть земную; что Он станет ожидаемым Мессией, Который освободит Израильский народ от врагов, что кончена будет оккупация, что побеждены будут противники, отмщено будет всем.
А вместо этого Христос вступает в Священный Град тихо, восходя к Своей смерти… Народные вожди, которые надеялись на Него, поворачивают весь народ против Него; Он их во всем разочаровал: Он не ожидаемый, Он не тот, на которого надеялись. И Христос идет к смерти…
Но что же остается одним, и что завещает нам Христос Своей смертью?
В течение именно этих дней, говоря народу о том, какова будет их судьба, когда они пройдут мимо Него, не узнав Его, не последовав за Ним, Спаситель Христос говорит: Се, оставляется дом ваш пуст; отныне пуст ваш храм; пуст ваш народный дом; опустела душа; опустели надежды; все превратилось в пустыню…
Потому что единственное, что может превратить человеческую пустыню в цветущий сад, единственное, что может дать жизнь тому, что иначе — пепел, единственное, что может сделать человеческое общество полноценным, единственное, что может помочь человеческой жизни стремиться полноводной рекой к своей цели, — это присутствие Живого Бога, дающего вечное содержание всему временному: Того Бога, Который настолько велик, что перед Ним нет ни великого, ни малого, а в каком-то смысле все так значительно — как перед любовью: самые мелкие, незаметные слова так дороги и значительны, а большие события иногда так ничтожны в таинстве любви.
Оставляется вам дом ваш пуст… Народ искал земной свободы, земной победы, земной власти; его вожди хотели именно властвовать и побеждать. И что осталось от этого поколения? Что осталось от Римской империи? Что вообще осталось от всех тех, которые имели в руках власть и думали, что никогда она не отнимется у них? — Ничто. Порой — могилы; чаще — чистое поле…
А Христос? Христос никакой силы, никакой власти не проявил. Перед лицом непонимающих Его Он так непонятен: Он все мог, Он мог эту толпу, которая Его так восторженно встречала, собрать воедино, из нее сделать силу, получить политическую власть. Он от этого отказался. Он остался бессильным, беспомощным, уязвимым, кончил как будто побежденным, на кресте, после позорной смерти, среди насмешек тех, могилы которых теперь не сыскать, кости которых, пепел которых давно рассеяны ветром пустыни…
А нам завещал Христос жизнь; Он нас научил тому, что, кроме любви, кроме готовности в своем ближнем видеть самое драгоценное, что есть на земле, — нет ничего. Он нас научил тому, что кроме любви, кроме готовности в своем ближнем видеть самое драгоценное, что есть на земле, — нет ничего. Он нас научил тому, что человеческое достоинство так велико, что Бог может стать Человеком, не унизив Себя. Он нас научил тому, что нет ничтожных людей, тому, что страдание не может разбить человека, если только он умеет любить. Христос научил нас тому, что в ответ на опустошенность жизни можно ответить, отозвавшись только мольбой к Богу: Приди, Господи, и приди скоро!..
Только Бог может Собой заполнить те глубины человеческие, которые зияют пустотой и которых ничем не заполнишь. Только Бог может создать гармонию в человеческом обществе; только Бог может превратить страшную пустыню в цветущий сад.
И вот сегодня, вспоминая вход Господень в Иерусалим, как страшно видеть, что целый народ встречал Живого Бога, пришедшего только с вестью о любви до конца — и отвернулся от Него, потому что не до любви было, потому что не любви они искали, потому что страшно было так любить, как заповедал Христос, — до готовности жить для любви и умереть от любви. Они предпочли, они хотели, жаждали земного. Осталась пустыня, пустота, ничто…
А те немногие, которые услышали голос Спасителя, которые выбрали любовь и уничиженность, которые захотели любить ценой своей жизни и ценой своей смерти, те получили, по неложному обещанию Христа, жизнь, жизнь с избытком, победную, торжествующую жизнь… Это — праздник, который мы сейчас вспоминаем, который мы сейчас празднуем; это день страшнейшего недоразумения: одним оставляется дом их пуст, другие входят в дом Божий и становятся сами храмом Святого Духа, домом Жизни. Аминь.
Похвала Пресвятой Богородицы — это торжественный праздник, совершаемый в субботу пятой недели Великого поста. Празднование было установлено в VII–IX веке ради неоднократного избавления Пресвятой Богородицей града Константинополя от нападения военных захватчиков (626, 668–685, 716–741 гг.).
История праздника Похвалы Пресвятой Богородицы
В конце июля 626 года при императоре Ираклии I (610–641) персидские и скифские войска начали усиленный штурм городских стен Царьграда, применяя при этом тяжелую технику. Тогда по благословению Византийского Патриарха Сергия I (610–638) народ собрался на ночную молитву во Влахернскую церковь Пресвятой Богородицы, где хранилась святая икона Ее, написанная, по преданию, св. евангелистом Лукой. Потом, выйдя из церкви с чудотворной Влахернской иконой, все люди обошли крестным ходом по стенам города, прося помощи и заступничества Пречистой Девы. И тогда на море поднялась великая буря, которая разбила и потопила корабли противников. Это событие имеет подробное описание в Синаксаре на 5-ю субботу Великого поста:
Патриарх же со всем народом, взяв святые иконы Богоматери, обходил город по верху стен, тем самым укрепляя их. Так как Сарвар подошел с востока, а каган — с запада, чтобы сжечь окрестности города, то патриарх (снова) обходил по стенам, неся Нерукотворный образ Христа, Честное и Животворящее Древо (Креста) и честную ризу Богоматери. Скифский каган с суши осаждал стены Константинополя с бесчисленным множеством до зубов вооруженных воинов. Врагов было столько, что один грек сражался с десятью скифами. Но непобедимая Воевода помогла весьма немногочисленным воинам, оказавшимся в Ее храме, именуемом «Живоносный Источник», разгромить превосходящих их числом врагов. С этих пор греки, ободрившись и возрадовавшись, помощью Непобедимой Воеводы — Божией Матери все время совершенно их побеждали. Попытавшись заключить мир, горожане были отвержены. Каган ответил им: «Не обманывайтесь о Боге, в Которого веруете, потому что завтра я все равно возьму ваш город». Услышав (об этом), горожане простирали руки к Богу (в молитве).
И вот, сговорившись, каган и Сарвар с суши и с моря устремились на город, желая захватить его хитростью, но столько их воинов было убито греками, что живые не успевали сжигать мертвых. Судна], наполненные воинами, вместе со всеми вражескими кораблями разбились в бухте, называемой Золотой Рог, напротив храма Богоматери во Влахернах, когда на море внезапно поднялась страшная буря, и оно расступилось. Так было явлено преславное чудо Пречистой Богоматери: врагов выбросило на берег моря во Влахернах, и жители, быстро открыв городские ворота, всех их сразу перебили, причем даже женщины и дети мужественно устремились на них. Военачальники же их бежали, плача и рыдая.
А боголюбивые люди Константинополя, воздавая благодарение Богоматери, всю ночь воспевали Ей неседальное пение (акафист) за то, что Она сохранила их и чудесною силою сотворила победу над врагами. С тех пор в воспоминание столь дивного чуда Церковь и приняла такой праздник, чтобы возносить хвалу Божией Матери в этот день, когда Ею совершена победа. Неседальной же (песнь) названа потому, что константинопольский клир и весь народ тогда воспевали ее стоя.
В русской истории также известны многочисленные случаи, когда Богоматерь подавала Свою благодатную помощь на поле брани православным воинам, защищавшим родную землю от нашествия супостатов. Примечательно, что, согласно русским летописям, святой князь Александр Невский одержал победу над немецкими рыцарями на льду Чудского озера именно в день Похвалы Непобедимой Воеводе: в 1242 году 5 апреля совпало с 5-й субботой Великого поста, т.е. с церковным чтением акафиста. В помощи от монголо-татарских захватчиков и в годы польско-литовской интервенции особенно прославились Владимирская и Казанская иконы Пресвятой Богородицы.
Похвала Пресвятой Богородицы. Богослужение
Служба благодарственной Похвалы в честь Пресвятой Госпожи Богородицы имеет свой отличительный уставной порядок. В этот день, единственный раз в году, в церквях за богослужением поэтапно вычитывается акафист Пресвятой Богородице (неседальное моление), составленный из 24-х гимнов, или песней: двенадцати кондаков и двенадцати икосов, которые расположены соответственно 24 буквам греческой азбуки. Каждая новая песнь начинается со следующей ей по счету буквы, кондаки оканчиваются псаломским «Аллилуйя», икосы — приветствием архангела «Радуйся, Невесто Неневестная».
Первое время праздник Акафиста совершался в Константинополе в том Влахернском храме, где хранились чудотворная икона Божией Матери и священные предметы земной Ее жизни — риза и пояс Ее; но затем он был внесен в уставы монастырей святого Саввы Студийского и в церковные богослужебные книги и сделался общим для всей Восточной Церкви. Тогда же свт. Иосиф Солунский (брат прп. Феодора Студита) составил праздничный канон Похвалы Пресвятой Богородицы.
Пощади, Боже, наследия Твоего, грехи наша вся презрев ныне. На се имея Молящую Тебе, иже на земли без семени Рождшую Тя, — поем мы в девятой песне канона Похвалы Богородицы.
Ведь Пресвятая Богородица — главная наша Помощница не только в борьбе с явными супостатами, но также еще и в никогда не прекращающейся невидимой, духовной брани, победа в которой является самой важной в жизни для спасения души человека. Ей молимся в час напасти и уныния, в трудных жизненных обстоятельствах: известно, что благодаря предстательству Богоматери могут получить прощение грехов и самые отчаянные грешники. «Радуйтесь, Я всегда буду вашей Молитвенницею перед Богом!» — так, явившись в неизреченной Своей славе, обещала Пресвятая Дева Христовым апостолам, когда они пребывали в печали по поводу недавнего Ее Успения. «Пресвятая Госпоже Богородице, спаси нас!» — взываем мы на каждой церковной службе, с любовью и великой верой обращаясь к небесной своей Покровительнице.
Акафист Пресвятой Богородице
Авторство акафиста церковное предание относит в основном к Византийскому патриарху Сергию I. «Ангел предстатель с небесе…». Первый икос акафиста начинается архангельским приветствием Пречистой Деве, далее, до средней его части, следует последовательное повествование евангельских событий: встреча Пресвятой Богородицы с Елисаветой, разрешение сомнений не ведущего тайны Боговоплощения св. Иосифа, Рождество Христово, поклонение пастухов и волхвов, упоминание о св. Симеоне Богоприимце, бегство в Египет. К сожалению, мы не так много знаем о земной жизни Пресвятой Богородицы: церковное предание сохранило здесь относительно краткие сведения. Одним из самых замечательных исторических документов, особенно подробно рассказывающим об отроческих годах и Успении Богоматери, является «Слово Епифания монаха о житии Богородицы». Редакция «Жития» была составлена на основе ранневизантийского «Слова о родстве Пресвятой Богородицы» греческим иноком Епифанием, подвизавшимся в середине IХ века в монастыре св. Каллистрата. Чтобы лучше понять богослужебный текст акафиста, хорошо бы со вниманием прочитать и вспомнить о том, как проводила годы Своей земной жизни Пресвятая Дева — «Лествица небесная, по Нейже сниде Бог».
В начале «Жития» указана родословная Богоматери, происходившей из колена Иудова и царского рода царя Давида. Далее сообщается о видении, бывшем в храме св. Иоакиму — отцу Богородицы, когда во время молитвы он услышал чудесный голос: «Будет тебе Дитя, и тем прославишься». До глубокой старости ждал св. Иаков разрешения пророчества, по исполнении которого благословенную свою Дочь родители назвали Марией, в честь сестры св. праведной Анны. Говоря в своем повествовании о введении во храм Пречистой Отроковицы, монах Епифаний раскрывает подробности этого события. Так, он пишет, что родители приводили в храм Пресвятую Деву не один, как принято считать, а два раза: первый — когда трехлетняя Мария была с торжеством допущена во Святая Святых. Родители привели Ее со многими дарами, которые принял от них иерей Варахия — отец св. Захарии и праотец св. Иоанна Предтечи. Однако Младенца Марию не оставили тогда на постоянное жительство в храме, но вместе с родителями Она возвратилась обратно домой. По достижении же семилетнего возраста Св. Отроковица была уже полностью вверена попечению иереев для жизни и служения при храме, обучению грамоте и рукоделию.
Восьмидесятилетний старец Иоаким вскоре после этого преставился, св. Анна покинула Назарет и перешла на жительство в Иерусалим, но через два года преставилась и она. Осиротев, Пресвятая Мария выходила только к родственнице Своей св. Елисавете, проживавшей в городе Вифлееме, быстро выучилась грамоте и глубоко вникала в Святое Писание. Среди всех прочих девиц удивительны были премудрость Ее и высокая добродетель. Как пишет монах Епифаний:
«Было место в церкви слева у алтаря, там пребывала Мария, трудясь у жертвенника в церкви, служа иереям только. Обычай Ее таков: чиста во всем, малоглаголива, скоропослушлива, благоименита, не дерзновенна ко всякому человеку, так что все дивились Ее разуму и глаголам Ее. Делом ее было: прядение шерсти и льна и виссона. Роста была среднего, другие говорят, что невысокого, русая, с золотистыми волосами, очи черные благозрачные, длинные руки, округлое лицо, длинные персты, благодати Божией исполнена и красоты, нелегкомысленна, стыдлива, постоянна, смирение непреложное имела: потому и призрел на Нее Бог, как Та сказала, величая Господа. Одежду же темную любила и носила, как о том свидетельствует святой покров Ее. Верили Ей иереи церкви Господней, и питалась в церкви, пребывая в молитве и чтении, в бдении и рукоделии и во всякой добродетели.
Первое откровение об имевшем совершиться над Ней великом таинстве Пресвятая Дева получила, будучи еще двенадцати лет от роду: однажды ночью, «когда Она молилась пред дверьми жертвенника, в полуночи свет воссиял более сияния солнечного. И глас от святилища пришел к Ней, глаголя: «Родишь Сына Моего». Она же умолчала, никому же поведав тайны сей, пока Христос не вознесся» [2].
Когда Пресвятой Марии исполнилось четырнадцать лет, св. Захария, отец Иоанна Крестителя, помолившись о Ней, взял двенадцать жезлов от иереев и от родственников других девиц и положил их в алтаре, чтобы узнать от Господа, чья будет Девица. В ответ на его молитвенное прошение пророс жезл св. старца Иосифа, которому было тогда около семидесяти лет и который приходился двоюродным братом Пресвятой Богородице. Первосвященник с честью поручил ему Пресвятую Деву, но не на брак, а на сохранение и соблюдение непорочного девства. Св. Мария стала жить в дому Иосифа, воспитывая двух его младших дочерей и пребывая, по обычаю, в посте и молитве. По прошествии шести месяцев, в лето 5499 и в 36 лето царствования Августа, месяца дустра (марта) в 25 день недельный, при девятом часе дня, послан был Гавриил к Богородице. Сей месяц, как повествует инок Епифаний, есть «первый среди месяцев в году, в который Бог прогнал тьму и сказал Бог: «Да будет свет» — и стал свет» [3].
В Божественном Промысле о нашем спасении не бывает случайностей, но все события имеют свой сокровенный смысл. В то же время, когда по библейской истории начиналось творение мира и был сотворен свет, сошел и небесный, Нетварный Свет на землю и воплотился во утробе Пресвятой Богородицы, Которую, по церковной традиции, называем мы Матерью Света. «Радуйся, Светило незаходимаго Света», — так поем на 11-а икосе Акафиста, вторая половина которого посвящена похвальному славословию Пресвятой Богородице: «радуйся, двере спасения», «радуйся, селение Бога Слова», «радуйся, Еяже ради воздвижутся победы»…
Оканчивается акафист трехкратным пением с земными поклонами 13-го кондака, не имеющего своего икоса, и повторением начального икоса и кондака «Взбранной Воеводе»:
Взбра́нной Воево́де победи́тельная, я́ко изба́вльшеся от злых, благода́рственная воспису́ем Ти раби́ Твои́ Богоро́дице: но я́ко иму́щая держа́ву непобеди́мую, от вся́ких нас бед свободи́, да зове́м Ти: Ра́дуйся, Неве́сто Неневе́стная.
Похвала Пресвятой Богородицы. Иконы
В основу иконографии «Похвалы Богородицы» положены слова ветхозаветных пророчеств, по которым Богородица является «Стамной», «Жезлом», «Свещником», «Горою несекомою», «Златою кадильницей», «Лествицей», «Престолом Царевым» и пр. Здесь иконописный образ очень богат по содержанию и показывает множество древних пророков, которые с почтением окружают Богоматерь и видимыми предметами поясняют свои о Ней изречения. Так, св. праотец Иаков изображается с лестницей, св. пророк Моисей — с Неопалимой Купиной, Валаам — со звездой, Гедеон — с руном, Иессей и Аарон — с процветшими жезлами, Давид и Соломон — с макетами Иерусалимского храма, Исаия — с клещами и углем, Иеремия – со скрижалью, Иезекииль — с вратами, Даниил и Аввакум — с горами. Древнейшей иконой Похвалы Богоматери на Руси является икона «Похвала Богоматери с акафистом» из московского Успенского собора, созданная греческим мастером во второй половине XIV века.
И сущим во гробех живот даровав
Икону, которая находится, как правило, на аналое посреди храма в пасхальную ночь и на Светлой седмице, обычно называют иконой Воскресения Христова; но, если быть точнее, на ней изображено событие, предшествовавшее Воскресению: схождение Христа во ад. На иконе Спаситель выводит из адской бездны души праведников, начиная с Адама и Евы: «Безмерное Твое благоутробие адовыми узами содержимии зряще, к свету идяху Христе, веселыми ногами, Пасху хваляще вечную» (песнь 5 Пасхального канона). Попробуем разобраться с этим событием — таинственным и непростым для нас; поищем ответы на возникающие вопросы.
Откуда мы знаем о сошествии Христа во ад? Ведь в Евангелиях об этом нет ни слова. Евангелия рассказывают о Его смерти на Кресте, о положении мертвого Иисуса во гроб, а затем — о Его Воскресении и о встречах людей с Воскресшим.
Как пишет в своей работе «Христос — победитель ада» Митрополит Иларион (Алфеев), учение о сошествии Христа во ад является неотъемлемой частью догматического предания Церкви. То, что ученики Христовы об этом событии знали, подтверждает Первое Послание апостола Петра (3, 18–20): …Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению…
А вот что пишет апостол Павел в Послании к Ефесянам (4, 8–10): Посему и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам. А «восшел» что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все.
Во второй главе книги Деяний апостольских, в день Сошествия Святого Духа на Христовых учеников, апостол Петр, обращаясь к собравшимся иудеям, напоминает им о пророчестве Давида (см.: Пс. 15, 10) — предка Христа по плоти: он прежде сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления (Деян. 2, 31). Запомним эти слова: не оставлена душа Его во аде…
Как же это произошло? Может быть, Христос, воскреснув и покинув Свой Гроб, сошел в преисподнюю, а потом уже явился на земле — живым людям?
Нет, не совсем так, и в том-то все и дело. Обратим внимание на слова апостола Петра: умерщвлен по плоти, но ожив духом. Православная Церковь исповедует и проповедует Христа, Который был полностью, до конца — Человеком, и полностью, до конца — Богом, одним из Лиц Пресвятой Троицы. Его человеческое существо было двухсоставным, как и наше: душа и тело. И именно об этом говорят Его предсмертные слова: Отче! В руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Далее сказано, что Христос испустил дух.
Тело лежало в новом Гробе, обвитое чистой плащаницей Иосифа Аримафейского (см.: Мф. 27, 59; Мк. 15, 46; Лк. 23, 53), а душа Умершего, как все человеческие души до Него, сошла в мрачный Шеол, в царство смерти, в то царство, о котором многострадальный Иов говорил: Редеет облако и уходит; так нисшедший в преисподнюю не выйдет, не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его (7, 9–10).
Душа в преисподней, тело во Гробе, а почему же умирающий Христос говорит благоразумному разбойнику, что он ныне же (т. е. сегодня же) будет в раю вместе с Ним (см.: Лк. 23, 43)?
Ответ на этот вопрос мы найдем, если вспомним тропарь, читаемый на пасхальных часах: «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в раи же с разбойником, и на Престоле был еси Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй, Неописанный».
Бог вездесущ (Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты (Пс. 138, 8)), Троица неразделима: Божеством Своим Христос пребывает в раю, телом на земле, душою во аде.
Какое значение имеет для нас сошествие Христово в «преисподняя земли»? С какой целью Спаситель сошел туда, где обитали мертвые? Что Он изменил для них, лишенных уже, казалось бы, всякой надежды?
Сошествие во ад — неотрывная часть миссии Христа. Это предел Его смирения, истощания Божества — кенозиса. Святитель Григорий Богослов писал о двойном сошествии, или двойном нисхождении, Христа — во плоть, как все люди, и во ад, как все умершие люди. «…Страданием человеческой природы Оно (Божество Иисуса. — Ред.) исполнило домостроительство нашего спасения, разлучив на время душу с телом, но Само не отделившись от того, что однажды было воспринято, и, вновь соединив расторгнутое, тем положило путь и начало воскресения из мертвых для всей человеческой природы…» — это слова святителя Григория Нисского. Расторгнутое соединено: Христос воскресает во плоти: не оставлена душа Его в аде (Деян. 2, 31). Так же — в новых, преображенных телах — воскреснем в последний день (Ин. 6, 40) и все мы. Апостол Павел объяснял это христианам Коринфа: И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного. Но то скажу [вам], братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? (1 Кор. 15, 49–55) Последние слова — очень древние, они из книги пророка Осии (13, 14): От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало?..
У Бога нет мертвых на самом деле: Христос — Владыка и над живущими еще на земле, и над теми, кто уже с нее ушел. Апостол Павел в Послании к Римлянам (14, 9) пишет, что Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми. Песнопения Великой Субботы, богослужение которой пронизано темой схождения во ад, говорят нам о том, что Христос душою Своею проповедовал душам — обитателям Шеола. Третья песнь канона этого дня: «…Ныне же сокровенная Твоя богомужно уяснил еси, и сущим во аде, Владыко, несть свят, разве Тебе, Господи, взывающим».
Святитель Иоанн Дамаскин писал: «Обоженная душа (Христа) сходит в ад, чтобы, подобно тому, как для находившихся на земле воссияло Солнце правды, таким же образом и для находившихся под землей, пребывающих во тьме и тени смертной, воссиял свет».
К кому была обращена проповедь Христа в преисподней и каково было ее содержание? Кого именно вывел Спаситель из Шеола?
Если о земной жизни Иисуса Христа мы знаем от свидетелей (см.: Лк. 1, 2; Ин. 1, 14), то схождение во ад — событие для нас таинственное: «подробности» есть только в многочисленных апокрифах, но в них с неизбежностью присутствует вымысел. Обратимся к Священному Писанию. Продолжим ту цитату из Послания апостола Петра, которую уже приводили в начале (3, 19–20): …находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божиему долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега…
Итак, о победе над смертью, о воскресении в последний день, но также и о вечной каре для нераскаянных грешников услышали и те, кто захлебнулся в водах Всемирного потопа (см.: Быт. 6–7), и те, кто сгорел в серном пламени Содома (см.: Мф. 10, 15; Быт. 19, 24–25). Ибо для того и мертвым было благовествуемо, чтобы они, подвергшись суду по человеку плотию, жили по Богу духом, — пишет апостол Петр в том же Первом Послании (4, 6). Иоанн Златоуст писал, что Христос как на земле «для уверовавших сделался причиной вечного спасения, а для неуверовавших — обличением неверия, таким же образом проповедал и находившимся в аду». Иными словами, те, кто умер до Рождества Христова, с Его сошествием во ад получили возможность выбора. Святитель Ириней Лионский писал: «Господь сошел в преисподнюю земли, благовествуя и здесь о Своем пришествии и объявляя отпущение грехов верующим в Него. Веровали же в Него все уповавшие на Него, т. е. предвозвещавшие Его пришествие и служившие Его распоряжениям праведники, пророки и патриархи, которым, так же как и нам, Он отпустил грехи». Многие святые отцы и духовные писатели позднейших времен считали, что Христос вывел из ада и привел к Отцу души, отозвавшиеся на Его проповедь. «Те, кои ожили духом, не могли уже быть оставленными среди жилища смерти», — говорил в своем «Слове в Великую Субботу» святитель Иннокентий Херсонский.
Следует понимать: схождение Спасителя в царство мертвых — это не просто «визит», это вход Победителя в побежденный город. Если победитель входит, значит, победа окончательна и безоговорочна. И об этой победе мы услышим в «ночь светозарную» — когда в наших храмах будут читать Слово огласительное Иоанна Златоуста: «Никто пусть не боится смерти, ибо освободила нас смерть Спасителя. Он истребил её, быв объят ею; Он опустошил ад, сошедши во ад; огорчил того, который коснулся плоти Его…». Плоти Христа коснулась смерть. У того же Златоуста есть грубый натуралистический пример: если человек случайно проглотит камень, желудок извергнет этот камень наружу вместе со всей ранее принятой пищей. Смерть проглотила краеугольный камень — Христа — и, не будучи в силах Его переварить, исторгла Его из своего чрева вместе со всеми ранее поглощенными. Об этом поется в Пасхальном каноне: «Снизшел еси в преисподняя земли и сокрушил еси вереи вечныя, содержащыя связанныя, Христе, и тридневен яко от кита Иона, воскресл еси от гроба». И далее — то, от чего всегда замирает сердце: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав».
Что такое Антипасха, или Зачем нужна вторая Пасха
В слове «Антипасха» нет ничего страшного и противного Воскресению Христовому. Греческая приставка «анти» обозначает «вместо» или «напротив». То есть неделя напротив или после Светлого Воскресения Христова. Также здесь уместно значение «вместо». Потому что в этот день, завершающий Светлую седмицу, после Литургии которого закрываются Царские врата, а с вечера уже возобновляется чтение Псалтири, мы снова с полной силой вспоминаем Светлое Христово Воскресенье и будто бы вновь погружаемся в атмосферу пасхальной ночи. Поэтому Антипасха – это вместо Пасхи или вторая Пасха.
Примечателен также тот факт, что иногда это воскресенье называют восьмым днем Пасхи. Цифра восемь символична. Она обозначает восьмой день существования мира. Перед ним будет Страшный суд, грешники навсегда отправятся в ад, а праведники навсегда – в рай. И будет обновление мира. Святой апостол и евангелист Иоанн Богослов пишет в Апокалипсисе: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр. 21:1, 2).
Все эти символы нам говорят о том, что Пасха не прекращается! Она вечна. Как вечна будет пасхальная радость праведников в новом горнем граде Иерусалиме.
Также Антипасха называется еще Фоминой Неделей. Это связано с конкретным историческим событием, произошедшим на восьмой день после Светлого Христова Воскресения. Святой апостол Фома отсутствовал во время первого явления по Своем воскресении Спасителя ученикам. Когда он пришел, то другие апостолы бросились делиться с ним этой радостью. Но он им не поверил, мотивируя свое неверие следующими словами: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20:25).
Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет о поведении Фомы: «Так выразилось не неверие, враждебное Богу, – так выразилась неизреченная радость; так выразилась душа пред величием события, превышающего человеческий ум, пред величием события, изменившего состояние человечества. С Христом и во Христе воскресло человечество. Всеблагий
Господь не замедлил доставить возлюбленному ученику желанное им удостоверение».
Спустя восемь дней, как повествует о том Евангелие от Иоанна (конец 20-й главы), опять ученики Христовы находились в доме, святой апостол Фома пребывл с ними. Двери были заперты, так как первые христиане боялись мести иудеев. Как и в первый раз, Христос явился им при закрытых дверях и сказал: «Мир вам!» Закрытые двери здесь одновременно символизируют то, что Бог выше физических законов, и то, что (как писал святитель Игнатий (Брянчанинов) в сочинении «Поучение в неделю Антипасхи. О христианстве») «и тогда присутствовал Он, Вездесущий по Божеству, посреди учеников Своих, когда Фома, полагая Его отсутствующим, высказывал им свое состояние недоумения при их поведании о воскресении». Какие великие и обнадеживающие слова святителя Игнатия: Господь всегда с нами!
После благословения Своего Христос сказал Фоме: «Принеси перст твой семо, и виждь руце Мои: и принеси руку твою, и вложи в ребра Моя: и не буди неверен, но верен» (Ин. 20:26–27). Святой апостол Фома в трепетном сердечном горении веры восклицает: «Господь мой и Бог мой!» (28-й стих). Христос же говорит ему: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие» (29-й стих).
Эти слова Спасителя обращены ко всем нам. Апостол Фома, как и в случае с Успением Пресвятой Богородицы, служит орудием в руках Бога для того, чтобы утвердить людей в определенных истинах веры. Господь наш Иисус Христос, конечно же, знал о будущих ересях докетов и монофизитов, отрицавших Его человеческую природу. Потому на веки вечные через это осязательное удостоверение Фомы утвердил нас в догмате, что Он воскрес именно телесно, в том числе и с ранами от гвоздей.
Целесообразно также привести слова святителя Игнатия из вышеуказанного труда: «В ответ на исповедание апостола Господь ублажил невидевших и уверовавших. Помянул и нас Господь, помянул всех, не видевших Его телесными очами! Помянул Он и нас, удаленных от Него и пространством и временем! Помянул в то время, когда восприятым на Себя человечеством, принесенным в жертву за человечество и уже прославленным славою воскресения, стоял Он посреди святых апостолов Своих! Не забыты Господом и мы, присутствующие здесь в святом храме Его, воспоминающие событие, от которого отделены восемнадцатью столетиями. Блаженны и мы, не видевшие Его, но верующие в Него! Блаженны те из нас, которые веруют в Него! Сущность дела – в вере. Она приближает человека к Богу и усвояет человека Богу; она представит человека пред лице Божие и поставит его в последний день жизни сего мира, в начале вечного дня, одесную престола Божия для вечного видения Бога, для вечного наслаждения в Боге, для вечного соцарствия Богу.
Блажени невидевшии и веровавше. Этими словами Господь совокупил с апостолами воедино всех верующих всея земли и всех времен».
Итак, Пасха для нас, дорогие братья и сестры, продолжается. И радость Ее уходит в восьмой день…
Радоница — общий праздник с усопшими
Что это за день такой — Радоница — первое поминовение усопших после Пасхи? Почему этот праздник так называется? Как правильно поминать своих усопших на Радоницу и в другие дни? Какие существуют суеверия и заблуждения, связанные с памятью об усопших?
День общей радости
Начиная со Страстной седмицы, которая посвящена воспоминанию о последних днях земной жизни Христа Спасителя, в праздник Пасхи и на Светлой седмице, Церковь не совершает панихиды по усопшим и другой гласной — то есть во всеуслышание — молитвы о них во время богослужений. Почему? Потому что это время сначала общецерковной скорби о страданиях и крестной смерти Христа Спасителя, а потом, соответственно, — время великого торжества и радости. И соответственно заупокойные возглашения в этот период неуместны.
Но нельзя сказать, что в какое-то время Церковь оставляет без молитвы и без поминовения своих чад либо из числа живущих, либо из числа почивших. На любой полной Литургии — то есть в Великий Четверг, в Великую Субботу, на самой пасхальной службе и во всю Светлую седмицу — совершается поминовение здравствующих и усопших за проскомидией, когда священник вынимает из просфор частицы и читает соответствующие молитвы, а уже после того, как совершается претворение вина и хлеба в Кровь и в Тело Христовы, ссыпает эти частицы в потир и снова всех поминает.
А вторник следующей после Светлой седмицы — это первый день, когда совершается поминовение усопших гласным образом, когда после Литургии совершается еще и панихида. И этот день становится днем общей радости — нашей и наших почивших близких, потому что мы, совершая о них заупокойные молитвы, в то же время призываем их разделить с нами ту радость, которой радуемся в этот пасхальный период. И слово «Радоница» со словом «радость» однокоренное.
В Киево-Печерском патерике есть такой эпизод, когда кто-то из отцов приходит в усыпальницу, где погребены почившие преподобные отцы Киево-Печерские, и восклицает там «Христос воскресе!» и слышит ответ: «Воистину воскресе!». Это как раз такой вот образ того, как разделяют радость о Христе Воскресшем почившие и ныне живущие.
На кладбище в Пасху?
О Радонице, как о специальном дне поминовения усопших, нашим соотечественникам известно довольно широко, а в некоторых областях России этот день является выходным. Более того, часто региональная власть ежегодно обязывает соответствующие службы организовывать дополнительные маршруты или рейсы общественного транспорта до кладбищ. Но несмотря на всё это у многих россиян прочно укоренилась традиция отправляться на погосты в праздник Воскресения Христова.
Практика показывает, что на кладбище в Пасху едут те, кто не были в храме и не встретили это величайшее торжество. Фактически у них происходит некое замещение, когда вместо того, чтобы идти в храм, они едут на кладбище. Можно предположить, что эта традиция, в значительной своей части, возникла в советские времена, когда люди Церкви были лишены — лишены не потому, что они вообще туда не могли попасть, а потому, что они как-то искусственно от нее были отторгнуты. И храмов было мало, и ходить в них было страшно, так и отвыкли. А душа вот чего-то такого требовала, некоего единения с миром духовным именно в этот день — на основании какой-то исторической, религиозной памяти, которая не до конца самим человеком была осознаваема. И поэтому люди устремлялись на кладбище. Сегодня, безусловно, эту традицию надо стараться изжить. Лучше все-таки быть на Пасху в храме, а на кладбище ехать уже на Радоницу.
С другой стороны, если предположить, что это монастырское кладбище или кладбище при храме, то, наверное, ничто не мешает и в день Пасхи, и в любой другой день подойти к какой-то из могил и пропеть там пасхальный тропарь или поприветствовать усопших тем же самым возглашением «Христос воскресе!». А специально предпринимать этот путь, тем более приводить могилы в порядок в это время, конечно, не стоит.
Существует множество суеверий, связанных с церковными праздниками, традициями и запретами. Одно из таких: в праздник Пасхи нельзя ехать на кладбище, потому что усопшие находятся на этом торжестве вместе с воскресшим Спасителем и таким образом, приходя к ним на кладбище, мы их с этого торжества как бы выдёргиваем. Конечно, никого и ниоткуда мы выдернуть не можем, как бы ни старались. Где находятся наши почившие, мы можем представлять себе лишь очень приблизительно, потому что любое наше знание здесь, на земле, о мире духовном носит весьма и весьма относительный характер. И если Господь где-то кого-то на каком-то торжестве собирает, то, очевидно, что собранные Им там и пребудут. А когда мы молимся о наших почивших, мы только лишь их душе доставляем определенную радость или облегчение. А если они сами достигли не только спасения милостью Божией, но и какой-то особой чести у Бога, то, молясь о них, мы сподобляемся от них, в свою очередь, молитвенной помощи.
Смерть на Пасху
Как быть, если, например, вот в эти дни, когда гласно Церковь не совершает поминовение усопших, нужно человека похоронить и устроить поминки? Естественно, чин погребения, или, как его обычно называют, отпевания, совершается и в эти дни. Однако он имеет свои определенные уставные особенности и носит пасхально-радостный характер.
Есть такая церковная традиция считать, что тот, кто отошел в иную жизнь на Пасху — это человек, сподобившийся особой милости Божией. Но подобного рода объяснение должно согласовываться еще с какими-то прочими обстоятельствами, ведь на Пасху умирает множество людей и среди них есть не только благочестивые. Одно дело, когда в день Воскресения Христова умирает христианин, который старался жить по Евангелию, стремился к Богу, каялся, боролся, мы можем усмотреть в это какую-то особую милость Божию. А другое дело, когда в этот день умирает откровенный безбожник, хулитель имени Христова… Автоматически распространять это на всех нельзя.
Приходится слышать также поверье, что умерший в Пасху, либо на Светлой седмице, предстает на суд Божий без мытарств. Думается, даже рассуждать на эту тему не стоит. Во-первых, о мытарствах мы знаем, в частности, из видения блаженной Феодоры и отчасти, может быть, из явленного в свое время преподобному Антонию Великому. Но все видения такого рода, бывшие святым, носили, как это называют богословы, некий педагогический характер, то есть нам показывалось, в доступных для нас формах и образах, реальность иного мира. И показывалось так, как человек мог это вместить и передать прочим людям. Утверждать же, что человек именно так проходит этот путь, мы не можем. Проходит ли он мытарства как некие станции, как это изображено у блаженной Феодоры, или же проходит так, как это рассказывает преподобный Антоний Великий, который видел некоего великана, на разных уровнях увлекающего людей вниз. В целом, наверное, можно говорить, что в мытарствах человек сталкивается с некими препятствиями, которые еще в земной жизни мешали ему на пути к Богу и к небесному восхождению.
Во-вторых, от нас не зависят день, дата, мгновение нашей смерти, мы же не можем заказать себе смерть на Пасху. Зато от нас зависит совершенно другое: насколько можно не грешить и приносить Богу покаяние в том, в чем мы уже согрешили.
Точно такой же праздный характер имеют попытки определить на основании внешних факторов сподобился ли умерший милости Божией нет. Если мы знаем, как этот человек жил и видим в его жизни какое-то основание для того, чтобы надеяться на милость Божию и на спасение для него, или же замечаем, что его близкие становятся в своей христианской жизни более усердными, более ревностными, это косвенным каким-то образом свидетельствует о милости Божией к нему. Принцип здесь видится простой. Если у нас есть силы быть здесь некими ходатаями за него, подвизаться за этого человека, то можно быть уверенными, что к этому нас в какой-то степени подвигает и Господь, Который Сам хочет явить милость, а в нас как бы ищет для этого повод.
Вот эта мысль о том, что Господь как бы ищет повод, чтобы явить свою милость человеку, встречается у двух авторов, живших в разное время и никогда друг друга не читавших: у святителя Феофана Затворника и у афонского старца Иосифа Исихаста. И они примерно одними и теми же словами об этом говорят: Бог ищет повод помиловать человека. В каком смысле эти слова надо понимать? То есть Бог ищет повод не для того, чтобы осудить, но чтобы помиловать — таково направление воли Божией по отношению к человеку. Оговорюсь: конечно, вот это выражение, «Бог ищет повод», носит условный характер. Всё, что мы говорим о Боге, крайне несовершенно. Как говорил преподобный Исаак Сирин, слова — это орудия века сего, а молчание — таинство века будущего.
Всецерковное поминовение
Почему Церковь устанавливает особое поминовение усопших, в том числе с особым чином, называемым парастас, несколько раз в году? У святых отцов есть такое сравнение: молитва частная — это лодочка, на которой человек сидит и гребёт в одиночку, а молитва церковная — это корабль, на котором есть паруса и множество гребцов. Каждый из нас сам должен о своих почивших помнить, должен о них молиться, но тем не менее необходимо, чтобы в течение года было несколько таких богослужений, за которыми молится практически вся Церковь. И, с одной стороны, для нас это — некая школа молитвы, напоминание о молитве, и в то же время возможность исполнить свой христианский долг любви. То есть в этот момент вся Церковь в лице ее ныне живущих членов собирается для того, чтобы помолиться обо всех тех членах Церкви, которые уже почили. Вот в этом смысл парастаса.
Существует заблуждение, что в дни сугубого поминовения усопших, Церковь молится также и о тех людях, которые самостоятельно ушли из жизни, то есть о самоубийцах. Конечно, это неправда: таких дней, когда бы Церковь молилась о самовольно живот свой скончавших, просто нет.
Откуда это поверье появилось, в чем его основание, понять очень легко. Наверное, нет более страшной скорби, чем когда кто-то из близких уходит из жизни таким образом. И хочется найти утешение в молитве за такого человека и очень хочется придумать какой-то повод, в связи с которым эта молитва в Церкви все-таки была бы разрешена. Но нет такого повода. За них нельзя даже свечу поставить.
Но здесь есть два момента. Если речь идет о человеке, который был психически болен, и это подтверждается соответствующими медицинскими документами, то ему может не вменяться то, что он совершил, так как люди с определенными диагнозами могут покончить с собой в состоянии умопомрачения, или парализованной болезнью воли, когда нет сил воспротивиться ни действию темных сил, ни какому-то стрессу, ни состоянию депрессии. В таких случаях вопрос о возможности отпевания человека выносится на рассмотрение специальной епархиальной комиссии.
Для родственников и близких тех, кто совершил самоубийство не по причине психического заболевания, можно предложить молитву преподобного Льва Оптинского, которую он дал одному своему ученику, сильно скорбевшему об отце, наложившем на себя руки. Она содержит некое утешение для читающего и, безусловно, каким-то утешением будет являться и для ушедшего из жизни таким вот страшным образом. Но лучше эту молитву не начинать читать самому, а придти в храм и взять благословение у священника.
Кроме того, можно посоветовать в память о человеке совершать милостыню, совершать какие-то дела добрые — именно ради него. Безусловно, не просить у тех, кому мы благотворим, чтобы они помолились о нем и не навлекать на них таким образом искушения, потому что замечено, что с людьми, которые вопреки церковным установлениям о самоубийцах молятся, что-то очень тяжелое и страшное происходит. Во-первых, потому, что они берут на себя сверх меры человека, а во-вторых, потому что в этом есть некая гордость и желание быть добрее Церкви, милосерднее Церкви. А это ничем хорошим закончиться не может.
Преподобный старец Паисий Афонский рассказывал об одном человеке, которого неоправданно, безвинно за что-то задержали, — это было, скорее всего, во время войны, — его долго истязали, и он, находясь под влиянием страха и ужаса новых мучений, улучил момент, когда его куда-то переводили, и бросился со скалы вниз. К нему отнеслись как к самоубийце: не отпевали, не хоронили на церковном кладбище. Но старец Паисий говорит, что, конечно, никто из нас не знает, какова его участь и, может быть, Господь будет милостив к его душе и не вменит ему этого греха, совершенного от страха. А потом дает совершенно неожиданное объяснение такой вроде бы жестокости Церкви, которая и в данном случае не совершает поминовение: когда человек искушается мыслью уйти из жизни, есть что-то, что его все-таки удерживает. И как раз одним из таких удерживающих факторов становится мысль, что это — страшный грех и что Церковь поминать не будет. А если мы к этому смягчим отношение, то для огромного количества людей сами откроем эту дверь, что будет как раз не милосердием, а жестокостью.
К сожалению, даже очень многие воспринимают отказ Церкви поминать самоубийц, как отторжение, будто мы поставили на человеке печать погибели. Но Церковь не может делать ничего, что являлось бы просто знаком отвержения. Точно так же, как отлучение от Церкви совершается не для того, чтобы наказать человека и погубить его — но чтобы заставить образумиться и вернуться, покаяться. Вот эта кажущаяся жестокость на самом деле — дело милосердия по отношению к живущим и искушающимся помыслом о самоубийстве, ну и в какой-то степени к тем, кто ушел так ушел из жизни, потому что они получают вот такое какое-то наказание, но при этом могут милости Божией сподобиться, потому что суд Божий ни о ком не известен.
О тех, кто умер вне Церкви?
Сегодня у духовенства нет единого мнения в отношении отпевания и заупокойного поминовения тех людей, которые не были воцерковлены. Одни считают, что раз люди сделали такой выбор при жизни, то есть сами отказались от Бога, то мы не имеем права эту волю нарушать. Другие говорят о том, что человек мог заблуждаться, а теперь, когда он уже предстал пред Богом и сам себе ничем помочь не может, наш долг — помочь ему.
Обопрёмся на те же самые чины поминовения усопших, которые у нас в Церкви есть. Почитаем каноны, которые в дни поминовения усопших звучат в храмах, вслушаемся в песнопения, которые поются. И мы поймем, что там идет речь не только лишь о тех, кто прожил благочестивую жизнь, не только лишь о тех, в отношении кого у нас нет никаких сомнений, но и в отношении всех, кто так или иначе своею смертью скончался и был крещен.
Да, действительно в священнической практике известны случаи, когда спеть на отпевании «Со святыми упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего», или произнести на кладбище поминовение за всех погребенных, не удавалось. То человек начинал заикаться, запинаться, или ему отказывал прекрасный выученный голос, и певчие тоже никак не могли подхватить — и в результате такая молитва так и не была произнесена. Но тем не менее обычно мы поминовение всех усопших православных христиан в Церкви совершаем. Каков суд Божий о том или ином человеке, мы, естественно, знать не можем, но сколько у нас есть в истории, в Предании Церкви свидетельств о том, что человек, живший дурной жизнью, и уже от Церкви отошедший, по молитвам своих сродников, порой каких-то святых мужей или жен, сподоблялся милости Божией.
Есть такое шуточное выражение «быть святее Папы Римского». Не надо пытаться быть чрезмерно строгим и определять, кто спасся, кто не спасся, кто сподобился милости Божией, а кто нет, потому что не нам об этом судить. Вот умер человек, он был крещен, мы не имеем свидетельств того, что он ушел в секту, ушел в какую-то другую религию, или уклонился в ересь или же был явным безбожником, всю жизнь Бога и Церковь проклинающим, по любви к нему – можно его поминать.
Конечно, если мы знаем, что человек занимался в своей жизни какой-то темной деятельностью, например, был колдуном, такого, пожалуй, поминать не стоит — не надо на себя брать страшный крест. Если человек был каким-то отъявленным злодеем, негодяем, убийцей, тут надо смотреть уже на свои конкретно силы. Готов ты на себя этот крест взять? Потому что даже если ты напишешь записку, то так или иначе на себя этот крест взвалишь. Замечательный афонский подвижник, иеросхимонах Ефрем Катунакский, который буквально жил Литургией, на протяжении долгих-долгих лет, десятилетий совершал ее каждый день, рассказывал о своем опыте молитвы за родного брата — колдуна и чернокнижника. Каждый раз за эту свою молитву старец получал, как он выражался, затрещину или подзатыльник, и понял, что нельзя этого делать. Когда брат скончался и естественным образом прекратил заниматься магией, иеросхимонах Ефрем потихоньку вновь стал его поминать и почувствовал, что уже может это делать. Вот есть и такой опыт, и на него, пожалуй, тоже стоило бы оглядываться.
Как молиться и что заказывать в Церкви?
Итак, что же христианин обязательно должен знать о поминовении усопших? В первую очередь то, что заупокойная молитва является его христианским долгом, долгом его любви. Ведь они сами уже ничего в своей жизни изменить не могут, но наша молитва что-то в их нынешнем загробном бытии и их участь в вечности, до момента Страшного Суда, может изменить. Как и в какой степени, мы не знаем, но как дело любви к ним мы творим о них молитву.
Еще нужно знать о том, каковы бывают виды вот этой заупокойной молитвы. Прежде всего и самое главное — это поминовение за проскомидией и за Божественной Литургией. Это может быть записка, поданная перед конкретной Литургией, либо «сорокоуст» — то есть поминовение на сорока проскомидиях и Литургиях. Это может быть полугодовое подобное поминовение, годовое, в некоторых случаях это может быть какое-то даже бессрочное, если в храме таковое совершается. Еще один вид заупокойного поминовения — это панихида, она практически каждый день совершается в наших храмах. Для этого тоже нужно прийти в храм, подать записку с именем усопшего, и священник, совершающий панихиду или литию, помолится о нем. Конечно, лучше всего, чтобы мы не просто приносили записки, и уходили, как будто это дело нас не касается, а принимали участие в этих богослужениях: постояли на Литургии, на панихиде и вместе со священником помолились о близких.
Заупокойная лития — краткое заупокойное моление — как правило, оно совершается на кладбищах или в период Великого поста, в будние дни.
Хороший также способ поминовения усопших — Псалтири, которую человек может сам читать дома. В некоторых монастырях также принимаются записки для поминовения на Псалтири, которая читается по здравствующим и усопшим.
Мы можем за близких читать и канон об усопшем — он есть во многих молитвословах, и в интернете его можно найти. И, наконец, так называемый, акафист о единоумершем. Этот акафист читается не о разных людях, а об одном человеке, как правило, он читается сорок дней после смерти, и есть традиция читать его за сорок дней до годовщины смерти человека. Но в принципе, наверное, ничто не возбраняет читать его в какое-то другое время. Этот акафист очень глубокий, трогательный, умилительный, и он огромным утешением, безусловно, является для тех, кто скорбит об ушедших, а также и для самих ушедших.
Помимо этого, безусловно, нужно знать, что когда человек умирает, должен быть прочитан канон на исход души, если этот человек долго страждет и душа не может разлучиться с телом, есть еще канон, который читается о долго страждущем. Идеально, когда это может сделать священник, но если священника невозможно в этот момент пригласить — то это могут сделать домашние и близкие. Существуют специальные Последования, которые должны читаться сразу по преставлении человека. В них входят канон по исходе души и Псалтирь о упокоении, которые читаются друг за другом.
И, безусловно, нужно знать, что Господь в первую очередь слышит и принимает не молитву как форму, где одно следует за другим, и все слова стоят на своих местах, а молитву, которая идет от нашего сердца. Поэтому помимо установленных молитвенных чинов мы можем молиться своими словами, о самых простых вещах: мы можем просить, чтобы Господь простил нашему почившему сроднику или другу все его согрешения, которые он совершил здесь на земле вольные и невольные, и чтобы сподобил Своей милости и Небесного Своего Царствия. Об этом можно молиться своими словами, на всяком месте, в любое время, и можно посоветовать людям, которые только-только пережили потерю близкого человека, чтобы они обязательно эту молитву как можно чаще совершали. Как часто? А вот каждый раз, как вспоминается им почивший, каждый раз, когда сердце с болью сжимается, надо эти слова обязательно произносить. И опять-таки, и душа утешается и успокаивается, и самое главное, что утешается и успокаивается душа того, кто уже скончался.
митр. Антоний Сурожский
Воскресенье жен-мироносиц
Не убеждения и даже не глубокая убежденность могут пересилить страх смерти, позора, а только любовь может сделать человека верным до конца, без предела, без оглядки. Мы сегодня празднуем торжественно, благоговейно память святых Никодима, Иосифа Аримафейского и жен-мироносиц.
Иосиф и Никодим были тайными учениками Христа. Пока Христос проповедовал в толпах народа и являлся предметом ненависти и возрастающей мстительности Своих противников, они робко ходили к Нему ночью, когда никто не мог приметить их прихода. Но когда вдруг Христос оказался взят, когда Он был схвачен и приведен к смерти, распят и убит, эти два человека, которые в течение Его жизни были робкими, не решающими своей судьбы учениками, вдруг по преданности, по благодарности, по любви к Нему, по изумлению перед Ним оказались крепче Его ближайших учеников. Они забыли страх и открылись перед всеми, когда другие скрывались. Пришел Иосиф Аримафейский просить тела Иисусова, пришел Никодим, который только ночью осмелился Его посетить, и вместе с Иосифом они погребли своего Учителя, от Которого они уже больше никогда не отказались.
И жены-мироносицы, о которых мы знаем так мало: одна из них была спасена Христом от вечной погибели, от демонской одержимости; другие следовали за Ним: мать Иакова и Иоанна и другие, слушая, принимая Его учение, становясь новыми людьми, учась единственной Христовой заповеди о любви, но о такой любви, которой они не знали в прошлой своей, праведной или греховной, жизни. И они тоже не побоялись стоять поодаль – пока умирал Христос на кресте и никого не было от Его учеников, кроме Иоанна. Не побоялись они прийти помазать тело Иисуса, отверженного людьми, преданного Своими, осужденного чужими преступника.
Позже два ученика, когда достигла их весть о воскресении Христовом, стремительно поспешили ко гробу; одним был Иоанн, который стоял у креста, тот, который стал апостолом и проповедником любви Божественной и которого любил Иисус; и Петр, который трижды отрекся, о котором было сказано женам-мироносицам “возвестить Моим ученикам и Петру”, – потому что другие скрылись от страха, а Петр трижды при всех отрекся от своего Учителя и не мог уже себя почитать учеником: и ему принесите весть о прощении…
И когда эта весть дошла до него – как он устремился к опустевшему гробу, чтобы удостовериться, что воскрес Господь и что все еще возможно, что не поздно покаяться, что не поздно вернуться к Нему, что не поздно снова стать верным Его учеником. И действительно, позже, когда он встретил Христа у моря Тивериадского, не о его измене спрашивал Христос, а только о том, любит ли он Его еще…
Любовь оказалась крепче страха и смерти, крепче угроз, крепче ужаса перед всякой опасностью, и там, где рассудок, убеждение не спасли учеников от страха, любовь преодолела все… Так в течение всей истории мира, и языческого, и христианского, любовь побеждает. Ветхий Завет нам говорит, что любовь, как смерть, крепка: единственно она́ может сразиться со смертью – и победить.
И поэтому, когда мы будем испытывать свою совесть по отношению ко Христу, по отношению к нашей Церкви, по отношению к самым близким или дальним людям, к родине, – будем ставить себе вопрос не об убеждениях наших, но о любви нашей. И у кого найдется сердце настолько любящее, настолько верное и непоколебимое в любви, какое было у робкого Иосифа, у потаенного ученика Никодима, у тихих жен- мироносиц, у Петра, у юного Иоанна – у кого найдется такое сердце, тот устоит против пыток, против страха, против угроз, останется верным и своему Богу, и своей Церкви, и ближним, и дальним, и всем.
А в ком окажутся только крепкие убеждения, но сердце холодное, сердце, не загоревшееся такой любовью, которая может сжечь всякий страх, тот знай, что он еще хрупок, и проси у Бога этого дара слабой, хрупкой, но такой верной, такой непобедимой любви. Аминь.
митр. Макарий (Булгаков)
Слово в неделю св. жен-мироносиц
Не напрасно, братие, после величайших торжеств в честь и славу умершего за нас на Кресте и воскресшего Господа св. Церковь празднует ныне в честь тех лиц, которыя удостоились быть ближайшими свидетелями Его смерти и воскресения. Лица эти суть с одной стороны – св. жены-мироносицы, а с другой – св. мужи Иосиф Аримафейский и Никодим. Все они поистине достойны такой высокой чести не только потому, что как бы послужили при двух важнейших тайнах нашего спасения – при смерти и воскресении Христа Жизнодавца, но еще более – за свою неизменную любовь к Нему, явленную особенно в такое время, когда Он был оставлен всеми.
Благочестивыя сестры о Господе! Вам преимущественно должен быть близок пример св. жен-мироносиц и назидательна каждая черта, сохранившаяся из их жизни. Внимайте! Едва только оне узнали Иисуса Христа, едва услышали Его учение, а некоторыя прияли от Него и исцеление от духов злых и недугов, как, оставив всё: жилища и семейства свои, последовали вслед за Ним. Господь проходил с двенадцатью учениками своими грады и веси галилейския, «благовествуя Царствие Божие»: св. жены сопутствовали Ему всюду и служили Ему чем и как могли, а многия «служаху Ему» даже «от имений своих» (Лк. 8, 1–3; Мк. 15, 4). Господь пошел с учениками своими в Иерусалим, ясно предсказывая об ожидающих Его там страданиях и крестной смерти: не устрашились пойти туда за Ним и св. жены. Господь предан одним из своих учеников, и все ученики, оставив Его, разбежались: не оставили Его только св. жены; оне горько плакали и рыдали, сопровождая Божественного Крестоносца на Голгофу. Господь – на Кресте, все почти злорадуются вокруг Него и издеваются над Ним: св. жены, пришедшие за Ним из Галилеи, стоят издали вместе с Пречистою Его Материю и возлюбленным учеником и в глубочайшей скорби взирают на Него. Го́спода погребают: св. жены заметили место Его погребения и спешат в город, чтобы приготовить драгоценное миро и ароматы, да помажут тело Его. Едва прошла Великая Суббота, св. жены-мироносицы «зело рано» идут ко гробу Господа с уготованными благовониями – и здесь уже ожидала их вожделеннейшая награда… Оне первыя прияли от Ангела весть о воскресении Жизнодавца, первыя удостоились узреть Его самого воскресшего и услышать от Него сладостнейший глас: «Радуйтеся», первыя возвестили о воскресении Его самим св. апостолам. Научитесь и вы, все иночествующия и не иночествующия сестры, любить Господа такою же глубокою, постоянною и неистощимою любовию, какою любили Его св. жены-мироносицы. Одне из вас оставили мир и все мирское, чтобы всецело посвятить себя здесь на служение Господу и уневестили себя Христу добровольными обетами девственной, подвижнической жизни: старайтесь же соблюсти эти святые обеты до конца, не смотря ни на какия скорби, лишения и труды. Чем выше ваши обеты, чем больше будет с вашей стороны подвига и борьбы, тем высшая уготована вам и награда в чертогах вашего небесного Жениха. Другия из вас, хотя живут в мире и не принимали на себя того, что не все понести могут, все однакож сочетали себя Христу еще обетами крещения – обетами быть Его последователями и исполнять во всем Его заповеди: храните ж эти спасительныя заповеди всегда и неуклонно, как бы иногда ни казались оне вам тяжкими посреди соблазнов мира, и помните твердо, что только этим вы можете показать свою любовь к Тому, Который сказал: «Аще кто любит Мя, заповеди Моя соблюдет» (Ин. 14, 23), только чрез это удостоитесь услышать от Него: «Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех» (Мф. 5, 12).
Обращаюсь к вам, благочестивые мужи, братие о Христе! И для вас есть ближайший урок непосредственно от св. мужей – Иосифа и Никодима, урок такой же истинной любви к Господу Иисусу, хотя вы, без сомнения, понимаете, что и урок от св. жен-мироносиц относится не к однем женам. Надобно припомнить обстоятельства, посреди которых жили св. Иосиф и Никодим, чтобы понять всё величие их преданности нашему Спасителю. Иосиф был человек богатый и знаменитый член синедриона, верховного судилища иудейского; Никодим принадлежал к секте фарисеев, был князь жидовский, т. е. один из старейшин, и учитель народа – один из книжников. А члены синедриона, старейшины, книжники и фарисеи – они-то и были главными врагами Господа Иисуса, они-то и положили совет еще во дни Его проповеди, «да аще кто Его исповесть Христа, отлучен от сонмища будет» (Ин. 9, 22), они-то и осудили и предали Его на смерть. И однакож, несмотря на все это, Иосиф и Никодим не поколебались пойти против общего предубеждения и ослепления своих собратий, не поколебались приходить к Иисусу, исповедать Его «пришедшим от Бога» и быть даже учениками Иисусовыми, хотя вначале тайными «страха ради иудейска». Никодим не устрашился однажды защищать Господа на сонмище архиереев и фарисеев, когда они невинно порицали Его (Ин. 7, 50–51). Иосиф смело воспротивился своим сочленам в синедрионе и «не пристал совету и делу их», когда они осудили Господа на смерть, хотя один против всех ничего не мог сделать. Когда же, наконец, Господь был распят на Кресте и оставлен всеми, тогда Иосиф и Никодим не стали более скрывать своей веры в Него, отложили всякий страх иудейский, решились на всё из любви к Распятому. Иосиф смело идет к Пилату просить тела Иисусова; Никодим приносит с собою на Голгофу около ста фунтов смирны и алоя. Оба вместе с глубокою скорбию и слезами снимают со Креста окровавленное тело Божественного Учителя, умащивают благовониями и, обвив плащаницею чистою, полагают в новом гробе, в саду Иосифовом. Злоба ослепленных иудеев не замедлила открыться против благочестивых мужей; они подверглись гонениям, лишены всего, заключены в темницу. Но воскресший Жизнодавец утешил их своим явлением и сопричислил к своему избранному стаду.
Так и мы все, братие, должны быть готовы на всякия жертвы из любви к Господу. Ни богатство, ни знатность, ни власть, ни высокое образование – ничто не должно быть для нас дороже Его св. веры и св. заповедей. И если бы что-либо сделалось для нас препятствием к неуклонному следованию за Христом и к исполнению Его воли, отвергнем от себя это препятствие, каким бы драгоценным оно нам ни казалось, и послужим нашему Господу всею душею, да восприимем от Него некогда и мзду по труду своему (1 Кор. 3, 8).
Братие и сестры о Господе! Помните всегда, что в христианстве «слава и честь всякому, делающему благое», – всякому без всякого различия пола и возраста. Аминь.
Митр. Антоний Сурожский
Воскресенье о расслабленном
Какая радость и какое вдохновенное ликование охватывает душу, когда читаешь в евангельских рассказах о чудесах Христовых, о той силе Божией и о той Божией любви, о той личной, сильной заботе Господней о всех нас. И вместе с этим из каждого рассказа можно чему-то научиться. И вот вдумаемся только в сегодняшний рассказ.
Человек болел долго; тридцать восемь лет своей жизни он пролежал больной в месте, где вокруг него лежало множество других больных. Евангелие их описывает тремя словами, которые, с одной стороны, указывают на их недуг, а с другой стороны так ясно и так резко описывают нашу духовную болезнь: слепые, хромые, сухие… Слепые – которые не видят того, что перед их глазами; глухие – которые не слышат слово жизни; иссохшие – в которых уже нет жизни самой. И ждали они движения воды, ждали они чего-то, что извне их коснется.
Как часто и мы, в этом притворе небес, которым является земля, находимся, как эти люди, слепые, глухие, иссохшие. Мы ждем чего-то, ждем, чтобы сошел Ангел Господень и закипела вода, и мы чудесно, действием извне, стали бы снова людьми зрячими, чуткими, ожившими.
И это бывает: мы видим вокруг себя, как вдруг из купели Крещения выходит человек новый, обновленный; мы видим, как, приобщившись Таинств, тот или другой человек воссиявает новой жизнью; мы видим постоянно, как прикасается благодать, как вскипевшая вода в купели Силоамской или Вифезде оживляет людей. Но это относится не ко многим: к тем, которых почему-то, по неведомым для нас причинам, взыщет сила Божия. А другие, все мы, продолжаем лежать слепые, иссохшие, ожидая чуда.
И слышим мы в сегодняшнем Евангелии ясное, четкое слово Христа. Подошел Христос к этому больному, увидел, что давно лежит он в своей болезни, и обратился к нему с вопросом: А хочешь ли ты исцелиться?.. Это вопрос, который мы должны бы все ставить себе сами. Да, я прошу исцеления, да, я хотел бы, чтобы со мной случилось чудо, – но готов ли я для чуда, готов ли я чудо взыскать и принять? Вспоминается тут исповедь блаженного Августина, который в книге о себе самом говорит, что, сознавая, что живет в грехе, что он гибнет, что он мерзок, долго молился Богу такими словами: Господи, дай мне целомудрие – но только не сейчас!.. И разве мы, молящиеся Богу о том, чтобы стать нам людьми евангельскими, живыми, Божиими, не повторяем постоянно подобной молитвы: Сделай это, Господи, – но дай мне еще время пожить по моей воле против Твоей воли, по моим грехам, независимо от Твоего Креста и Воскресения…
И вот Христос ставит каждому из нас вопрос: А хочешь ли ты исцелиться?.. Слепой, глухой, иссохший, – хочешь ли жизни?.. И если мы можем ответить: Да, хочу! – Христос не говорит нам: Жди же теперь, чтобы закипели воды, чтобы сошла сила… Он нам говорит: В таком случае, встань и ходи! Встань и иди туда, куда тебя влечет благодать, встань сам, встань верой, встань убеждением, порывом, не жди, чтобы тебя подняли… Как часто бывает, что мы чувствуем: мы могли бы это сделать, сделать то, о чем молимся, – но не делаем этого: пусть за нас это сделает Бог… И Бог не делает этого, потому что Он дает нам любую силу, чтобы совершить свой путь земной, жизненный, но за нас Он жить не может: за нас Он только смог умереть.
И вот идет этот человек, который поверил слову Христову, что недостаточно молить, а надо самому ожить, и вокруг него толпа, которая упрекает его в том, что он непрошеный… И это бывает так часто, увы, в нашей церковной жизни: не тогда пришел, не так поступил… Мы не видим, что сила Божия человека воздвигла, мы видим только, что в неурочный час он поступает необычным образом.
Вдумаемся в некоторые черты этого рассказа и применим их к себе: будем молить Бога о силе, и о помощи, и о благодати, но будем помнить, что она дается, но жить должны мы сами. За нас Бог умер; теперь Его жизнью, жизнью воскресшего Христа, мы можем жить. Соберем же силы и станем жить во имя Господне, ибо, по слову Апостола, все нам возможно в укрепляющем нас Господе Иисусе Христе! Аминь.
Митр. Антоний Сурожский
Воскресенье о самарянке
1.
В сегодняшнем Евангелии есть слова, которые могут обрадовать всякого человека, если он найдет в себе правдивость и силы посмотреть на себя и на свою жизнь без лжи.
Христос, обращаясь к самарянке, ей говорит: Как хорошо ты сказала, что у тебя нет мужа – поистине ты правду сказала!.. Разумеется, не хвалил ее Господь за прошлую жизнь, но за то, что она была способна правдиво и истинно на эту жизнь посмотреть и правдиво о ней сказать: Как хорошо, что ты так сказала, ты правду рекла…
Дальше разговор вдруг меняется: в то мгновение, когда она видит, что этот Человек может говорить не о земном, а о чем-то более глубоком, более основном, она уже не спрашивает Его о воде, о колодце, – она Ему говорит: Наши отцы поклонялись на этой горе, а вы говорите, что в Иерусалиме надо поклоняться Богу; где же правда?.. Все забыто: и черпало забыто, и жажда, и далекий путь из Самарии, – остался один основной вопрос: где поклоняться Богу, как поклоняться так, чтобы Господь это поклонение принял? И потому что эта женщина имела правду в своем сердце и была способна без лжи на себя взглянуть, без лжи сказать о себе истину, Христос ей открыл, что Богу надо поклоняться в духе и истине.
Бог может спасти каждого из нас, но Он ничего не может сделать, если мы лжем перед собой и лжем перед Ним. Он может спасти того грешника, которым мы являемся, Он не может спасти того иллюзорного праведника, которого мы стараемся представить собой и которым мы не являемся. Если мы хотим поклониться Богу, то мы должны поклониться Ему в истине, в правде, в честности и в доброй совести, – тогда Бог делается нам доступен.
И еще: поклоняются Богу и не тут или там, поклоняются Богу в духе своем и в сердце своем, всей правдой, всей истиной, всем пламенем своей жизни. Поклонение Богу не заключается в том, чтобы в одном или ином месте приносить Ему молитвы, которые с кровью вырвались когда-то из чужих сердец; поклоняться Богу – это значит стоять во всей правде и неправде своей перед Богом, но истинно перед Ним стоять, видеть в Нем своего Господа и Бога и поклоняться перед Ним, видеть в Нем то, что Он представляет: святое, дивное, прекрасное.
Если мы так поклоняемся Богу, то это поклонение должно пойти далеко за пределы хвалебных песней церковных или даже покаянных наших слов; поклонение Богу должно стать всем в нашей жизни. Каждый раз, как мы творим правду и правду говорим, каждый раз, когда мы творим добро и проявляем любовь, каждый раз, когда мы достойны своего имени человека и имени Божия, мы поклоняемся Богу духом и истиной.
Вот станем этому учиться; но начать мы можем только с того, чтобы перед собой, перед Богом, перед людьми встать в правде нашей, какие мы есть, и поклониться всей жизнью нашей, и словом и делом. Аминь.
2.
Евангелие не сообщает нам имени женщины-самарянки, но Предание Церкви его сохранило, и мы называем ее по-гречески – Фотини, по-русски – Светланой, на кельтских языках – Фионой, на других западных языках – Клэр. И все эти имена говорят нам об одном: о свете. Повстречав Господа Иисуса Христа, она стала светом, в мире сияющим, светом, который просвещает тех, кто встречается с ней.
Каждый святой дается нам в образец и в пример. Мы не всегда можем конкретно повторить действия святого, мы не всегда можем подражательно следовать его путем от земли на Небо. Но от каждого святого мы можем научиться двум вещам. Одно, это что силой благодати мы можем достичь того, что по-человечески кажется невозможным: стать человеком по образу и подобию Божию, и в этом потемненном, трагическом мире, который во власти у лжи лежит, быть словом правды, знамением надежды, уверенностью, что Бог может победить, если только мы дадим Ему доступ в нашу душу и в нашу жизнь. Прежде всего в нашу душу, потому что, если Царство Божие не водворится в нас, если Бог не воцарится в нашем уме и сердце, как бы пожаром сжигая все, что недостойно и нас самих и Его, мы не можем сиять Божиим светом на окружающий нас мир.
И второе, чему могут научить нас святые, – это понять, что говорит нам их имя. Самарянка сегодня говорит нам о свете. Христос сказал, что Он – Свет миру, Свет, просвещающий каждого человека; и мы призваны дать в наших душах, в наших умах и сердцах, во всем нашем существе приют этому Свету, чтобы в нас и через нас могло исполниться и стать реальностью слово, сказанное Христом: “Так да просветится свет ваш перед людьми, чтобы, видя ваши добрые дела, они прославили Отца вашего, Который на небесах” (Мф. 5:16).
Только видя, как мы живем, только по нашим делам люди могут поверить, что свет – есть свет Божий; не по нашим словам – разве только что наши слова – слова такой же правды и силы, как слова Апостолов или даже Самого Христа. Поэтому задумаемся, каждый из нас, о значении нашего имени и о том, как стать тем, чем мы названы.
Самарянка пришла к колодцу не из духовных соображений: она просто пришла, как приходила каждый день, чтобы набрать воды, – и встретила Христа. Каждый из нас может встретить Христа на каждом шагу жизни, когда мы заняты самыми обыденными делами, если только сердце наше настроено правильно, если мы готовы к тому, чтобы принять благовестие, услышать – и ставить вопросы! Потому что самарянка ставила Христу вопросы; и то, что она услышала в ответ, настолько превосходило ее вопросы, что она узнала в Нем пророка, а потом и Христа, Спасителя мира.
Но свет нельзя прятать под спудом; обнаружив, что Свет пришел в мир, что слово Божественной правды звучит теперь среди людей, что Бог среди нас, она оставила все земные заботы и бросилась бегом разделить с другими радость, изумление о том, что она нашла. Сначала она рассказала им, почему она поверила, и когда, может быть, любопытство, а может быть, и убедительная сила ее слов и та перемена, которую они в ней самой могли видеть, привели их ко Христу, они убедились и сами и сказали ей: Теперь мы верим не потому, что ты нам рассказала, – теперь мы сами видели, сами слышали…
Вот чему самарянка учит всех нас: чтобы во всякое мгновение нашей жизни, за самыми незатейливыми занятиями, мы были так открыты, чтобы принять Божественное слово, быть очищенными его чистотой, быть просвещенными Божественным светом и принять его в глубины нашего сердца, принять его всей нашей жизнью, так чтобы люди, видя, чем мы стали, могли поверить, что Свет пришел в мир.
Будем же молиться самарянке, чтобы она научила нас, привела бы нас за руку ко Христу, как она сама пришла к Нему, и служить Ему, как она послужила Ему, став спасением для всех, кто был вокруг нее. Аминь!
Седмица 6-я по Пасхе
О зрении и слепоте
Господь сказал: «На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы» (Ин. 9:39). И сегодняшние чтения показывают два противоположных примера такого суда.
Однажды, увидев на улице человека, который от рождения был слеп, ученики спросили: «Равви! кто согрешил, он, или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии».
Мы знаем, что Исав еще во чреве матери заслужил ненависть, а Иаков – благоволение (Рим. 9:13). Иоанн Креститель тоже еще во чреве матери взыгранием приветствовал подошедшую Деву Марию. Очевидно, и этого человека Господь еще во чреве предузнал и счел достойным, чтобы явить чрез него пример – как Божественной целительной силы, так и не менее чудесного человеческого духовного прозрения.
Господь ничего особенного не сказал слепцу, ни о чем не спросил. Он смешал землю со слюной, помазал ему глаза и сказал: «Умойся в купальне Силоам». Слепой чувствует, как ему чем-то залепили глаза, с доверием отправляется к источнику, не спрашивая, для чего это надо. Затем он чувствует прикосновение воды, и вдруг – ему открылось то, о чем он не мог и подозревать! На его глазах как бы совершилось творение мира!
И далее он поступает, как и вполне духовно зрячий, понимающий, что от чего происходит. Неудивительно было бы, если бы он совсем потерялся и не смог бы вообще ни с чем связать то, что ему открылось. Но когда его спросили: «Как открылись у тебя глаза»? – он спокойно сказал: «Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди в купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел». И он твердо стоял на своем, когда его повели к фарисеям. Там его спрашивали с пристрастием. Слепой ничего особенного не слышал от Иисуса, но когда фарисеи спросили, что он сам думает о своем исцелителе, ответил: «Это пророк». Ему говорят: «Мы знаем, что человек тот грешник». Но он не дает запутать себя: «Грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу». И как его ни пытаются сбить, доказывая, что Иисус не от Бога и вообще неизвестно откуда, истинно прозревший твердо стоит на своем: «Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего».
Когда же он был выгнан, Иисус нашел его и сказал: «Ты веруешь ли в Сына Божия?» Он отвечал и сказал: «А кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?» Иисус сказал ему: «И видел Его, и Он говорит с тобою». Он же сказал: «Верую, Господи!» — и поклонился Ему. Истинное прозрение всегда завершается поклонением Богу.
А в книге Деяний – совсем другой пример. В Филиппах была женщина, «одержимая духом прорицательным». Эта женщина в течение многих дней ходила за Павлом и его спутниками и «кричала, говоря: сии человеки рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения». Казалось бы, вот истинное духовное зрение! Но «Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И дух вышел в тот же час». Почему Павел так поступил? Известная прорицательница многих бы могла привести к апостолам. А теперь и сам Павел попал в темницу.
Но дело в том, что хотя женщина и говорила правильные слова – она лгала. Потому что если здесь рабы Бога Всевышнего и путь к спасению, то почему же ты ходишь не с ними, а только за ними? Для славы Христовой лучше быть изгнанным с бесчестием, как прозревший слепец; лучше быть заключенным в темницу и на время вынужденно замолчать, как Павел, – чем без конца говорить о Христе без должного Ему поклонения.
прот. Вячеслав Резников
Святитель Николай Чудотворец, архиепископ Мир Ликийских, в свете современных исследований
Святитель Николай Чудотворец, архиепископ Мир Ликийских, широко почитаемый в России как величайших среди святых, издавна вызывает серьезных интерес большого числа исследователей. Существует даже особое направление в науке — николаеведение, проводятся конференции ученых-николаеведов со всего мира, публикуются сборники работ ведущих специалистов по агиографии (агиография — научная дисциплина, занимающаяся изучением жития святых, богословскими и историко-церковными аспектами святости), гимнографии и иконографии свт. Николая.
Первые письменные свидетельства о деяниях свт. Николая, найденные в записях константинопольского пресвитера Евстратия, относятся к VI веку. К началу VIII века относится похвальное слово святителю и чудотворцу Николаю, произнесенное святым Андреем Критским в соборном храме города Мира. Его автор называет праздник во имя святителя Николая священным и всепразднественным и сообщает, что в этот день происходят многочисленные собрания верующих в храме святителя.
Достоверными сведениями, по мнению большинства исследователей, является то, что родился свт. Николай (по-гречески его имя звучало как «Нико́лаос» (Νικόλαος) в III веке в греческой колонии Патара в римской провинции Ликия (совр. Анталия, Турция). В этой провинции существовала крепкая христианская община, несмотря на то, что большей частью по своей культуре и внешнему облику регион был эллинистическим, а значит, языческим. Согласно житийной литературе, дошедшей до нас в разных списках латинского, сербского и греческого происхождения, одним из занятий семьи будущего святого было управление рыболовецким флотом, и после смерти своих родителей свт. Николай унаследовал хорошее состояние, которое отдал на нужды благотворительности. На какие средства существовал сам свт. Николай, не установлено, но, зная то, что он служил при храме, носил очень простую рясу и был великим постником, можно предположить, насколько в малом он нуждался.
Начальная деятельность святителя Николая в качестве священнослужителя относится к периоду наиболее продолжительных в истории Римской империи гонений на христиан, а годы его епископства в г. Мира (совр. Демре) — к периоду относительной терпимости к христианству после 311 года, когда стали развиваться христианские общины. Свт. Николай пользовался большим уважением и любовью у жителей Миры, особенно в связи с его благотворительной деятельностью.
Житие святого повествует о том, что одним из первых его добрых дел была т.н. «история о трех мешочках с золотом», относящаяся к тому периоду жизни свт. Николая, когда он еще не был ни епископом, ни священником, а просто благочестивым юношей с добрым сердцем. Уже после того, как он получил наследство, разорилось жившее по соседству семейство, отец которого в отчаянии решил поступиться честью трех своих дочерей. Исследователи не находят в этой истории никакого противоречия с существовавшим в те времена порядком вещей: этот период истории Византии характеризуется чудовищным упадком нравов, когда подобный выход из трудной ситуации был самым распространенным. Однако юноша Николай, который, по всей видимости, с детства рос вместе с этими девочками и хорошо их знал, не мог допустить их вынужденного грехопадения. Поэтому он подкинул в их дом один за другим мешочки с пятьюдесятью золотыми динариями (что приблизительно равнялось двухмесячному жалованью римского легионера — самой высокооплачиваемой профессии в империи) в каждом, чтобы несчастный отец мог достойно выдать своих дочерей замуж.
Одним из самых знаменитых деяний свт. Николая Чудотворца, упоминаемым во всех списках его жития, является «Деяние о стратилатах». Однако, множество важных сведений, которыми изобилуют древнейшие редакции «Деяния о стратилатах», было утрачено или искажено в тексте Метафрастова жития, а впоследствии и в Четьях-Минеях свт. Димитрия, митр. Ростовского. В результате оказались ослаблены причинно-следственные связи повествования, утеряны важные звенья событий и затемнено понимание логики поступков людей. Исследования современных историков дополняют это деяние целым рядом важных сведений о свт. Николае, которые взяты из источников, написанных неизвестными ликийскими авторами начиная с IV века а также из житий и похвальных слов, составленных архим. Михаилом, свт. Андреем Критским, свт. Мефодием, Патриархом Константинопольским, пресвитером Неофитом и другими агиографами.
В IV веке несправедливой податью Ликия была доведена до разорения и голода. Присланный из столицы сборщик налогов, требуя все новых и новых денег, постоянно унижал народ. Жители попросили своего архиепископа о заступничестве. Святитель Николай отправился в Константинополь, и после его разговора с императором подать была уменьшена в сто раз. Это решение было записано в скрепленную золотой печатью грамоту. Но архиепископ знал, что под влиянием сановников Константин может отменить свой указ. Святитель обратился к Богу за помощью, и чудесным образом императорская грамота в тот же день оказалась в Мирах и была обнародована. На следующий день император, поддавшись уговорам, попытался изменить указ. Когда святитель сказал, что документ уже зачитан в Мирах и, значит, вступил в силу, ему не поверили: до Ликии от Константинополя было шесть дней пути. Чтобы проверить слова святителя, снарядили самый быстроходный корабль. Через две недели посланники вернулись и подтвердили, что ликийский сборщик налогов получил грамоту императора в тот день, когда она была подписана. Христолюбивый Константин усмотрел во всем происшедшем волю Божию и попросил прощения у святителя, щедро одарив его (Бугаевский А. Новый опыт составления жития святителя Николая).
Некоторые деяния свт. Николая Чудотворца и вовсе не упоминались в традиционном изложении его жития и были включены в него лишь в новых редакциях, вышедших в XXI веке («Деяние о подати», «Деяние о хлебовозах», «Деяние о епископе Феогние»). Например, «Деяние о подати» не было включено в составленное блаженным Симеоном Метафрастом житие по политическим соображениям. Поскольку жития святых были основным кругом чтения в православной Византии, созданию Метафрастова менология придавалось важное государственное значение, и работа над ним курировалась лично императором. «Деяние о подати», описывающее избавлении Ликии свт. Николаем от несправедливого налога, могло быть расценено как невыгодный для имперской казны пример поведения архипастыря. Казна византийских монархов в X веке, как и в IV веке, очень нуждалась в пополнении, и опасение, что влиятельные архиереи станут подражать свт. Николаю, обращаясь к императору с ходатайствами о снижении налога в своих епархиях, имело веские основания.
Большинство сведений, содержащихся в древнейших житийных памятниках, посвященных свт. Николаю Мирликийскому, подтверждается также результатами археологических раскопок в Ликии, предпринятых в XIX—XX веках. Так, сохранились не только храм, построенный свт. Николаем Мирликийским, но и место встречи святого со стратилатами — Плакома, площадь в андриакском порту, покрытая плитами. В древности на ней был расположен рынок, и его остатки видны и сейчас. Расположенная близ Миры и когда-то процветавшая гавань Андриаке сейчас заболочена, порт давно прекратил свое существование, но значительные объемы многих зданий прекрасно сохранились: целый ряд портовых и других построек, каменные цистерны, акведук, несколько храмов и огромное зернохранилище. По предположению историка А.Ю. Виноградова, именно в это зернохранилище капитаны из «Деяния о хлебовозах» выгрузили хлеб. Хорошо сохранились и остатки зданий древней Патары — места рождения свт. Николая Чудотворца.
Представление о внешности свт. Николая мы получаем из его иконографических изображений, сделанных еще при его жизни. Поскольку святитель был покровителем мореплавателей, немало его рукодельных изображений развозились в разных направлениях Средиземноморья кораблями, проходившими через порт Миры. Согласно результатам анатомо-антропологического исследования святых мощей свт. Николая, для проведения которого в 1953 году впервые была вскрыта гробница в г. Бари (куда мощи были перевезены итальянцами предположительно в 1087 году) лик, изображаемый на иконах, полностью соответствует внешнему виду захороненного в гробнице человека. Возглавлявший научно-исследовательскую группу итальянский антрополог и анатом, профессор Луиджи Мартино установил, что «по строению черепа и скелета святитель принадлежал к белой европеоидной средиземноморской расе, для которой характерны средневысокий рост и смуглая кожа; с высоким лбом, с носом, стремящимся к орлиному, скелетом средней крепости». Рост великого святого составлял 167 сантиметров.
Современники описывали архиепископа Николая Мирликийского как человека, отличавшегося необычайной кротостью и смирением: «Он одевался очень просто, без всяких украшений, имел лик, исполненный святости и благодати. От него исходило удивительное сияние, как от пророка Божиего Моисея». Мощи свт. Николая Чудотворца до сих пор обильно мироточат. По словам исследователей, некоторые части мощей, точнее, позвонки, могут скоро раствориться в благоухающей жидкости и просто исчезнуть через несколько десятков лет, если не принять должных мер по их сохранению.
Антропологическое исследование мощей также показало, что свт. Николай Мирликийский был строгий постник: великий святой не ел мяса, употреблял только растительную пищу. Болезни, которыми болел свт. Николай, характерны для того, кто довольно долго пробыл в заключении, а именно, в тесной и сырой тюрьме (из его жития действительно известно, что во времена Диоклетианова гонения на христиан архиепископ Мирликийский был брошен в темницу). Поврежденные суставы, позвоночник и кости грудной клетки свидетельствуют о мучениях, которые он перенес в тюрьме — его пытали на дыбе. Радиологическое исследование черепа показало обширное внутреннее костное уплотнение черепной коробки, что ученые также объясняют многолетним влиянием тюремного холода и сырости.
Исследование святых мощей, проведенное профессором Л. Мартино, позволяет определить, что почил свт. Николай Чудотворец в возрасте между 70 и 80 годами, благодаря чему стало возможным вычислить примерное время его рождения — приблизительно 270 год. Что касается датировки кончины святителя, то предположения многочисленных биографов святого сгруппированы в периоде с 341 по 345 год. Итальянский профессор восточного богословия патер Джерардо Чоффари полагает, что свт. Николай умер в 334 году, основываясь при этом на упоминании у Афанасия Великого множества епископов, которые боролись с лжеучением Ария начиная с 335 года. Поскольку у свт. Афанасия свт. Николай не упомянут, Чоффари делает вывод, что архиеп. Николай умер до 335 года, а именно в 334 году. Российский историк А. Бугаевский, анализируя события, о которых повествуется в древнегреческих памятниках, посвященных свт. Николаю, утверждает, что в православном церковном календаре указана заведомо неверная дата — «около 345 года», и с уверенностью называет 335 год годом блаженного успения архиепископа Мирликийского.
Таким образом, весьма значимые исследования в области николаеведения, выполненные трудами многих ученых в последние десятилетия, существенно дополняют наши знания и представления о свт. Николае Чудотворце. Современные технологии помогают не просто узнать святой образ, а приблизить к нам человека, жившего на земле около семнадцати столетий назад и ставшего одним из самых великих христианских святых.
Юлия Комлева, кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории Уральского госуниверситета им. Горького.
ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДНЕ
Этот великий двунадесятый праздник празднуется в 40-й день по Пасхе, который всегда приходится в четверг 6-й недели. Свое название он получил от вспоминаемого и прославляемого в этот день события вознесения Господа нашего Иисуса Христа с плотию на небо.
В последний день Своего видимого пребывания на земле Господь Иисус Христос, явившись собравшимся вместе всем апостолам и заповедав им не отлучаться из Иерусалима, но ждать обещанного им сошествия Святого Духа, «вывел их вон из города (Иерусалима) до Вифании,» на гору Елеонскую, во время пути беседуя с ними об устроении Своей Церкви на земле. На вершине горы Елеонской Господь, разъясняя святым апостолам, в чем должно состоять их назначение, сказал им: «Вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и по всей Иудеи и Самарии, и даже до края земли.» Сказав это, Спаситель поднял Свои Божественные руки и благословил Своих учеников. «И бысть егда благословляше их, отступи от них, и возношашеся на небо.»
Апостолы благоговейно поклонились благословлявшему их Господу и с трепетным изумлением смотрели, как Он возносился на небо, пока, наконец, облако скрыло Его от взоров их. Но Господь не замедлил утешить учеников Своих в столь неожиданном и прискорбном для них разлучении. Тотчас явились апостолам два мужа в белых одеждах. Это были Ангелы, которых вознесшийся Спаситель, как Господь и Владыка ангелов, послал на землю к апостолам. Ангелы сказали им: «Мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо». Услышав от ангелов столь утешительную весть, апостолы, преисполненные глубочайшей радости, оставили Елеон и возвратились в Иерусалим. Столь славно было видимое вознесение Иисуса Христа на небо, о котором повествуют нам божественные ученики Его, но гораздо славнее было дальнейшее невидимое восхождение Его к Отцу Своему, в вечное Божественное Царство, как это и изображается в церковных песнопениях настоящего дня в соответствии с предсказанием ветхозаветных пророков.
Возносившегося Господа ангелы с трубным гласом встречали и сопровождали. Дух Святой повелевал небесным силам отверзть Искупителю врата вечного Царства славы: «Возмите врата, князи (верхи) ваша, возмитеся врата вечная: и внидет Царь славы» (Пс. 23:7). И Спаситель наш, «восшед на небеса, отонудуже и сошел,» как Сын Божий, Единосущный Богу Отцу, восприял ту Божественную славу, которую имел у Отца прежде бытия мира; восшел на небеса как Сын Человеческий, превознесши в лице Своем человечество «превыше всякого начальства и власти, и силы и господства» (Ефес. 1:21). Сам Бог Отец с любовно ожидал и принял к Себе возлюбленного Сына Своего, Богочеловека Иисуса Христа, Которого и посадил одесную Себя, как это было изображено еще в Ветхом Завете святым псалмопевцем: «Рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих» (Пс. 109). Таким образом, Спаситель наш не только вознесся на небо, но и воccел одесную Бога Отца, т. е. как Богочеловек и Искупитель мира восприял и по человеческому естеству всю власть, величие и славу, которые принадлежат Ему по Божеству, как и Сам Он, по воскресении Своем, сказал апостолам: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28).
По своему значению праздник Вознесения Господня есть великий, так как удостоверяет нас в исполнении Божественного домостроительства о спасении человека и всего мира и о высочайшем прославлении человеческого естества, которое в лице Иисуса Христа вознесено выше светоносных духов и посажено на престоле Божественной славы; а это уверяет всех нас в том, что отныне для земнородных открыт вход на небо, куда Предтечей за нас вошел Иисус (Евр. 6) и куда по Его небошественной стезе восходят все истинные Его последователи. Вместе с этим «настоящее празднество, как говорит блаженный Августин, являет нам в Иисусе Христе таинство человека и Бога,» свидетельствуя о нераздельном и неслиянном соединении Божества и человечества в лице Иисуса Христа «вознесшегося по двою существу.» В богослужении этого праздника хотя и изображаются грустные размышления, в которые первоначально были погружены апостолы, оставшись сиротами, но преимущественно оно проникнуто высоким чувством радости, ибо, как учит святой Иоанн Златоуст, «ныне люди уподобились ангелам, человеки соединились с безплотными, и из сего сродства произошел великий союз, Господь всех, восшедши на небо, примирил с Отцем Своим род человеческий; мы, кои, по-видимому, были недостойны земли, ныне вознесены на небо с самым естеством своим; и природа, от которой херувимы охраняли рай, ныне сама восседит на херувимах.» Вот почему и Святая Церковь в песнопениях этого дня, призывая верующих воспеть победную песнь Господу, вознесшемуся и посадившему нас одесную Отца, восклицает: «Земля ликует, радуется и небо вознесением днесь Творца твари», «мир весь празднует видимый и невидимый: в радости ангелы ликуют и человецы, славословяще непрестанно Вознесение.»
Призывая чад своих к радости о вознесении Господа, святая Церковь вместе с тем сообразно со словами ангелов, сказанными по вознесении Господа апостолам (Деян. 1:11), в своих песнопениях этого дня напоминает нам и о Втором Пришествии, усиливая этим побуждение нас возводить «на высоту очеса и мысли,» устремлять взоры, «вкупе и чувства на небесныя врата смертнии» и умолять Господа, дабы «пощадил души наша, прегрешений оставление даруя». Сообразно с этим и святой Григорий Двоеслов в своей беседе на день Вознесения учит: «Потщимся, возлюбленные, всем сердцем последовать за ним туда, куда Он вознесся. Отринем всякое пристрастие к земным предметам; имея участие в наследии с Ним небесных селений, не будем искать на земле блаженства. Мы должны позаботиться и помыслить о том, как Он, хотя ныне восходит на небо с кротостью, некогда явится со страхом и в грозном виде и со строгостью потребует от нас всего того, чему теперь поучает с кротостью. Никто да не презирает данного на покаяние времени; никто да нерадит о себе самом, пока есть время. Спаситель на Страшном Суде тем строже будет требовать от нас отчета, чем более теперь долготерпит нам.
Сего, братие, никогда не выпускайте из памяти. Пусть среди настоящего житейского моря возмущают дух ваш сильные обуревания; вы скоро достигнете тихого пристанища в небесном отечестве, скоро будете во свете неприступной славы. Ныне Господь для вас восходит на небеса. Будем чаще и внимательнее размышлять о том, чему научает нас вера. Если мы не укрепились еще в делах веры и благочестия, если телесные силы наши еще слабы, то, по крайней мере, последуем за Спасителем нашим нашею готовностью и любовию к Нему».
«И если кто из нас живет благочестиво, как поучает святой Иоанн Златоуст, тот да пребывает непоколебимо во благочестии, всегда умножая сие благое старание; а если мы лишены вовсе дерзновения и сознаем в себе одни только грехи, то да исправимся, дабы нам приобрести такое же дерзновение, а там вместе и единодушно встретить с достодолжною славою Царя Ангелов и насладиться блаженной оной радостью о Христе Иисусе Господе нашем.»
еп. Митрофан (Зноско-Боровский)
ДВЕ ПРОПОВЕДИ О ТРОИЦЕ
1.
Во имя Отца и Сына и Духа Святого!
Сегодня великое торжество, торжество начала Церкви Христовой на земле. Торжество окончательной победы Жизни. «Господь мой и Бог мой», – в радостном трепете от встречи с Воскресшим восклицает Фома.
«Вы примете силу, когда Дух Святый сойдет на вас», – сказал Господь апостолам, восходя на Голгофу. И вот в нынешний праздник реально, за пределами видимого мира, открылись – в сошествии Св. Духа – глубины и величие мира невидимого.
И Савлу гонителю является распятый и воскресший Христос. Душа Савла тосковала о Боге истинном, искала Истину, но помехой ему в этом было общее всем иудеям заблуждение, а не его собственная воля; его воля была готова Истине поклониться, всего себя Ей отдать; его сердце было открыто для Света Истины, и Свет осиял его: Савл услышал голос Божий, призвавший его в число апостолов: «Савл, Савл, зачем ты гонишь Меня?» Этот призыв преобразил Савла, ставшего Павлом, и он вместе со всеми апостолами стал причастником высшего знания, «реальность веры вошла в него как сила, проникающая всю внутреннюю жизнь, и именно этой силой привели апостолы ко Христу весь мир». Мессия-Христос стал целью и смыслом существования человечества. «Ад, где твоя победа? Воскрес Христос, и ты низвержен! Воскрес Христос, и жизнь воцарилась», ибо Воскресение Христово и есть явная победа Смысла над бессмыслицей.
Прошли века. Силою Духа Святого широко раскинуло свои могучие ветви великое древо Церкви Христовой. Если поначалу последователями Христа были простые галилеяне, то впоследствии перед Учителем из Назарета склонились величайшие гении человечества. Его Евангелие освящало и освящает путь мысли подлинных носителей Духа, творцов культуры. Христос влил в нравственные раны древнего мира целебный бальзам. Сила Духа Святого через Христа вдохнула в человечество новые силы. Евангелие возвысило женщину, провозгласило равноправие народов, осудило жестокость и насилие, способствовало упразднению рабства.
Евангелие явилось опорой человечности и источником просвещения. Но главное, что и поныне дает христианство, – это внутреннее перерождение человека, дает новую жизнь во Христе. Христос в своем лице открыл нам Бога, ставшего близким и дорогим человеческому сердцу, и этим сделал Он жизнь человека полной смысла, радости и красоты.
«Воскрес Христос, и жизнь воцарилась». Чрез воскресшего Христа и мы получаем дары Духа Святого. Как несокрушимая скала стоит и будет стоять в бушующем мире Христом в сей день основанная Церковь. Хотя и кажется подчас при виде проносящихся над нею ураганов, при виде внешних и внутренних опасностей, что вот-вот тьма восторжествует над Светом, Христу верные чада Церкви не боятся за нее. Все это не страшно, хотя и болезненно, для Церкви Христовой; за пределами материального мира открылась нам реальность, глубина и величие мира невидимого, и оттуда мы слышим бодрящий голос Пастыреначальника Христа: «Не одолеют Церковь врата ада… Я с вами… Я свет миру, кто последует за Мной, тот не будет ходить во тьме».
2.
В первых числах июня, закончив жатву и сбор пшеницы, иудеи готовились к празднику Пятидесятницы: пекли из нового урожая пшеницы хлебы, выбирали из своих стад лучших животных для принесения в жертву. Пятидесятница имела для иудеев почти такое же значение, как и Пасха, и иудеи со всех стран мира стремились на этот день в Иерусалим, чтобы там принести установленную жертву.
В предпраздничные дни, когда непрерывный поток богомольцев наполнял город Иерусалим, осиротевшие апостолы проводили время в молитве, размышляя о всех великих, страшных и радостных событиях, которых они были свидетелями в годы земной жизни Божественного Учителя. К глубокой сосредоточенности располагало их и ожидание обетованного им Утешителя, Который, по обетованию, облек бы их силою свыше и научил их всему, что еще так смутно сознавали они.
Весь Иерусалим, всю ночь перед Пятидесятницей, проводил в домашней молитве. А с ранним утром несметные толпы направились к храму для установленных жертвоприношений – «агнца без порока» и «козла в жертву за грех».
Особо горячей была молитва апостолов об этом народе, который все еще служил тени в то время, когда уже явилась действительность: вели на заклание ягненка или козла, когда бремя мирового греха уже взял на себя Божественный Агнец и совершил спасение мира, быв заклан от этой самой неразумной толпы, не ведавшей того, что она творила. И молитва апостолов была услышана. В третий час утра, когда они молились, внезапно сделался необыкновенный шум; дом, в котором они находились, потрясся до основ как бы от урагана, соединенного с землетрясением; как бы огненное пламя осветило дом и над каждым из апостолов почили разделяющиеся огненные языки. Апостолы почувствовали себя как бы вновь рожденными. Мгновенно вспомнилось им все от Господа слышанное ими учение, и каждое слово этого учения как бы жгло их сердца, требуя открытого всенародного исповедания.
Апостолы поняли, что исполнились Духа Святого: неудержимая сила влекла их к проповеди народам слова Божия. Они вышли из горницы с глазами, сияющими, как молния, и неудержимым потоком полилась их вдохновенная речь о Мессии-Христе, распятом и воскресшем.
Как огонь жгут слова апостолов сердца людей; все изумляются, зная в них простых галилеян-рыбаков. «Мужи, братья, что нам делать?» – с воплем отчаяния бросаются к Петру и к другим апостолам те, которые пятьдесят дней тому назад в безумном неистовстве кричали: «Распни, распни Его». «Что нам делать?» – «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, и получите дар Св. Духа», – сказал им Петр. И в этот первый день крестилось три тысячи человек. А после праздника Пятидесятницы началось быстрое возрастание в мире Христова общества, Церкви, и отличием этого Христова общества от окружающего мира было внутреннее возрождение, которое делало их совершенно не похожими на своекорыстных сынов мира сего.
Но среди гула радостных восклицаний, разливавшихся среди народных масс, раздались и насмешливые голоса кощунников, может быть, в оправдание своей слепоты и своего глубокого невежества, а может быть, присущего им разного рода своекорыстия: чувственным, плотским и жестоковыйным людям не понять было того великого, что совершил Христос и что происходило на их глазах в праздник Пятидесятницы.
Дорогие мои братья и сестры! То, что происходило в дни пребывания на земле Христа-Мессии и в день Пятидесятницы, происходит и ныне на наших глазах. И ныне среди о Христе ликующей массы Богу верных громко раздаются насмешливые голоса легкомыслия и невежества продолжателей дела ветхозаветных книжников и фарисеев, также одержимых корыстолюбием и жаждой власти над миром. Они настолько обнаглели в своем кощунстве на Церковь, что общество христианское впало в состояние паралича, им овладели страх и оцепенение.
И на наших глазах ученики Христовы – чада Церкви Его – в гонениях проявили апостольский дух бесстрашия и на угрозы тюрьмой, ссылкой и психушкой, подобно апостолу Петру, открыто заявили, что когда наша обязанность к человеку и к отрицающей Христа власти сталкивается с нашей обязанностью к Богу, то мы должны скорее повиноваться Богу.
«Должно повиноваться больше Богу, чем людям», – отвечали апостолы синедриону, который искал смерти апостолов, жестоко преследуя и всех уверовавших во Христа.
Это и наша линия поведения, в ней мы проявляем верность Богу и апостолам, сознавая себя особым обществом, отличным от окружающего мира. Наша сила во Христе, распятом и воскресшем, вознесшемся и паки грядущем. В вере и верности Ему да укрепит нас Дух Святый, снисшедший на апостолов, для принятия Которого открываем мы с вами сердца и в нарочитый день Пятидесятницы. Аминь.
прот. Вячеслав Резников
ДЕНЬ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ. ПЯТИДЕСЯТНИЦА.
О ЕДИНСТВЕ ЦЕРКВИ
Сегодня мы вспоминаем тот день, когда Святой Дух сошел на первых учеников Христовых. «При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом их них. И исполнились все Духа Святого и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян.2). Апостолы получили не только дар языков, но и другие обещанные дары: «Именем Моим будут изгонять бесов», «будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк. 16).
Подобные дары и раньше давались людям. Вчера, например, на вечернем богослужении мы слышали, как Бог послал Духа Своего на семьдесят избранных Моисеем мужей. А когда Дух Божий почил на Елисее, он смог и разделить иорданские воды, и от проказы очистить, и даже мертвого воскресить. И сами апостолы еще до Пятидесятницы и бесов изгоняли, и огонь могли сводить с неба, и другие чудеса творить.
Но в Пятидесятницу совершилось великое и небывалое. В этот день Дух Святой сошел не для того, чтобы совершить какое-либо дело Промысла Божия. Вчера на утрене мы слышали слова, которые Господь еще никогда и никому не говорил: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: приимите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20).
А сегодня Он обращается ко всем тем, к кому послал своих апостолов: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал о Духе, Которого имели принять верующие в Него» (Ин. 7).
На израильских старейшин Святой Дух излился, чтобы дать народу мудрых судей. На пророка Иону Он сошел, чтобы отвратить от греха жителей города Ниневии. А в Пятидесятницу Святой Дух излился, дабы положить на земле начало Единой Святой Соборной Апостольской Церкви. Поэтому Он излился только на учеников Христовых, на тех, кто единодушно пребывал в одной горнице, под одной крышей, в едином молитвенном устремлении к Богу. Так Святой Дух сошел только в один-единственный день, в одном-единственном месте. На земле открылся один-единственный источник живой воды, призванный напоить всю жаждущую вселенную.
Однажды, еще до Пятидесятницы, апостол Иоанн спросил: «Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами» (Мк. 9). Господь тогда ответил: «Не запрещайте ему». Теперь же Святой Дух подается только через тех, кто получил его в Пятидесятницу, подается или по их молитвам, или при их проповеди, как у Корнилия сотника, или сразу после крещения.
Почему же лишь один такой источник? Да потому что Бог един, и путь к Нему может быть только единым. Чтобы жаждущие знали, куда идти; чтобы имеющие могли в простоте сердца дать, а не имеющие – не сомневаясь, получить. И когда преемник апостолов, епископ или священник, помазал нас после крещения Святым миром, со словами «печать дара Духа Святого», мы получили ту же благодать, что и апостолы.
Оно в нас, это семя, полное животворящей силы. Оно прорастет и принесет плоды Духа, такие же, как и в апостолах, – если только мы потрудимся сделать землю своей души не такой холодной и сухой, как она есть.
Подумайте, какое сокровище мы носим в себе и какая страшная ответственность лежит на нас, если Посеявший придет и увидит его в небрежении, среди всякой нечистоты! Подумайте, какая страшная будет беда, если Дух Святой со Своими небесными дарами так и останется Сам по Себе, а мы – сами по себе, со своими страстями, со своею суетой; если земная жизнь пролетит, а небесная так и не начнется?
Царю Небесный, очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша!
митр. Антоний Сурожский
ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ
1.
Сегодня праздник всех святых. Сегодня каждый из нас поминает и своего святого, и святых всех близких и родных, явленных святых и тех, кто не был явлен миру, кто покоится в тайне бытия. Каждый из нас при Крещении получает имя святого; этот святой делается молитвенником нашим, хранителем нашей жизни, защитником нашим против зла. Каждый из нас при Крещении делается как бы храмом именно в том смысле, как храм земной: земной храм делается местом вселения Живого Бога, и мы при Крещении делаемся частицей тела Христова, зданием крепким, очищенным, обновленным. И благодатью Троичной мы делаемся храмом Святого Духа: опять-таки при Крещении мы запечатлеваемся семью печатями, делаемся местом вселения Святого Духа. Но вместе с этим, как и всякий земной храм, мы получаем имя одного из людей, кто сумел быть тем, чем мы призваны быть: подлинными и истинными христианами, сумел сохранить цельность во Христе и богатство вселения Духа.
Вот почему так важно нам вспоминать того святого, во имя которого мы названы. Должны бы мы знать его жизнь, должны бы прибегать к нему в скорби и в радости, должны бы вдумываться в эту человеческую личность, с которой мы заботой родителей, заботой Церкви каким-то образом связаны. Сегодня мы все именинники, сегодня праздник всего неба и всей земли: все Христовы дети вместе ликуют о том, что вместе со Христом они – одно тело, один дух, одна жизнь. Одни свой путь совершили, победили, увенчаны; другие – мы, на земле – продолжаем свой путь под их сенью, под заступничеством их молитв. Проживем же так, чтобы, когда мы станем перед лицом святых, во имя которых мы названы, перед лицом Живого Бога, Который овладел и телом, и душой, и всей судьбой нашей, нам не было стыдно, чтобы была радость у Господа и у тех, кому мы поручены, и у нас, что мы не посрамили ни святых наших заступников, ни Господа, Который нам доверил Свое имя и нам позволил быть здесь, на земле, образом Его присутствия. Аминь.
2.
Матерь Божия и все святые, память которых мы сегодня празднуем, те, которые известны нам, потому что Бог открыл их нам и потому что они были поняты и узнаны или своими современниками, или иногда годы или столетия спустя, – все святые являются ответом земли на любовь Божию. И это не только их личный ответ за самих себя, но и от лица всей твари, и от нашего лица также: потому что каждый из нас имеет поистине честь называться одним из их имен, нашим христианским именем, именем одного из этих святых. И эти святые, чьи имена перешли на нас, стоят перед Богом и молятся, чтобы не обесчестилось их имя в очах Божиих.
Святые Божии содержат и охватывают все творения в своей любви, в своем предстательстве, в своей молитве, в своем реальном, неотступном присутствии. Как дивно, что мы принадлежим к этой неисчислимой семье мужчин и женщин, детей, которые поняли, что замыслил Господь, когда Он пришел, жил, и учил, и умер за нас! Они откликнулись всем своим сердцем, они открылись всем своим умом, они поняли Его замысел и приняли Его весть со всей решимостью преодолеть в самих себе все, что было причиной Распятия; потому что если бы и один человек на земле отбился, отпал от Бога, Христос пришел бы спасти его ценой собственной жизни. Это Его собственное свидетельство; один подвижник ранних веков молился, чтобы Бог покарал грешников, и Христос явился ему и сказал: «Никогда так не молись! Если бы и один человек на земле согрешил, Я пришел бы умереть за него…»
Святые – это люди, которые ответили любовью на любовь, люди, которые поняли, что если Кто-то умирает за них, то единственный ответ благодарности – это стать такими, чтобы смерть Его не была напрасной. Взять на себя свой крест означает именно это: отвернуться от всего, что убивает и распинает Христа, от всего, что окружало – и окружает! – Христа и ненавистью, и непониманием. И нам это сделать легче, чем тем, которые жили в Его время. В те дни они могли в Нем ошибиться, но в наши дни, две тысячи лет спустя, когда мы читаем Евангелие и встает в этом рассказе вся мера роста Христова и Его личность, когда у нас есть миллионы свидетелей, которые говорят нам, что Он подлинно отдал Свою жизнь за нас и что единственное, чем мы можем отозваться, это отдать жизнь друг за друга ради Него, – как можно нам не отозваться!
Поэтому в сегодняшний день примем новое решение: слушать как они слушали: всем сердцем, всем умом, всей волей, всем существом, чтобы видеть, что случается, чтобы слышать, что Он говорит, – и ответить благодарностью и решимостью. И тогда, если мы принесем Богу это малое – нашу благодарность и нашу добрую волю, – сила, чтобы и нам тоже вырасти в меру роста, которую задумал, возмечтал для нас Бог, – сила будет от Бога. Как Он сказал: «Сила Моя в немощи совершается, Моей благодати тебе достаточно…» И Павел, который знал это, прибавляет в другом месте: «Все возможно нам силой Божией, укрепляющей нас…» Сомневаться не в чем: мы всё можем, если только дадим Богу спасти нас, понести нас от земли на небо.
Давайте же начнем заново, так, чтобы святые, чьи имена мы носим, радовались о нас, чтобы Матерь Божия, Которая отдала Своего Сына на смерть, дабы мы могли отозваться, могли понять, могли спастись, радовалась о нас и чтобы Христос видел, что не напрасно Он жил, учил и умирал. Будем Его славой, будем светом; это может быть малый огонек, как малая свеча, это может быть свет блистающий, подобно великим святым, – но будем светом, просвещающим мир и делающим его менее темным! Будем радостью так, чтобы и другие могли научиться радоваться о Господе! Аминь!
Св. праведный Алексий Мечёв
СЛОВО В ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ
Воскресный день после Пятидесятницы, дорогие, посвящается воспоминанию всех святых. Св. отцы установили совершать это празднество в первый воскресный день после сошествия Св. Духа на апостолов с тем намерением, чтобы показать верующим те плоды, какие произрастил на земле Св. Дух; вразумить нас, как Он возвысил подобных нам людей до ангельской степени и сделал наследниками блаженства.
Св. люди – наши первые, лучшие друзья и ходатаи за нас пред Богом. Они, подобострастные нам, не имели ни особенного тела, ни особенной души, одной были с нами природы. Но при содействии благодати Св. Духа достигли блаженной вечной жизни, чего можем достигнуть и мы, если того желаем и сами будем домогаться; живя на небе, наслаждаясь неописанным блаженством, они не забывают нас. Тогда как не так делается между нами, грешниками, здесь на земле. У нас бывает так: самые искренние друзья оставляют и забывают своих друзей, когда они находятся в счастии, славе и почете, а те – в прежней жалкой и незавидной доле. Отделенные от нас тем светом и блаженством, которого ум наш понять и язык выразить не может, они никогда не могут забыть нас и во всем помогают нам. Небо и земля не раз были свидетелями их благодеяний роду человеческому. Не раз по молитвам святых небо, раскаленное лучами солнца, покрывалось мрачными тучами и проливало обильный дождь на окаменелую от продолжительного зноя землю.
В одно, например, время в Мелитине Армянской была сильная засуха, отчего неминуемо угрожал голод, и сетование жителей день ото дня увеличивалось. Наконец все прибегли к своему епископу, преподобному Акакию, чтобы он умолил Бога явить к ним Свою милость. Святитель, собрав народ, отправился к загородной церкви св. великого Евстафия.
Здесь, избрав близ церкви лучшее местоположение, велел принести и поставить Божественный престол; и на открытом поле, без крова, начал совершать Бескровную Жертву. Надеясь на могущество и милосердие Божие, Акакий вино не растворил водою, но прилежно молился, чтобы Господь свыше растворил [вино в] Св. Чаше и вместе напоил бы иссохшую землю.
Эта молитва столь была сильна у Бога, что немедленно пошел обильный дождь и растворил вино водою, земную стихию – стихиею водною, а сердце народа – радостию.
Всегда имея таких усердных ходатаев за нас пред Престолом Всевышнего, станем, дорогие, подражать жизни святых и будем просить у них помощи в деле нашего спасения.
Молите Бога о нас, вси святии, яко мы усердно к вам прибегаем, скорым помощникам и молитвенникам о душах наших. Аминь.
митр. Антоний Сурожский
ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ ЗЕМЛИ РОССИЙСКОЙ
В бесконечном богатстве личности Всечеловека Христа каждый народ выделил черты святости, которые ближе его сердцу, которые более понятны, которые для него более осуществимы. Сегодня из всего дивного многообразия святости, всего богатства земных и небесных человеческих возможностей мы празднуем память всех святых, в земли Российской просиявших: людей, которые нам по крови близки, жизнь которых переплелась с самыми решающими событиями нашей истории, людей, которые являются славой нашей земли, богатым, прекрасным плодом сеяния Христова, как о них говорится в праздничном тропаре.
В этом сонме русских святых, мне кажется, можно выделить три черты как характерные свойства русской святости: не в том смысле, что они отсутствовали у других народов, а в том смысле, что эти именно свойства были восприняты и возлюблены в нашей родной земле.
Первая – бесконечное терпение Господне. Святой Апостол Петр говорит, что Бог не медлит Своим судом, а терпит; Он ждет, потому что Он любит, а любовь всему верит, на все надеется, всего ожидает и никогда не перестает. И вот это свойство Христовой терпеливой, бесконечно ожидающей любви, которое так дорого Ему обходится, – потому что терпение означает готовность продолжать выносить, пока не осуществлена воля Божия, ужас и безобразие и страшные картины земли, – это терпение Господне находит свое выражение и в наших святых: не только изумительной выносливостью и выдержкой в подвиге, но и такой открытостью сердца, которое никогда не отчаивается о судьбе грешника, такой открытостью сердца, которое каждого принимает, которое готово последствия этой терпеливой любви нести на себе не только подвигом, но и страданием, и гонением, не отворачиваясь от гонителя, не отрекаясь от него, не выбрасывая из своей любви, но с готовностью, как говорит Апостол Павел, погибнуть даже в вечности, только бы спаслись те, которым нужно спасение.
Другое свойство, которое поразило в Христе русский народ, это величие Христовой униженности. Все языческие народы искали в своих богах образ того, чем мечтали сами быть – лично, каждый человек, и вместе, весь данный народ: они выделяли славу, выделяли власть, могущество, доброту, справедливость. И даже те боги древности, которые погибали ради народа, погибали героической смертью и восставали немедленно в славе.
Но явление Божие во Христе – иное; выдумать Его было нельзя, невозможно, ибо таким никто Бога не мог бы себе представить: Бога, Который делается униженным, побежденным; Бога, Которого народ окружает насмешкой и презрением, прибив ко кресту, издеваясь над Ним… Таким Бог мог явить Себя Сам, но выдумать Его таким человек не только не мог, но и не захотел бы, особенно если помнить слова этого Бога о том, что Он дает пример, чтобы мы были таковы, каков Он был.
И вот этот образ униженного Христа, этот образ Бога пораженного, Бога побежденного, Бога, Который так велик, что Он может вынести и последнее надругание, оставаясь во всей славе и величии Своего смирения, русский народ возлюбил, и теперь любит, и теперь осуществляет.
И третья черта, которую мне хочется отметить, которая мне кажется общей всем русским святым, это то, что на протяжении всей русской истории святость совпадает с явлением и проявлением любви.
Типы святости чередовались на нашей земле: были отшельники и были монахи, живущие в городах; были князья и были епископы; были миряне и подвижники всякого рода – не забывая и юродивых. Но все они появлялись не случайно, а в тот момент русской истории, когда в том или другом образе подвига можно было яснее явить любовь свою к Богу и любовь свою к людям. И это – одна из радостей нашей трагической и часто темной и страшной истории: что во все ее эпохи – были ли они светлые или мрачные – красной нитью, золотым узором бежала эта струя Божественной любви, и что где приумножался грех, там преизбыточествовала благодать, и где возрастала человеческая жестокость, там проявлялось новое свидетельство Божией любви, загоревшейся в человеческих сердцах, свидетельство жалости Божией, жалости человеческой.
Наши святые – нам родные и близкие; но если мы задумаемся над собою, то можем ли мы сказать, что эти черты являются вожделением, мечтой наших душ, жаждущих вечной жизни? Не ищем ли мы обеспеченности – а не уязвимости, силы – а не пораженности, славы – а не унижения? Является ли наша жизнь во всех или, хотя бы, в основных ее проявлениях любовью, воплощенной в человеке? Находим ли мы в себе это бесконечное, ничем несокрушимое терпение, эту смиренную любовь к ближнему, эту отдачу себя, эту способность никого не отвергать, а, по слову Христову, благословлять всякого, любовью сиять на доброго и на злого, проявлять ту любовь, о которой Апостол Павел нам говорит?..
А если не находим, то мы – вне потока русской святости, вне пути Христова в русской душе и в русской истории. Тогда мы осколок, отбросок. Как это страшно и жалко подумать! И если мы хотим, чтобы зазвенели все струны наших душ человеческих, чтобы зажило в нас и запело все, что может жить и петь песнь Господню, хотя бы и на земле чужой, то мы должны приобщиться именно этим свойствам русской святости, русской святой души, и тогда мы будем едины с теми подвижниками, которые ныне продолжают свой путь спасения земли Русской – кровью и не угасающей любовью. Аминь.
свящ. Иоанн Павлов
НЕДЕЛЯ ВСЕХ СВЯТЫХ, В ЗЕМЛЕ РОССИЙСКОЙ ПРОСИЯВШИХ
Вы – соль земли, вы – свет мира, говорит Христос Своим ученикам в Евангелии. Святые – это соль земли, смысл ее существования. Земля должна приносить от себя угодные Богу плоды – то есть святых. Об этом говорят многие притчи Спасителя – например, о злых виноградарях и о бесплодной смоковнице. Из этих притчей следует, что святые есть тот плод, ради которого и существует земля. Каждый христианский православный народ приносит от себя Богу эти плоды святости и праведности. Среди них и русский народ, Русская Церковь уже тысячу лет приносит Богу такие плоды.
В Евангелии также есть известная притча о сеятеле, который сеял семена в разных местах: при дороге, в каменистую почву, в терние и, наконец, на добрую землю. Притча эта показывает, как принимает евангельское слово сердце каждого человека, сердца разных людей. Но можно эту притчу приложить и к целым народам: каждый народ может быть отнесен к какому-то одному из этих четырех типов.
Несомненно, что евангельское слово, посеянное в сердце русского народа тысячу лет назад, попало на добрую почву. Русский народ принял евангельскую весть всем сердцем, отдал Христу святое святых своей души и принес Ему изобильные неземные плоды праведности и святости. В богослужебной Минее перечень одних только имен русских святых занимает около тридцати страниц, и, конечно, еще несравненно больше святых не перечислено в этом списке, но имена их известны одному лишь Господу Богу.
Русь называли святой, и высшим идеалом для нее всегда были праведность и святость. Далеко не во всех христианских народах удалось сохранить такой идеал. Например, народы Западной Европы, некогда христианские, давно уже утратили этот небесный идеал и заменили его земным, человеческим. Не святость, а порядочность, честность, воспитанность и тому подобные человеческие добродетели вот уже много веков являются идеалом для Запада. Конечно, честный, хороший, воспитанный человек – это тоже неплохо, но разница между таким человеком и человеком святым – это как разница между землей и небом…
Именно небесным идеалом святости жила долгие века своей истории Святая Русь, к нему она стремилась, его она искала. И многие русские люди достигали этого идеала, а те, которые не достигали, приближались к нему очень близко. Об этом свидетельствуют многочисленные факты русской истории и русской жизни. Например, преподобный Силуан Афонский говорил про своего отца Ивана Петровича, простого крестьянина, что он, то есть преподобный Силуан, в его меру христианского совершенства не достиг, что отец выше его. И ведь это говорит великий святой!
А один духовный писатель передает следующий рассказ монахини Смарагды, человека высокой духовной жизни, праведницы и молитвенницы: «Сидит женщина на базаре, торгует чем-то от своего огорода. Платок натянула совсем на глаза: во-первых, солнце печет, а во-вторых, чтобы меньше отвлекаться на окружающую суету, творит она молитву Иисусову. Сидит она, опустив глаза, молится и вдруг слышит, что подошедший нищий старик говорит ей: “А ты бы попроще: только Господи, помилуй, так-то тебе легче будет”. Сказал и пошел. Видела она его в первый раз. Молитву творила, конечно, про себя: слышать он не мог. Вот какие у нас бывали и торговки, и нищие…»
И сколько их было по России, Божиих людей и праведников, известных одному лишь Богу! Совершенно неудивительно, что преподобный Серафим Саровский однажды в Духе Святом видел Русскую землю, которая вся была покрыта благоухающим дымом молитв, восходившим от земли до неба. И это, конечно, подлинно есть картина народа Божия, живущего верой, молитвой, богообщением. Вполне справедливы слова поэта Рильке, который говорил, что все государства граничат друг с другом, а Россия граничит с Богом…
Руси достался трудный путь, на протяжении всей своей истории она была вынуждена воевать против многочисленных сильных и беспощадных врагов, часто грозящих ей полным уничтожением. От этих врагов ее не защищали ни море, ни горы, ни пустыни – ведь Россия расположена на открытой со всех сторон широкой равнине. С востока на нее шли полчища Батыя и Мамая, с запада – поляков, Наполеона и Гитлера. С севера – шведов, с юга – турок. Самые климатические и природные условия, в которых она жила, были условиями трудными: половина территории России – это вечная мерзлота, где невозможно земледелие. Южная же ее часть, где земледелие возможно, была территорией, полностью открытой и не защищенной от военных нашествий и от набегов степных хищников. Поэтому люди всегда жили в России сравнительно небогато. Даже то, что удавалось накопить, часто уничтожалось, захватывалось, выжигалось дотла очередным нашествием или набегом.
Да, жизнь в России не была безоблачной и легкой. Но ведь с христианской точки зрения именно такой и должна быть жизнь народа Божия. Ни один православный народ не жил безмятежной, безопасной и комфортной жизнью. Причина этого ясна: человек слаб, и если дать ему все удобства и роскошную жизнь, то он легко забывает Бога, забывает все небесное и полностью обращается к земле, тонет в земном прахе. Потому Господь и не давал Своим народам такой жизни. Преподобный Исаак Сирский говорит, что «тем и отличаются сыны Божии от прочих, что живут они в скорбях, а мир веселится в наслаждении и покое. Ибо не благоволил Бог, чтобы возлюбленные Его покоились, пока они в теле, но паче восхотел, чтобы они, пока в мире, пребывали в скорби, в тяготе, в трудах, в скудости, в наготе, в одиночестве, нужде, болезни, уничижении, в оскорблениях, в сердечном сокрушении…» Таким путем Господь ведет всех Своих истинных последователей, как и Сам Он, став человеком, прошел в нашем мире именно таким путем – путем креста.
Чтобы понять, почему Господь не попускает Своему народу слишком обогащаться и роскошествовать, следует еще вспомнить, на какой земле мы живем, вспомнить, что земля наша – не место развлечений и удовольствий, а место, куда нас изгнали из рая, место нашего наказания и исправления. Мы живем в мире тленном, падшем и поврежденном, в мире, где царствует смерть, где все ею пропитано, живем на оккупированной диаволом и смертью территории, живем короткое время, которое должны посвятить борьбе – борьбе за то, чтобы исполнить заповеди Божии. На земле мы живем как на войне, как на фронте. Возможно ли поэтому для христиан устраиваться здесь со всеми удобствами и роскошью? Станут ли солдаты строить на передовой вместо окопов и укреплений пятизвездочные отели с их блеском и излишествами? Возможно ли последователям Христа утопать в удовольствиях и роскошествовать в том мире, где убили их Творца, Господа и Спасителя? где неистовствует беспощадная смерть? где многие миллионы людей страдают и мучаются? где каждую секунду кто-нибудь умирает?..
Сказанное не означает, конечно, что народ Божий обречен на полную нищету и разорение, на жизнь оборванцев, бомжей и беспризорников, нет, все необходимое для земной жизни Господь нам дает, ибо, по Его собственным словам, Он знает, что мы имеем нужду в этом. Но Господь не допускает Своему народу чрезмерно богатеть и доходить до излишества и пресыщенной жизни, потому что тогда народ перестает быть народом Божиим, перестает рождать святых. Господь премудро ведет Свой народ средним путем, путем умеренной бедности. Таким путем Он вел в ветхозаветные времена народ Израиля, который никогда даже и близко не имел такого земного блеска и богатства, такой славной земной культуры, как, например, Египет, Греция или Рим. И этим же путем Он вел во времена Нового Завета все истинно христианские, то есть православные народы. Он вел их так потому, что на этом пути народ Божий больше всего способен рождать святых и праведников.
Таким путем шла и Россия, которая никогда не переставала рождать святых. Даже в ХХ веке, во времена атеистического беснования, в ней просияли многие тысячи святых и праведников. А сегодня, после беспрецедентных гонений большевистского государства, когда все силы тьмы были направлены на то, чтобы стереть православие с лица Русской земли, – даже и сегодня более половины православных людей нашей планеты принадлежат именно к Русской Православной Церкви…
Церковь учит нас, что святые к нам близки, – в том случае, конечно, если мы живем по-христиански. Они близки к нам по духу, по общему служению Христу. Однако наши русские святые близки к нам не только по духу, но и по крови – они в буквальном смысле являются нашими родственниками. Они вышли от нас, из нашей среды, родились вместе с нами, выросли в наших семьях, селах, городах. Взять хотя бы последних по времени святых – новомучеников и исповедников российских: ведь они жили совсем недавно, и у большинства из них есть еще живые родственники – дети, внуки, племянники и другие, более отдаленные. Наверное, редко в каком другом народе в наше время можно увидеть родственников святых в таком количестве, как у нас, в России. И это также говорит о том, что Отечество наше и сегодня, на пороге XXI века, продолжает оставаться, несмотря ни на что, православной страной и народом Божиим.
Стяжи дух мирен – и тысячи спасутся вокруг тебя, говорил преподобный Серафим. То есть около каждого святого, стяжавшего Дух Святой, спасаются тысячи христиан, хотя и не достигших святости, но почитающих святость, молящихся святым и подражающих им. Будем же, братия и сестры, любить и чтить святых земли Русской, будем молиться им, будем стараться по мере сил подражать их жизни. Ведь тогда и мы, несомненно, войдем в те тысячи, которые спасутся около каждого из них, – войдем их молитвами и милостью Божией. Аминь.
Синаксарь на Рождество святого Иоанна, Предтечи и Крестителя Господня
Когда Незаходимое Солнце правды – Спаситель наш восхотел воссиять миру и уже преклонил небеса и вселился в чистейшую девическую утробу, в это самое время должно было совершиться от неплодной рождение денницы Его – святого Иоанна Предтечи: ему как провозвестнику надлежало предшествовать явлению Господа, проповедуя и говоря: «Идет за мною Сильнейший меня» (Мк. 1).
И вот, когда исполнилось святой Елизавете время родить, она родила сына в старости своей, от заматоревшей утробы, как в древнейшие времена родила Сарра Исаака. Так одно чудо предваряет другое: прежде чем Дева рождает Христа, заматоревшая во днях своих рождает Предтечу Христова, чтобы видевшие сверхъестественное рождение от состарившейся, поверили и преестественному рождению от небрачной девицы и сказали себе: «Всемогущая десница Божия, разрешившая неплодство старицы, сильна и нетленную Деву соделать чистою Матерью». Потому-то чудесному рождению Спасителя мира предшествует чудесное рождение Предтечи. Этому надлежало быть для того, чтобы одним чудом приготовить мир к восприятию другого чуда: увидев матерь, заматорелую во днях своих, люди становились более способными к лицезрению Приснодевы, родившей Сына; сделавшись свидетелями дивного рождения от престарелой Елисаветы, они приуготовлялись к вести о «странном» рождении Христа от Девы. Ибо в том и другом событии по воле всемогущего Бога, Коему повинуется всякое естество, «чин рождения препобедил естества уставы».
Когда Елисавета родила Предтечу Христова, то все ее сродники, соседи и знакомые, услышав об этом рождении, радовались вместе с нею, потому что Господь соделал ей великую милость – отнял у нее «поношение бесчадства». Так исполнились слова благовестника Божия архангела Гавриила, который говорил Захарии: «Жена твоя Елисавета родит тебе сына, и многие о рождении его возрадуются» (Лк. 1). Тогда радовались как сродники Захарии, так и те, кто исполнен был пламенного ожидания Мессии Избавителя. Ибо хотя они и не знали о совершившейся уже тайне воплощения Сына Божия, однако дух их, окрыляемый под воздействием Духа Святого, самым событием рождения Предтечи таинственно подвигнут был на радость, и они увидели в этом событии как бы некоторое уверение в том, что дождутся чаемого Мессии.
В восьмой день по рождении Предтечи пришли священники и родственники Захарии в дом его для участия в обряде обрезания младенца; при этом они хотели назвать его именем отца – Захариею. Но мать младенца не соглашалась на то; имея мужа-пророка и родивши пророка-сына, святая Елисавета была и сама исполнена пророческого дара и по пророческому предведению настаивала, чтобы ее сына нарекли тем именем, которым повелел наречь его ангел: от своего мужа она не могла слышать об этом, ибо Захария возвратился из храма в дом свой, имея как бы связанный язык, и не мог рассказать своей супруге, что он видел ангела, который благовестил ему о зачатии сына и повелел при этом наречь ему имя Иоанн. Итак, наставляемая Духом Святым, святая матерь называет младенца Иоанном – пророчески, как она и прежде пророчески познала пришествие к ней Матери Божией, когда говорила: «И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне?» (Лк. 1).
Тогда священники и родственники стали знаками вопрошать Захарию, как бы он хотел назвать младенца. Тот испросил дощечку и на ней написал: «Иоанн имя ему». И тотчас же отверзлись уста Захарии, и язык его разрешился от уз немоты, и он стал говорить, прославляя Бога. Все дивились столь многим чудесам, которых свидетелями они были, – изумлялись и тому, что состарившаяся родила младенца, и тому, что немотствовавший отец мыслил о имени сына одинаково с матерью, и тому, что немой по написании имени стал говорить и написанное рукой произнес языком – как будто имя Иоанна было ключом для уст отца, которые после написания Захариею этого имени отверзлись для прославления Бога. Слушая речи Захарии, все дивились и ужасались еще более и поведали о всём виденном и слышанном во всей горней стране иудейской, то есть в пределах священного города Хеврона, в котором был дом Захарии.
Город этот с его пределами еще во дни Иисуса Навина отделен был священническому племени Аарона. От Иерусалима он отстоял на расстоянии восьми часов пути и был расположен немного дальше Вифлеема на возвышенном месте. «Горним градом» он назывался из-за высоких гор, на которых он был расположен; при этом пределы его носили название «горней страны», как о том написано в евангельском повествовании о путешествии Пресвятой Богородицы к ее родственнице Елисавете: «Встав же Мария во дни сии (из Назарета Галилейского), c поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин (т.е. в Хеврон), и вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету» (Лк. 1).
Хеврон (называемый теперь у арабов Ель-Халиль) – город, расположенный на юге Палестины, один из самых древнейших городов Азии. Он был известен как древний город еще во времена Авраама и, по известию иудейского историка Флавия, около его времени ему считалось уже 2300 лет. Город издавна считался у евреев священным, так как в нем находятся гробницы Авраама и Сарры, Исаака и Ревекки, Иакова и Лии. Во дни Константина Великого над погребальною пещерою Авраама была воздвигнута церковь, которая обращена мусульманами в мечеть. Самый город лежит на высоте на тысячу футов выше Иерусалима, в глубокой и узкой долине, с обеих сторон окруженной горами. Вся долина и склоны гор были заняты садами – масличными, фиговыми, абрикосовыми, гранатовыми и виноградными.
Таким образом, здесь-то в Хевроне, в горнем граде колена Иудова, посреди нагорной страны, и происходили все те изумительные и чудесные события, о которых было говорено выше. И все слышавшие об этих событиях много дивились и с недоумением думали: «Что будет младенец сей?»
И рука Господня была с новорожденным отроком, умножающая в нем действие благодати Божией и соблюдающая его от меча Ирода. Ибо о чудесном рождении Иоанна дошел слух и до Ирода, и он много дивился ему, говоря в себе: «Что будет младенец сей?» Когда же родился Господь наш Иисус Христос в Вифлееме иудейском и с востока пришли волхвы и расспрашивали о новорожденном Царе иудейском, тогда Ирод, послав в Вифлеем воинов с повелением избить там всех детей мужского пола, – вспомнил и о Иоанне, сыне Захарии, о котором он слышал много чудесного, и стал размышлять: «Не он ли будущий царь иудейский?» Поэтому, терзаясь злобою, он задумал убить и его и с этою целью нарочито послал убийц в Хеврон, в дом Захарии. Однако посланные не нашли святого Иоанна.
Когда начались в Вифлееме безбожные убийства детей, то глас и вопль, бывший в Вифлееме, дошел и до Хеврона, отстоявшего от города Давидова в недалеком расстоянии; при этом здесь узнали и о причине бывшего в Вифлееме плача. Святая Елисавета, взяв отрока Иоанна, тотчас же поспешно отправилась в высочайшие горы пустыни (в это время святой Захария находился в Иерусалиме, исполняя прилучившуюся чреду служения своего). Сокрывшись в горах, святая Елисавета со слезами молилась Богу, прося Его защитить ее с отроком. И когда с высоты гор она увидела приближающихся воинов, то возопила, обратившись к каменной скале:
– Гора Божия! Приими матерь с чадом!
И тотчас расступилась гора, приняла Елисавету с отроком Иоанном внутрь и таким образом скрыла их от настигавших убийц. Так воины, не найдя искомого, возвратились к пославшему их с пустыми руками. Тогда Ирод послал в храм к Захарии оруженосца своего сказать ему: «Отдай мне сына твоего».
Святой Захария ответил:
– Я служу теперь Господу Богу Израилеву, а где в настоящее время сын мой, – того не знаю.
Ирод сильно разгневался и снова послал к Захарии оруженосца сказать ему, что если он не выдаст сына, то умрет сам. И пришли к нему воины, свирепые, как звери, готовые совершить повеление беззаконного царя, и с яростью говорили священнику Божию:
– Где ты скрыл своего сына? Выдай нам его, ибо царь приказал нам тотчас же убить тебя, если ты не выдашь нам сына своего.
Захария на это мужественно ответил:
– Вы убьете тело мое, Господь же примет мою душу.
И тотчас убийцы, исполняя беззаконное повеление, устремились с яростью на святого и убили его между церковью и алтарем (Мф. 23). Пролитая кровь его, впитавшись, осталась на мраморе и сделалась как камень во свидетельство преступления Ирода и его вечного осуждения.
Между тем Елисавета, сокрытая Богом вместе с Иоанном, пребывала в расступившейся горе. В ней, по Божьему повелению, образовалась для них пещера; вблизи нее явился источник и выросла финиковая пальма, полная плодов. Всякий раз, как наступало время принятия пищи, дерево преклонялось, когда же они насыщались плодами, снова выпрямлялось.
По прошествии сорока дней после убиения Захарии святая Елисавета преставилась в упомянутой пещере. С того времени святой Иоанн питаем был ангелом до своего совершеннолетия, хранимый до дня явления своего Израильскому народу. Так хранила и покрывала рука Божия святого Иоанна, да предыдет он пред лицом Господним, духом и силою Илииною, и уготовит путь Ему, грядущему спасти род человеческий. За всё сие да славится Христос, Бог и Спас наш, со Отцем и Святым Духом во веки. Аминь.
епископ Виссарион (Нечаев)
Иоанн Предтеча
Прошло тридцать лет по рождении Христа Спасителя. Настало время вступить Ему в открытое служение всемирного искупления. Надлежало, по плану домостроительства спасения, приготовить людей к принятию Христа. К этому готовили народ ветхозаветные пророки. Но голос их замолк за четыреста лет до Рождества Христова. Пророк Мала́хия, заключивший собой ряд ветхозаветных пророков, указывает уже на предтечу Завета Нового и именует этого предтечу Ангелом, или вестником (вестовым), которого Господь пошлет пред самым лицем Христа, чтобы приготовить путь Ему (Мал. 3; Мф. 11; Мк. 1). И вот в год крещения Христова, незадолго до него, действительно является Предтеча Христов, который поистине есть предтеча благодати, ибо призван был возвестить о явлении Того, через Которого упразднилось господство ветхозаветного закона, строгого и беспощадного к грешникам, и от полноты Которого на всё человечество излилась обильная благодать Божия, прощающая и очищающая, освящающая и соединяющая с Богом.
Этот Предтеча – Иоанн, сын священника Захарии, назорей от рождения и житель пустыни. Он упредил Христа своим рождением на шесть месяцев, и он же спустя тридцать лет, как заря перед восходом солнца, предварил торжественное явление Христа, Солнца правды, своей проповедью о Его Царстве и о том, как надобно встретить Его. Покайтесь, говорил он народу, ибо близко Царство Небесное (Мф. 3), то есть Царство Христово. С этой проповедью Иоанн явился в пустыне Иудейской, к западу от Мертвого моря. Слушать его стекались весьма многие из жителей Иудеи и всей окрестности иорданской (следовательно, и самаряне). Помимо содержания проповеди их привлекала личность проповедника, его суровый образ жизни. Но главным образом внимание к нему объясняется содержанием его проповеди.
Он говорил об открытии в скором времени Царства Мессии – но этого события с нетерпением ожидали тогда все иудеи. Дело только в том, что иудеи надеялись видеть в Мессии земного царя, который освободит их от иноплеменного владычества, даст им власть над язычниками, осыплет их земными благами. Мечтам их, однако, не благоприятствовала проповедь Предтечи. Царство Мессии он называл Небесным в том смысле, что оно хотя должно открыться на земле, но отнюдь не есть земное и мирское, а духовное, с небесным характером, ибо и Царь этого Царства не земной, а Небесный, и цели Его не на земле, а на небе, и члены Его должны смотреть на себя, пока живут на земле, как на пришельцев и странников, имеющих настоящее жительство на небесах. Посему и об условиях вступления в Царство Мессии Иоанн учил не так, как хотелось бы иудеям.
Они думали, что для того, чтобы иметь на это право, достаточно быть потомком Авраама. Иоанн давал им понять, что они напрасно так думали. Если Царство Мессии не земное, а небесное, следовательно – духовное, то и желающие участвовать в его благах должны готовиться к этому духовным образом. Тут имеет силу не плотское происхождение от Авраама, а личное духовное настроение – покаяние, нравственная перемена, обращение к Богу. Цель пришествия Христова – примирение грешника с Богом, умилостивление Его. Христос сделает для достижения этой цели все, что будет нужно с Его стороны; со стороны же людей требуется, чтобы они осознали нужду в Его помощи, осознали всю тяжесть своей вины пред Богом, возненавидели свои грехи и возревновали об очищении себя от них.
Вместе с покаянием Иоанн требовал от желающих быть членами Царства Христова крещения, или погружения в воду. Он проповедовал крещение покаяния во отпущение грехов (Лк. 3), говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нем, то есть во Христа Иисуса (Деян. 19). Понятно значение этого крещения. Оно не было таинством и отнюдь было не равносильно христианскому крещению. Сравнивая то и другое, сам Иоанн говорит: Аз крещаю вы водою в покаяние, Грядый же по мне крестит вы Духом Святым (Мф. 3).
Христианское крещение Духом Святым значит очищение от грехов благодатию Святого Духа. Крещение, которого требовал Иоанн, не низводило на крещаемых этой благодати: оно было наглядным внешним выражением внутреннего намерения очистить душу от греховных скверн, как тело очищается водой от грязи и пота. Поэтому и называлось оно крещением покаяния. Что же касается отпущения грехов, которое было целью крещения Иоаннова, то оно этого отпущения само по себе не давало – оно было залогом или задатком отпущения грехов, сообщаемого благодатию Святого Духа в христианском таинстве Крещения; оно только подготавливало к этому таинству и потому не заменяло его, так что крестившиеся крещением Иоанновым принимали христианское таинство Крещения (Деян. 1). Как Предтеча Христа Иоанн своим крещением только пролагал путь к вере в Него как Агнца Божия, вземлющего грехи мира (Ин. 1) и давал понять, что когда этот Агнец будет принесен в жертву, тогда и грехи будут отпускаться верующим во имя Его.
Проповедь Иоанна, призывавшего всех к покаянию и крещению – необходимым условиям вступления в Царство Христово, как ни далеко расходилась с господствующими понятиями об этом Царстве, имела, однако, успех. Большинство приходивших слушать его убеждались его проповедью, воспринимали душой семена истины, расставались с плотскими мнениями о Царстве Мессии – и усердно принимали от Иоанна крещение покаяния, исповедуя грехи свои в надежде прощения и духовного обновления силой благодати Христовой. Но это большинство составляли только простой народ и мытари. Весь народ, слушавший Иоанна, и мытари воздали славу Богу, крестившись крещением Иоанновым (Лк. 7).
Как же отнеслись к проповеди Иоанна руководители народа – фарисеи и законники? А фарисеи и законники отвергли волю Божию о себе, не крестившись от Иоанна, или если некоторые и крестились и исповедовали грехи, то лицемерно. Фарисеям не могла нравиться проповедь о покаянии – они считали себя великими праведниками, которым не в чем каяться. Законникам было неприятно, что какой-то пустынник, не спросив их, знатоков закона и пророков, учит народ и этот проклятый народ, не знающий закона (Ин. 7), смиренно слушает его и отбивается от их руководства, тогда как кому же лучше, как не им, почивающим на законе, знать все, что касается Мессии, Его царства и условий вхождения в него?
Еще менее могли сочувствовать проповеди Иоанна саддукеи. Они не верили в существование духовного мира, в бессмертие души и в воздаяние за гробом. Счастье жизни они видели в чувственных наслаждениях и ожидали от Мессии одних чувственных благ. Они могли лишь смеяться над проповедником, который говорит только о духовной жизни, осуждает плотский образ мыслей и жизни и сам подает пример суровой подвижнической жизни.
Проповедь святого Иоанна Предтечи о покаянии относится и к христианам. Христианин выходит из купели крещения чистым от грехов, так что если бы непосредственно после крещения его постигла смерть, он, как не успевший осквернить грехами душу, прямо пошел бы в рай. К сожалению, мы не сохраняем чистоты и невинности, с какой выходим из купели крещения, и с течением времени глубже и глубже погрязаем в бездне греховной. Но по милосердию Господа, как бы ни были тяжки грехи, мы не лишены возможности очиститься от них и получить прощение в них. Покаяние – это второе крещение. В слезной воде покаяния отмываются наши грехи, как они отмываются в крещении. Спасительно было покаяние грешников, приходивших к Иоанну с исповеданием грехов и принимавших от него крещение. Гораздо спасительнее христианское покаяние, приносимое Господу в таинстве Исповеди, совершителям которого дано обетование: елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех (Мф. 18).
Пользуешься ли ты, грешник, благодатью этого таинства? Ищешь ли ее с таким усердием, с каким исповедовали грехи свои в надежде получить прощение грешники, приходившие к Иоанну Крестителю? Не должен ли ты сознаться, что не подражаешь им в этом отношении, что или совсем уклоняешься от покаяния и исповеди, или с неохотой и тугой исполняешь этот долг? Не относишься ли к этому долгу как фарисеи, законники и саддукеи? Они тоже были в числе приходивших к Иоанну, но или совсем не исповедовали своих грехов, были только зрителями исповеди других, или исповедовали грехи лицемерно. Не поступаешь ли и ты подобным образом?
Так ты поступаешь подобно фарисеям, когда, вместо того чтобы смиренно осуждать себя за грехи делом, словом, желаниями и помышлениями, самодовольно вместе с фарисеем на самой исповеди говоришь: «Я не вор, не пьяница, не убийца, не прелюбодей, посты соблюдаю, на церковь Божию жертвую», – но при этом забываешь признаться во многих грехах, совершенных тобой, или лукаво оправдываешь их и скрываешь нечистые побуждения добрых по видимости дел твоих.
Ты поступаешь подобно иудейским законникам, когда веру и закон Господень знаешь не хуже, даже лучше их, но не заботишься о сообразовании с ними твоей жизни и в этом или совсем не каешься, или все твое покаяние состоит в одном перечислении грехов, без искреннего желания оскорбить себя и принести плоды покаяния.
Ты поступаешь подобно саддукеям, когда думаешь только, как бы пожить в свое удовольствие, и не любишь, чтобы тебя тревожили напоминаниями о смерти и о приготовлении к ней подвигами покаяния. Не фарисеям, законникам и саддукеям подражай, а смиренным мытарям, искренне каявшимся в своих грехах перед Иоанном Предтечей и Самим Господом Иисусом.